Мятежник - Андрей Плеханов

– Защитники... Они были в основном такими людьми?

– Да. Безусловно, все. Таким человеком был и твой отец – Петр Зиновьев. Он же – Иван Яуза. Он же – отшельник Никодим. Защитник, ставший наставником и вдохновителем Алексея, твоего предшественника.

– Что?! – Демид вскочил. – Я считал... Я думал, что Петр – ученик Алексея! Он же был таким молоденьким, этот Петя Зиновьев! Ты путаешь меня, Нуклеус! Не могло быть так!

– Отец Никодим прожил на свете сто пятьдесят два года. И все это время он выглядел так молодо – на те двадцать три года, когда он получил дар Защитника. Иногда он напоминал старца, потому что борода его доставала до колен. Иногда он носил эспаньолку и синий бархатный берет, вращаясь среди богемы, погрязшей в декадентстве. Он нес людям учение Божие и изнурял тело аскезой, он писал стихи и картины, сводящие с ума, он очаровывал дам высшего света и дрался на дуэлях с их разгневанными мужьями. Он сражался в рядах Белой Армии и шел на дно в барже, затопленной большевиками, вместе с сотнями других пленных офицеров. Он сидел в лагерях. И был убит Агеем, так и не увидев твоего появления на свет.

– Он надоел тебе?

– Мне не может надоесть кто-либо. Я не человек и не испытываю никаких эмоций, сходных с человеческими. Его просто убил Гоор-Гот.

– ПРОСТО?.. Просто так не бывает. Ты ПОЗВОЛИЛ Гоор-Готу убить его! Так же, как ПОЗВОЛИЛ убить Алексея, когда нашел для своих игрищ более подходящую кандидатуру – меня.

– Демид... – Голос Ядра зазвенел, отразившись бесчисленным эхом в пространстве мира-картины. – Я никогда не давил на тебя, Демид. Я предоставил тебе возможности для собственного развития. Согласись, никогда бы ты не познал столько нового, будучи обычным человеком. Точно так же существовали и остальные Защитники. Я давал им все, что было в моих силах. Будь моя воля, я не позволил бы им умереть никогда. Но есть Судьба, Демид. Я не всесилен. Я не в состоянии замедлить колесо судьбы и придать ему обратный ход. Есть силы, стоящие выше меня. А потому поговорим о живых. О тебе, Демид. Ты считаешь свою карму осуществленной? Ты собрался умереть? Погибнуть от руки Духа Тьмы?

– Нет...

– В таком случае ты должен направить основные свои силы на победу над ним. Над Духом Тьмы. Над тем, кого ты называешь Табунщиком. Он оказался намного сильнее, чем мог я предположить вначале. Его проделки с Армией Добра – тому свидетельством.

– Почему же эта Армия так легко развалилась?

– Это была лишь разминка. Проба пера. Для Духа Тьмы даже сотня лет – это краткий миг. Он не будет спешить. Он набирает силы и продумывает свою игру.

– В чьем же теле все-таки присутствовал Абаси? Ираклия? Владислава? Или в теле этой дурной собаки?

– Во всех этих телах одновременно. Ты забыл добавить к этому списку еще три сотни тел ардов. Все они контролировались частицами Духа Тьмы. Искусство расчленять свой дух на сотню и более частей присуще не каждому Абаси. Более того, это явление – очень редкое, и наводит меня на мысль, что мы имеем дело с одним из рода Баал – князей Мира Тьмы.

– Баал-Зебул, Баал-Пеор, Баал-Иал и прочая?

– Да.

– Но это значит, что мы знаем первую половинку Имени Духа?

– Возможно. Но можем и ошибиться. А ошибаться нельзя. Заклинание, изгоняющее Духа, можно произнести только один раз.

– Каково это заклинание?

– Ты слышал его. И не забудешь уже никогда. Оно очень просто. Нужно лишь вставить в него Имя твоего Врага. Он не уйдет сразу, но станет уязвим. И как его убить окончательно, ты уже знаешь...

Земля дрогнула, гулкий звук ударил по ушам и растворился в небе. Облака тревожно заметались, принимая оттенок сырого мяса.

– Нужно уходить отсюда, – засуетился Нуклеус. – Этот Мир закроется через несколько минут. Навсегда.

– И что тогда случится с нами?

– Об этом лучше не думать.

– Но ты еще не сказал мне ничего существенного.

– Я сказал тебе много больше, чем собирался сказать. Пройдет еще немало времени, прежде чем ты сумеешь осмыслить мои слова. Но самое главное: ты сохранил Цинн?

– Что?!

– Цинн. Это серебряный знак, похожий на половинку брошки. Его дал тебе Судья Острова Правосудия. Это артефакт высшего порядка.

– Да. Он здесь.

– Покажи его Вану, когда он выйдет из своего транса.

– Врата... Слушай, Нуклеус, что ты знаешь о местонахождении Врат?

– Ничего.

Из облаков, с хлюпающим звуком сталкивающихся в небе, упали первые капли алого цвета. Демид поднес к лицу руку, на которой шевелилась теплая клякса.

– Кровь?..

– Немедленно уходи! – В голосе Ядра появился оттенок ужаса. – Смерть – не самое худшее, что бывает в таких мирах...

– Скажи мне про Врата! Ты должен знать что-то...

– Уходи, безумец! – Рев, пришедший из-за гор, казавшийся только что далеким, как вчерашнее эхо, вдруг надвинулся сплошной стеной, сдавил грудную клетку так, что вздох застрял в горле колючим ежом. Кровавый дождь хлынул как из ведра. Деревья на пути существа, несущегося к Защитнику со скоростью поезда, ломались, как хворост. Демид не мог видеть его – лишь кровавый ливень, стекая по спине этого, грубо обрисовывал очертания зверя. Демид уже видел, как закрываются тонкие миры, – он вспомнил разрушение Внутреннего Мира. Поэтому он не стал откладывать. Он схватил Ядро липкими пальцами и прыгнул в светлый квадрат, мерцавший за его спиной.

На руках Демида была кровь. Впрочем, это была его собственная кровь, которую он стер с лица, расцарапанного при падении. И это было единственным последствием поспешного бегства из мира картины, если не считать того, что солнечного пейзажа больше не было. Оба пейзажа стали ночными – абсолютно одинаковыми.

«Мир закрылся, – подумал Дема. – А что будет, если начнет закрываться картина, на которой изображен Христос? Иисус превратится в Дьявола? В чешуйчатого демона, истекающего вонючей слизью? Господи, прости меня за нечестивые мысли».

Ван открыл глаза.

– Демид, – сказал он. – В скитаниях моих мне открылось множество необычных знаний. Они слишком сложны, чтобы истолковать их однозначно. Мне нужен ключ.

– Вот он. – Демид расстегнул ворот рубашки, достал мешочек из кожи, висевший у него на шее, и извлек из него серебряную безделушку. – Это что-нибудь говорит тебе, шифу Ван?

– Это китайская брошь. Цинн. Ее сделал хороший мастер. Я никогда не видел такой тонкой работы. – Ван держал Цинн на вытянутой ладони. – Сплетение серебряных нитей изображает гору. Но в узоре этом я могу различить несколько иероглифов.

– Это ключ от Имени Врага, насколько я понимаю. Во всяком случае, мне его вручили в качестве медали, когда я обыграл Табунщика в соревнованиях, которые назывались «Бега кроликов по Высшим Моральным Принципам».

– Это иероглифы «Сянь», «Дао», «Мынь», «Шэнь». Возможно, в отломленной верхушке броши были еще какие-то знаки... Если сложить их в определенном порядке, то получится «Дух ворот, охраняющих Опасный Путь».

– Непонятно, какое отношение китайские иероглифы могут иметь к Острову Правосудия?

– Такое же, как и все, что связано с Именем Духа Мятежного. История говорит, что большая часть событий, произошедших с ним, и большая часть его земных воплощений имели место на священной земле Поднебесной. Может быть, тебя уязвляет такой синоцентризм, но поверь мне, что это так...

– Я знаю, что это так. И даже знаю, почему Тай Ди Сянь так любит китайцев. – Демид улыбнулся. – Вернемся к нашим догадкам. Что это за «Опасный Путь»?

– Сянь Дао. Путь, ведущий умерших в Преисподнюю. В подземное Царство Тьмы, что находится в руках владыки Янь-вана* [Янь-ван (Яньло) – князь Преисподней в китайской мифологии.].

– Ого! – Демид удовлетворенно покачал головой. – Тебе это ничего не напоминает? А Дух ворот... Может быть, назовем его Духом Врат? Врат в Мир Тьмы?

– Может быть. Но, честно говоря, Мыньшэни – духи-стражи ворот, вряд ли имеют отношение непосредственно к нашему Врагу. Это традиционная мифология. Любой мальчишка из китайской деревни скажет тебе, что такое Мыньшэнь. И даже покажет. Это лишь два обожествленных полководца, Цинь-Шу-бао и Ху Цзин-дэ, которых рисуют в Китае на створках дверей и ворот с незапамятных времен. По преданиям, императору Тай-цзуну династии Тан сильно досаждали бесы. И эти два бесстрашных воина встали у ворот его в полном вооружении...

Демид слушал Вана, который обратился к излюбленному своему преподаванию истории и, кажется, забыл о нынешней роли Хранителя. Слушал и не слышал его. Он держал в мыслях словечко «Сяньдаомыньшень». Поворачивал его по-всякому, гладил, подкидывал и рассматривал со всех сторон. Но как ни крути, на Имя Духа оно похоже не было. Ни по фонетике, ни по чрезмерной свой длине, ни по ощущениям, которое вызывало истинное Имя где-то в глубине сознания Демида.

– Слушай. – Демид не очень-то вежливо прервал лекцию доктора Вана. – Что собой могут представлять Врата? Может быть, они вообще нематериальны? Они же ведут в тонкий мир! Как же можно их увидеть? Ведь нельзя увидеть вход в Рай или в Ад? Хотя я думаю, что души умерших людей не испытывают особых проблем с обнаружением такого входа – ведь они подчиняются уже законам духа, а не материи!