Ромейский талисман - Андрей Астахов

– Постой, – шепнул Некрас, увидев, что Ольга потянулась за одеждой. – Позволь еще раз поцелую, коснусь тебя…

– Утро уже, – ответила Ольга, и Некрас увидел на ее глазах слезы. – Ольга позволяет. Княгиня киевская – нет.

Некрас отвернулся. Он не мог смотреть, как она одевается. Он никогда больше не увидит этого прекрасного тела, не коснется бархатной кожи, не ощутит исходящего от Ольги солнечного тепла. Он сам одевался, как во сне. Голос Ольги вывел его из оцепенения.

– Что же ты, Некрасушка?

Девушка уже оделась и теперь торопливо заплетала волосы в косу. Некрас натянул рубаху, очень долго провозился с ремнями юшмана. Он будто оковы на себя надевал. Солнце медленно поднималось над горизонтом, и туман между скирдами таял на глазах. У Некраса появилось странное чувство – они словно прячутся от кого-то. Их с Ольгой любовь будто любовь двух воров, будто преступление какое. Неправильно это, нехорошо. И еще, Ольга показалась Некрасу повзрослевшей, совсем другой, не такой, как вчера.

– Готов? – спросила Ольга, когда он покончил с юшманом и натянул сапоги. – Теперь сделаешь то, о чем попрошу.

– Все, что пожелаешь.

– Пей. – Ольга протянула Некрасу флягу с живой водой. – Я не всю воду на Ивку вылила. Там еще осталось по глотку. Тебе и мне.

– Зачем, Олюшка?

– А ты не понял? Хочу, чтобы ты жил долго. Устала я родных мне людей оплакивать. Никого у меня не осталось, кроме тебя, Некрасушка. Если и ты меня покинешь, останусь я совсем одна. Пей, ну же!

– Как велишь. – Некрас принял флягу, сделал глоток. Попроси его Ольга, он бы и яд выпил. Вода была свежей и такой холодной, что заломило зубы.

– А теперь дай мне. – Ольга допила воду, отшвырнула пустую флягу. – Вот и все, Некрасушка. Едем! Нас в Киеве ждут.

– Оленька, – решился Некрас, – а если нам… Если не возвращаться туда. Я ведь тебе до смерти опорой буду. Росе утренней, тени вечерней не дам на тебя упасть. Уедем куда вдво-ем. Не могу я подумать даже, что потеряю тебя. Сердце у меня разрывается. На что тебе Ингвар этот? Я не князь, но я люблю тебя. Так люблю, что…

– Довольно. – Ольга мягко коснулась рукой груди юноши. – Не то ты говоришь, Некрасушка, хороший мой, не то. Я ведь не могу тебе всего рассказать. Так уж судьба моя оборачивается, что должна я в Киев вернуться. Это не я решила, не ты, даже не Хельгер. Еще вчера я бы вслед за тобой на край света ушла и не вспомнила бы о Ингваре, о престоле киевском. Но после того, что с Воршем сталось, с Ивкой, понимаю, что должна вернуться в Киев. Только ты будь со мной рядом. Защитником мне будь, отрадой моей, душой близкой. Не бросай меня. Один ты у меня, любимый, дорогой сердцу, так что не оставляй одну. Не бросишь?

– Еще спрашиваешь? Мы теперь до смерти будем вместе, если только ты сама меня не оттолкнешь. Вернее пса для тебя буду.

– Хорошо. Только напоследок об одном тебя попрошу, родимый. Клянись Сварогом, Хорсом, Мокошью, нет, лучше любовью нашей поклянись, что никогда никому не расскажешь о сегодняшней ночи. До самого последнего часа не расскажешь о том, что меж нами произошло. Клянешься ли?

– Клянусь!

– Вот и славно, Некрасушка. – Ольга прижалась к юноше всем телом.

Некрас заглянул в ее глаза и почувствовал, как сердце его замирает от радости и острой тоски.

– Я знала, что ты это скажешь. Не кручинься. Думай о том, что только тебе я сердце свое отдаю, более никому. А сейчас пора в путь. Дядя меня ждет.

За спиной послышались шум и глухое ворчание, и Олав испуганно обернулся, но тут же успокоился – это была всего лишь дворняга, роющаяся в куче отбросов у забора. Убедившись, что Олав не посягает на ее добычу, собака замахала хвостом и потеряла к нему интерес. Скальд быстро прошел по узкому темному проулку и оказался на пристани, уставленной бочками, ящиками, штабелями досок. Отсюда он мог хорошо видеть мачту ромейского корабля. Капитан не солгал – византийское судно продолжало стоять на якоре у дальнего замола. Олав облегченно вздохнул: больше всего он боялся, что ромей его обманет, уйдет ночью из Киева, так и не отдав ему перстень. И еще – теперь он сможет наконец-то покинуть Киев.

Еще до рассвета по Вышнеграду пронеслась весть, что Хельгера свалил новый приступ болезни. Олаву рассказал об этом княжеский огнищанин Велех. Так что задание ромеев Олав выполнил. Флакон, в котором была ртуть, Олав выбросил в колодец во дворе Вышнеграда. Никто теперь не докажет, что разлитый в покоях Хельгера ядовитый металл – дело его рук. Впрочем, утром Олав все же испытал беспокойство.

В великокняжеском тереме ни с того ни с сего появились боевые волхвы Перуна. Раньше при князе неотлучно находился только один воин-маг, теперь их в Вышнеграде объявился чуть ли не десяток. Олав тут же заподозрил неладное. И у него сразу появилась мысль бежать из Киева. Он вернулся к себе, достал из тайника мешок с золотом, скопленным за годы службы ромеям, переоделся в темное неприметное платье и незаметно выскользнул из Вышнеграда. Петляя, как заметающий следы заяц, по переулкам Подола, добрался до пристани на Почайне. Теперь осталось встретиться с капитаном и уговорить его помочь. Олав не сомневался, что ромей не откажет. Ромеи любят деньги, а денег у Олава было достаточно. Хватит подкупить дюжину капитанов.

До ромейского корабля осталось пройти несколько десятков саженей, когда Олав увидел стражу. Он остановился, соображая, как поступить. Время было раннее, народу у пристаней было немного – в основном слоняющиеся без дела моряки и грузчики, ищущие работу. Олав стоял и смотрел на стражников, но те не обратили на него никакого внимания, прошли мимо. Теперь можно было спокойно идти к кораблю.

Сходни были подняты. Олав терпеливо ждал, когда у борта византийского корабля появится кто-нибудь из экипажа. Наконец, он увидел самого капитана – ромей подошел к борту, держа в руке глиняный кубок.

– Эй! – крикнул Олав, помахав рукой. – Опусти сходни!

– Ты? – Ромей, казалось, был удивлен. – Чего тебе нужно?

– Пришел посмотреть твои товары, как и договаривались.

– А деньги принес?

– Принес. – Олав похлопал себя по тяжелой калите на поясе. – Опускай сходни.

Капитан кивнул, отошел от борта. Засуетились появившиеся на палубе матросы, опуская трап, и Олав поднялся на корабль.

Капитан провел гостя в каюту, поставил кубок на стол, посмотрел на Олава выжидающе.

– Все, – сказал Олав, улыбаясь. – Я сделал то, что ты велел. Пора расплатиться.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что я говорю правду, – улыбка сошла с лица Олава. – И еще я хочу, чтобы ты спрятал меня на своем корабле и отвез в Царь-град. Мне теперь опасно оставаться в Киеве.