Зверь - Альфред Ван Вогт

Доктор Тревор достал из кармана письмо. Он протянул его коллеге, который прочитал его и вернул обратно.

— Значит, его зовут Пендрейк, — произнес доктор Коро. Его собеседник кивнул.

— Как только рост остановится, я напишу его жене. В конце концов, самым лучшим вариантом для него будет оказаться в руках человека, которому известно его прошлое.

Пендрейк подал голос с постели:

— Как, вы сказали, меня зовут?

Оба врача повернулись и удивленно посмотрели на него. Они вели себя так, словно находились в окружении неодушевленных предметов или, по крайней мере, в компании существа, не способного мыслить.

Доктор Тревор замялся, а потом сказал:

— Джеймс Пендрейк. Вам знакомо это имя?

Имя было незнакомым.

— Повторяйте его все время, — посоветовал доктор, — пока не привыкнете.

— Это ваша жена, миссис Элеонора Пендрейк, — сказал доктор с удовлетворением.

Его заранее предупредили о ее приходе, и теперь Пендрейк с нескрываемым любопытством разглядывал стройную миловидную женщину, остановившуюся у двери.

Он не помнил, видел ли ее раньше, но она быстро подошла к нему, обняла и поцеловала в губы. И сделала шаг назад.

— Это он, — сказала она голосом человека, который только что вышел из тюремных ворот на свободу. И с благодарностью посмотрела на доктора. — Спасибо, что помогли нам найти друг друга, — добавила она. — Когда я смогу забрать его отсюда?

— Сегодня, — прозвучало в ответ. — Ему была оказана соответствующая медицинская помощь, и наилучшим местом, где он сможет набраться сил, — доктор запнулся, — и восстановить память, будет его собственный дом. И не волнуйтесь, все это останется между нами. Я переговорю с вашим врачом. Как вам должно быть известно, ассоциация медиков не одобряет предварительные публикации с данными о пациентах. Мы будем наблюдать за процессом восстановления памяти вашего мужа, но статья по этому поводу увидит свет не раньше чем через три — четыре, скорее всего, пять лет.

Вскоре Пендрейк вернулся в “нормальное” состояние. Он сохранил часть своих способностей, но у него пропало чувство самосохранения. Если раньше он ограничивался только взглядом на людей или вещи, не испытывая никакой потребности их обсуждать, то теперь он, наоборот, начал интересоваться подробностями. Книги и информация, содержащаяся в них, приобрели новое значение.

В доме поместья Пендрейка в Кресцентвилле его мозг прошел тщательную обработку в определенном направлении. Элеонора, чисто по-женски, не смогла удержаться и подтасовала факты, касающиеся их длительной размолвки. Впрочем, для этого ей потребовалось изменить и множество других данных, относящихся к Пендрейку. Вскоре в ее воображении возникла фантастическая история пылкой любви, пронизывающей их прошлое.

Она рассказала, как он нашел двигатель, как они нанесли визит в аэрогельные башни и как она провела некоторое время в фермерском хозяйстве на Венере.

— Они называют себя идеалистами, — произнесла она с негодованием. — Они утверждают, что не хотят, чтобы сумасшествие землян охватило другие планеты. Они удерживали меня там без мужа. Я была единственной одинокой женщиной.

— А где же был я? — спросил удивленно Пендрейк.

Они уже укладывались спать, когда возник этот разговор. Элеонора ничего не ответила, пока не облачилась в ночные одежды и не прижалась к нему. Тревожным голосом она произнесла:

— Возникла своего рода острейшая необходимость. Из-за того, что твое тело подверглось воздействию энергии их космического двигателя, из-за того, что у тебя редкая группа крови, ты понадобился им в связи с этой необходимостью. Я так и не смогла до конца разобраться в происшедшем, но, так как именно благодаря всему этому у тебя выросла новая рука, я не держу на них зла. Не знаю, как тебе удалось сбежать от них. В следующий раз я тебя увидела уже в госпитале.

Позже Пендрейк лежал, прислушиваясь к ее ровному дыханию, и осмысливал услышанную о себе информацию. Ее было совсем немного, и он ощущал себя совершенно незащищенным и уязвимым. Ведь люди, пытающиеся тайно колонизировать планеты, совершенно определенно знают, что его постоянное место жительства находится в Кресцентвилле. Доказательство: они переправили Элеонору на Землю и вернули ее домой.

Они знают, что он живет здесь, они могут его найти. Он не может ничего.

Прежде чем Пендрейк повернулся на бок и уснул, он принял решение. Ситуацию нельзя оставлять в таком подвешенном состоянии.

Глава 12

Пендрейк прошел под аркой у аптеки, вышел на Пятнадцатую улицу и остановился. На противоположной стороне, точно в том месте, где они и должны были находиться по рассказам Элеоноры, стояли две огромные башни-близняшки. Ему даже показалось, что он был здесь раньше и помнит это место, но он тут же отбросил эту мысль, посчитав ее фантастической. Пендрейк принял решение считать, что ему известно о себе то, что ему сообщили, и ничего больше.

Тем не менее прошло несколько секунд, и он понял, что в открывшейся ему картине чего-то не хватает. Ах да, Элеонора говорила, что там висела огромная вывеска “Поселенческий проект Сайруса Лембтона”.

Вывески не было.

Нахмурившийся Пендрейк перешел улицу и заглянул в окно. Но небольшая табличка, украшавшая ранее интерьер приемной, на которой были записаны немногочисленные, но емкие инструкции возможным эмигрантам, тоже исчезла.

За оконным стеклом в глубине комнаты виднелся стол, за которым сидела женщина. Она расположилась в кресле спиной к нему, и он не задумываясь решил, что перед ним Мона Грейсон, дочь изобретателя двигателя.

Пендрейк вошел. Он появился здесь сегодня, чтобы поговорить с доктором Грейсоном, и не был намерен оттягивать момент разговора.

— Фам что-нибуть нушно?

Отчетливый немецкий акцент ударил, как пощечина. Пендрейк встал как вкопанный, потом обошел вокруг стола и уставился на женщину.

Полное лицо, темные волосы и темные глаза; спустя мгновение сама огромность ее фигуры, сама неотточенность ее исковерканного английского оказали успокоительное воздействие на его натянутые нервы.

Он заставил себя подойти к этому беспристрастно. В конце концов, в Америке проживает сколько угодно эмигрировавших ученых со своими семьями. Вполне возможно, перед ним отпрыск такой семьи. Он спросил:

— Доктор Грейсон принимает?

— Насофите фаше имя.

Пендрейка передернуло.

— Пендрейк, — выдавил он из себя, — Джим Пендрейк.

— Откуда фы?

Пендрейк сделал нетерпеливый жест в сторону двери, ведущей в другую башню.

— Он там?

— Я сообщу фаше имя, если фы сначала сообщите мне, откуда фы прибыли. Мистер Бордман фам фсе опьяснит.

— Мистер кто?

— Ун момент, я пософу ефо.

Пендрейк напрягся. Происходило что-то не то, но что именно, он сказать не мог. И эта словно сошедшая со страниц комической оперы представительница службы информации никоим образом не способствовала решению проблемы. По какой-то причине доктор Грейсон и прочие перестали использовать эти башни как центр межпланетной деятельности; вместо них в зданиях орудовала группа немцев.

Он принял мгновенное решение.

— Не нужно никого звать. Я уже понял, что ошибся. Я… — Он умолк, закрыл глаза, потом открыл их опять.

Револьвер с перламутровой ручкой по-прежнему смотрел на него поверх стола.

— Если фы сделаете хоть отно тфишение, — произнесла женщина, — я пристрелю фас ис этофо песшумнофо пистолета.

Откуда-то появился коренастый мужчина. Его лицо было усыпано веснушками, на лоб спадали волосы песочного цвета. Его взгляд скользнул по Пендрейку, после чего он тихо произнес на великолепном беглом английском:

— Прекрасно сработано, Лена. Я было уже начал думать, что нам удалось собрать все нити, как появляется еще одна. Нужно одеть его в скафандр и доставить грузовиком на площадку “А”. Самолет должен прибыть через тридцать минут. Мы сможем допросить его позже. У него должна быть жена и, вероятно, кое-какие друзья.

Кошмарная дребезжащая поездка продлилась час. Со скафандра, внутри которого находился Пендрейк, сняли цепи. Он встал, пошатываясь, на ноги и увидел дом и какие-то постройки. Между ними стоял небольшой самолет, внешне напоминающий реактивный истребитель.

Один из сопровождавших указал дулом пистолета:

— Полезай.

В самолете находились трое. Они были одеты в такие же металлопластиковые скафандры, как тот, что был на Пендрейке; когда Пендрейка втолкнули в кабину, никто из них не вымолвил ни слова.

Ему указали на сиденье. Мужчина в кресле пилота потянул за рычаг, и машина тронулась с места — вперед и вверх. Полное беззвучие при невероятно мощном импульсе было именно тем, чего ожидал Пендрейк. Элеонора описала ему этот феномен. Двигатель Трейсона.