Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Откуда мне знать, — требовал от него Морис Бартелеми в тот день, четыре года назад. — Что не ты — убийца Хеннесси? Откуда мне знать, что это не тебя видел наш доблестный шеф в той аллее, где его застрелили? Откуда мне знать, что ты — не тот итальяшка, о котором он говорил перед своим последним вздохом?
Сол мог бы сказать ему, что на самом деле Хеннесси в той аллее видел его собственное лицо — и Франка Чернойя. Но у него было более важное дело.
— Мой брат, он пропал. Прошлой ночью. Во время бунта.
Человек закурил сигару.
— Вы, итальяшки, даже друг другу не верите.
Несмотря на прошедшие годы, Сол все еще чувствовал то возмущение, от которого затрясся всем телом.
— Мой брат совсем маленький.
И ему страшно.
Человек пожевал кончик сигары.
— Comme c’est triste, как говорят в нашей семье. Какая жалость. — Его голос был полон сарказма.
Где-то позади Сола хлопнула дверь, послышались тяжелые шаги приближающегося человека.
— Мистер Бартелеми, мне передали, этого парня надо забирать.
— Верно, Лебланк. Эта мартышка, похоже, считает, что именно я, представьте, могу каким-то образом отвечать за злополучные беспорядки, случившиеся в городе ночью. — Он сделал глоток виски. — Можете себе представить? — Бартелеми хрипло рассмеялся, как будто виски или собственные слова застряли у него в горле.
Сол не говорил ничего подобного. И до этого момента даже ничего такого не думал. Он пришел сюда, к человеку, которому принадлежало большинство верфей, только потому, что думал, что тот поможет отыскать Нико.
И вот сейчас, внезапно, здесь, в этой тюремной камере, обрывки мыслей замельтешили в голове Сола, складываясь в единое целое так же, как фрагменты картины, которые вешали на потолке в библиотеке Билтмора. Только тут вместо обнаженной руки с фонарем познания перед Солом возник образ руки человека в белой рубашке, с жемчужной запонкой на манжете, простирающейся в сторону туши Лебланка.
Дернувшись в сторону, Сол подскочил к двери и обернулся.
— В этой стране нет королей.
Верхняя губа Бартелеми расплылась в ухмылке.
— Ты, жалкая мартышка, даже не понимаешь, что проиграл.
Сол топнул ногой.
— Мой брат, Нико. Я никуда не уйду, пока не найду его.
— Comme c’est triste. Ужасно. У толпы нет привычки уважать отдельные личности, включая мелких итальяшек. Я не могу отвечать за настроение толпы сегодня утром. Но я готов поспорить, Катафальмо, что, коль скоро ты был одним из тех, кого поймали, то тебя-то они в лицо признают.
Все больше кусочков вставали на свои места, и Сол чувствовал, как в нем вспыхивает ярость.
В его памяти пронеслась та самая аллея: его с Чернойей послали к Хеннесси в качестве переговорщиков. Не угрожать ему. И уж точно не убивать его. Сол даже не был вооружен, а у Чернойи был только нож, на случай, если их схватят. Они шли напомнить Хеннесси, что итальянцы Нового Орлеана не позволят разделить себя на несколько враждующих семейств. Что они требуют честного отношения.
И потом, едва они только подошли к шефу полиции, раздался выстрел. Стреляли сзади, из-за спины всех троих, потому что шеф стоял к ним спиной. И, обернувшись, увидел перед собой двух итальянцев, пораженных ужасом.
Сол наклонился над шефом. Увидел, куда попала пуля, и понял, что шефу осталось жить лишь несколько минут. Услышал, как по улице кто-то бежит. Кто-то окликает шефа по имени. Будто специально искал его спустя секунды после выстрелов. Этот кто-то станет лжесвидетелем.
Сол и Чернойя пустились бежать в противоположный конец аллеи. Но их заметили, когда они перелезали через стену. Но Сол и без этого понял, что теперь все итальянцы Нового Орлеана все равно будут виноваты.
Потом последовало суматошное перечисление всех подозреваемых, многократное повторение якобы последних слов Хеннесси: Итальяшки.
Город захлестнула волна ненависти к сицилийцам. Арестовали девятнадцать итальянцев. Расследование, суд. Отсутствие твердых доказательств. Оправдание. Толпа, собравшаяся, чтобы добиться справедливости. Она врывается в тюрьму. Крики: Выдайте итальяшек! Итальянцы, нашпигованные пулями, вертящиеся на крюках, как мясные туши на рынке.
Восемь человек спаслось.
И вот теперь, в сырой камере в Каролине, на ледяном каменном полу, вся эта история наконец обрела смысл.
— Это Бартелеми, — сказал Сол Нико, хотя его брат забылся неспокойным сном. — Это он заказал убийство Хеннесси. Он знал, кого сочтут виновным. И эта история поможет ему полностью контролировать верфи.
Должно быть, Бартелеми еще тогда разглядел в лице Сола зачатки этого понимания. Глаза его сузились в щелки.
— Этот чесночник, — сказал он Лебланку, — и без того отнял у нас достаточно времени.
И достаточно пожил на этом свете, сказано не было, но и без того ощущалось в воздухе.
Рука Лебланка, лежащая на рукоятке револьвера, при словах босса напряглась. Выскочив из кабинета Бартелеми, Сол бросился вниз, перескакивая через четыре ступеньки, над головой у него просвистела пуля.
Перебегая из тени в тень, он добрался до верфи. Телохранитель снова выстрелил, пуля чиркнула мимо уха.
Солу наконец удалось скрыться от него возле «Кафе дю Монд», где он спрятался до наступления темноты в одном из складских помещений, полном цикория, кофе и сахарной пудры.
В сумерках, когда кафе засветилось золотым светом и воздух наполнился смехом и облаками сахарной взвеси, Сол проскользнул сквозь толпу в так называемое Маленькое Палермо. Он бежал по лестницам, нырял в темные проходы, спрашивая у каждого встречного: маленький мальчик, потерялся в беспорядках — Нико, мой брат. Он пропал. Вы не видели его?
Но двери захлопывались, а люди скрывались в домах, прячась от толпы, которая все еще бурлила на улицах.
Наконец какая-то старуха, скрюченная, как пастуший посох, приоткрыла дверь на узенькую щелку — а потом, после вопроса Сола, еще чуть-чуть.
— Старуха — самая беззащитная в любой толпе, но и самая храбрая. Что может мне сделать эта толпа? Оборвать мою жизнь — так я и без того уже недалеко? Напугать? А то я не видела ни голода, ни смерти. Я-то надеялась, что смогу остановить ту толпу.
Она покачала головой.
— Это Джон Паркер завел толпу, чтобы люди кричали, махали кулаками, тащили невинных людей на улицы. Меня сшибли с ног. Топтали ногами, вот что это за толпа.
— Si, да, а мальчик?
— Я видела, мальчик плакал, кричал, mio fratello, мой брат. Сшибли с ног. Он повредил ногу. Другой человек — один из наших — подхватил его и побежал. В сторону депо.
Старуха притянула к себе Сола так близко, что их лица почти соприкоснулись.
— Dio ti benedica. Да поможет тебе Бог в твоих поисках.
