Неожиданные предсказания - Николай Непомнящий

22-летний «сказочный принц» император Австрии Франц Иосиф ехал в замок Поссенхофен, где проживала семья Элизабет, свататься к ее старшей сестре Хелене. Элизабет в своем девичьем дневнике накануне сватовства написала: «Хочу быть императрицей!» И неожиданно для всех Франц Иосиф предлагает руку, сердце и трон Элизабет…

За сутки до своей гибели на берегу Женевского озера от руки швейцарского фанатика анархиста Луиджи Лучени Элизабет сказала своей придворной даме: «Не хочу жить. Хочу, чтобы моя душа выскользнула через маленькое отверстие в сердце и воспарила к небесам!» Лучени вонзил ей в сердце стилет так ловко, что ни сопровождающая ее дама, ни даже она сама этого не заметили! Элизабет, уже смертельно раненная, сама взошла на палубу корабля и тихо скончалась. А за неделю до своей смерти она написала вот такое стихотворение: «Швейцарцы! Ваши горы прекрасны! Ваши часы, лучшие в мире, не знают остановки! Но королевским особам смертельно опасны ваши юные отпрыски!»

Шестого ноября 1796 года умерла императрица Екатерина II. Сын и наследник Павел Петрович сразу же бросился в ее кабинет разбирать бумаги и нашел, среди прочего, тетрадку в восьмую часть листа. Писал ее какой-то монах Авель, и говорилось в ней о том, когда и как умрет императрица Екатерина. Были там и другие предсказания.

Павел Петрович велел немедля разыскать и представить ему этого монаха. Не сразу, но монаха нашли. Он уже восемь месяцев сидел в Шлиссельбургской крепости, куда его поместили по указу Екатерины. И сидеть бы ему в заточении до самой смерти, да сбылось его пророчество. Узника вымыли, переодели и доставили в Зимний дворец. Император Павел встретил его ласково. Он вообще хорошо относился к тем, кого преследовала его мать. Павел принял от монаха благословение, спросил, как он собирается дальше жить. Авель ответил, что хотел бы остаться монахом. Тут же Павел повелел определить Авеля в Александро-Невский монастырь в Петербурге.

Авель родился в 1757 году в крестьянской семье. Звали его тогда Василием Васильевым. С юности он мечтал посвятить себя Богу и в двенадцать лет покинул родную деревню Акулово, отправившись странствовать. В одном из монастырей он был пострижен в монахи и принял имя Авель.

Через девять лет он попадает в Валаамский монастырь на Ладожском озере, затем – годы строгой монашеской жизни, одиночество в келье на безлюдном острове. 1 ноября 1787 года «случися ему видение»: два ангела дали ему великий дар прорицания будущего и велели сообщать «избранным», что им предстоит. Авель покидает Валаамский монастырь, снова странствует и через девять лет в другом монастыре, в Костромской губернии, пишет «книгу мудрую и премудрую, в ней же написано о царской фамилии». В частности, там было предсказано, что Екатерине II жить осталось восемь месяцев и умрет она скоропостижно.

Авель имел неосторожность показать эту книгу одному монаху, а тот сразу же донес о ней настоятелю. Книгу вместе с ее автором направили в консисторию в Кострому, потом в губернское правление. И везде Авеля допрашивали. Наконец под караулом его отправили в Петербург.

Попал он в руки генерал-прокурору графу А. Н. Самойлову. Заглянув в книгу, тот набросился на монаха с бранью: «Како ты, злая глава, смела писать такие титлы на земного бога?» – и трижды ударил его по лицу. Авель все стерпел и смиренно ответил: «Меня научил писать сию книгу тот, кто сотворил небо и землю, он же повелел мне и тайны раскрывать».

Самойлов решил, что монах юродствует, велел посадить его в секретную камеру и доложил обо всем императрице. Екатерина, расспросив об Авеле, повелела заточить монаха в Шлиссельбургскую крепость, а его бумаги запечатать печатью генерал-прокурора и хранить в Тайной экспедиции. Провел он в Шлиссельбурге десять месяцев и десять дней. Оттуда его и доставили к Павлу Петровичу…

Через год Авель опять перебирается в Валаамский монастырь. Тут бы ему жить в тихости да Бога славить. Однако он пишет новую книгу пророчеств, где было сказано и о скорой трагической кончине императора Павла. Эту книгу он сам отдал игумену Назарию. И почти сразу закрутилось новое дело. Книга Авеля попала в Тайную экспедицию при Сенате к генералу Макарову. О ней сразу же доложили императору Павлу, и тот распорядился заключить Авеля в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, где Авель также просидел десять месяцев и десять дней. А потом его сослали в Соловецкий монастырь «под присмотр». Не помогло и то, что «в марте 1801 года Павел I был убит и на трон вступил новый император Александр I. Пророчество Авеля, таким образом, исполнилось, но свободы ему это не принесло.

Правда, теперь он был монахом, а не арестованным, но покинуть монастырь не мог. И здесь он пишет свою третью книгу пророчеств. В ней, в частности, говорилось о том, «как будет Москва взята и в который год». Узнав об этой новой книге, Александр I повелел отправить Авеля в Соловецкую тюрьму и держать его там, доколе его пророчество не исполнится. Прошло еще одиннадцать лет, которые он провел в заточении. «Десять раз был под смертью, – говорится в его «Житии», – сто раз приходил в отчаянье, тысячу раз находился в непрестанных подвигах, а прочих искусов было отцу Авелю число бесчисленное». И вот пришел 1812 год. В начале сентября наполеоновские полчища заняли Москву, а уже через два дня город был охвачен пожарами. И вот тогда Александр I вспомнил о пророчестве монаха Авеля и приказал министру духовных дел князю А. Н. Голицыну послать императорское повеление в Соловецкий монастырь игумену Иллариону: «Монаха отца Авеля выключить из числа колодников и включить в число монахов на всю полную свободу». И еще: «Ежели он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург: желаем мы его видеть и с ним нечто поговорить».

Игумен Илларион, очень притеснявший Авеля, отписал в столицу, что-де «ныне отец Авель болен и не может к вам быть, а разве на будущий год весною». Тогда Александр I послал Синоду указ, чтобы Авеля из Соловецкого монастыря выпустить, дать ему паспорт во все российские города и монастыри, снабдить деньгами и одеждой. Пришлось игумену Иллариону этот указ исполнить, и наконец 1 июня 1813 года Авель вышел из стен Соловецкого монастыря.

Он приехал в Петербург, был хорошо принят князем А. Н. Голицыным (царь в то время был в заграничном походе). А дальше Авеля снова потянуло странствовать. Он отправляется к святым местам, посещает греческий Афон, Иерусалим, Стамбул и Святую Софию. От этого времени сохранились письма Авеля графине П. А. Потемкиной, помогавшей монаху материально. В одном из писем она просит его сообщить что-либо из его пророчеств. Ответ его, относящийся к 1815–1816 годам, очень характерен: «Знаете ли, что я вам скажу: мне запрещено пророчествовать именным указом. Так сказано: ежели монах Авель станет пророчествовать вслух людям или кому писать на хартиях, то брать тех людей под секрет (арест), и самого монаха Авеля тоже, и держать их в тюрьмах или в острогах под крепкими стражами. Видите, Прасковья Андреевна, каково наше пророчество или прозорливство. В тюрьмах ли лутче быть или на воле, сего ради размысли… Итак, я ныне положился лутче ничего не знать, хотя и знать, да молчать».

В 1820 году Авель объявился в Москве. Известно, что московские барыни не раз спрашивали у него совета насчет будущих женихов для своих дочерей. Он обычно отвечал, что не провидец и только тогда предсказывает, когда велит ему высшая сила.

Авель прожил еще четверть века, но об этих годах мало что известно. «Житие и страдание отца и монаха Авеля» написано им вскоре после его путешествия по святым местам, и последующие годы в нем не отражены. Сохранились, однако, кое-какие официальные документы. В отношении от 2 ноября 18 (так в тексте. – OCR) года князь А. Н. Голицын сообщает, что монах Авель по случаю потери паспорта просит снабдить его новым документом для свободного в Москве или ином городе проживания, а также содействовать в помещении его в Шереметевский странноприимный дом. Александр I, узнав об этом, нашел неприличным, чтобы монах продолжал скитаться по России, и повелел объявить Авелю, чтобы тот непременно избрал себе монастырь и там поселился. Авелю предложили Пешношский монастырь в Дмитровском уезде Московской губернии, но он в этот монастырь не явился и скрылся из Москвы.

6 октября 1823 года митрополит Московский Филарет распорядился определить Авеля в Высотский монастырь под Серпуховом. Однако через три года митрополиту донесли, что «монах Авель, забравши все свои пожитки, самовольно из монастыря отлучился неизвестно куда и не является». Об этом доложили и императору, уже Николаю I, и он повелел беглеца «заточить для смирения» в Суздальский Спасо-Евфимьевский монастырь, главную церковную тюрьму того времени. Полиция нашла Авеля в Тульской губернии, в родной деревне Акулово и «водворила» в эту последнюю его тюрьму. Там он прожил еще пятнадцать лет, но об этих годах нам ничего не известно.