Сунь Ят-сен - Исаак Ермашев

Говорил об успехах школы, благодарил преподавателей и советских товарищей, упомянул о роли курсантов академии в разгроме «тигров» и о предстоящих операциях против Чэнь Цзюн-мина. Сделал паузу. Как-то странно посмотрел на слушателей и неожиданно сказал тихо, но внятно:

— Теперь, когда у нас есть Вампу, я могу умереть спокойно…

Слова потрясли всех, кто был в зале. Почему он сказал про смерть?

Сунь Вэнь простился с курсантами, начальниками и наставниками. Он очень устал. Вообще в последнее время быстро уставал.

Перед отъездом из Кантона состоялся ряд совещаний: о подготовке и проведении операции для разгрома и изгнания из Гуандуна шаек предателя Чэнь Цзюн-мина; об организации революционной власти; о борьбе с правыми в партии и о беспощадном пресечении заговоров и интриг.

Руководство правительственной и партийной деятельностью на Юге Сунь Ят-сен возложил на своих верных соратников. Заместителем генералиссимуса назначил Ху Хань-миня. Пригласил Ван Цзин-вэя сопровождать его.

11 ноября Сунь Вэнь опубликовал «Обращение к народу в связи с поездкой на Север». Объяснил, что главная задача — покончить с господством милитаристов и с засильем иностранного империализма, от которого зависят милитаристы. Необходимо объединить страну и для этого созвать полномочное Национальное собрание.

«Я получил, — говорилось в обращении, — еще одно доказательство того, что любые военные силы, связанные с империализмом, неизбежно обречены на провалы, наоборот, силы, связанные с народом и ускоряющие национальную революцию, непременно одержат победу. С сегодняшнего дня наступает новая эпоха национальной революции, и она навсегда положит в нашей стране конец такому явлению, как союз армии с империализмом. На смену ему придет новое явление — сперва будет установлен союз армии с нацией, а затем сама армия станет национальной. И тогда дело национальной революции обязательно увенчается успехом».

Китайская революция имеет могущественного друга — Советский Союз.

«Не забывайте, — писал Сунь Вэнь в обращении к народу, — что там, в свободной России, раздался призыв: «Руки прочь от Китая!» Быть может, европейские капиталисты иронически относятся к этому лозунгу, думая, что он ничего не сделает, ибо Советский Союз далек от Китая. Но в том-то и дело, что для лозунгов, раздающихся из Москвы, расстояния не существует. Молниеносно они облетают всю землю и находят отклик в сердце каждого труженика. Мы знаем, какую роль сыграло сочувствие Советов в победе освобожденной Турции над ее врагами. Это сочувствие надежнее пушек… Мы знаем, что Советы никогда не становятся на сторону неправого дела. Если они за нас, значит истина за нас, а истица не может не победить, право не может не восторжествовать над насилием».

Глубока была вера Сунь Вэня в силу и значение советско-китайской дружбы!

За два дня до выезда из Кантона Сунь Вэнь присутствовал на торжественном открытии Гуандунского университета, созданного по его инициативе. Произнес краткую речь о просвещении народа.

13 ноября навсегда покинул город, с которым связана вся его революционная борьба. Знал, что не вернется сюда никогда. Сунь Вэнь был врач. Он понимал, что с ним…

Выехали пароходом в Шанхай. Над морем дули злые ветры, холодные, колючие. В Шанхае его встретили злобным воем газетные шакалы империалистов. Но Сунь Вэнь был спокоен и тверд в решении поднять народ-гигант против империализма. В своем доме в Шанхае он провел 19 ноября 1924 года последнюю пресс-конференцию. Сказал журналистам: «Корнем всех бедствий и смут в Китае является произвол милитаристов и империализм, на котором они держатся. Чтобы избавить Китай от терзающих его бедствий и смут, в настоящее время необходимо: во-первых, разбить милитаристов и, во-вторых, разбить империалистов, помогающих милитаристам. Только покончив с этими злодеями, Китай сможет добиться мирного объединения, благополучия и спокойствия на долгие годы». Добавил, что едет в Пекин как «глашатай мирного объединения страны», но с милитаристами ни на какие компромиссы не пойдет. Он едет на Север для участия в подготовке созыва Национального собрания, целью которого должно быть: аннулирование неравноправных договоров и мирное объединение страны.

За это время в Пекине произошли важные перемены. Дуань столковался с маньчжурским диктатором Чжан Цзо-линем (в конце концов оба служили одному хозяину — японскому империализму!) о том, чтобы отложить переговоры о созыве Национального собрания. Войска Фэна стали уходить из Пекина, туда вступали войска Чжан Цзо-линя. Стоит ли сейчас ехать в Пекин? Не лучше ли подождать, пока обстановка не выяснится полностью? Нет, время не терпит. Весть о подготовке созыва Национального собрания была с огромным энтузиазмом встречена всей страной. Принял решение выехать в Тяньцзинь, но по несколько необычному маршруту: Шанхай — Нагасаки — Тяньцзинь: на прямые рейсы свободных билетов не было.

В Японии власти встретили его холодно. Нетрудно было понять, что это результат махинаций Дуаня. В Токио Сунь Вэнь даже не заглянул. Побыл в Нагасаки, Модзи, Осака, где разгружался пароход, на котором он следовал в Тяньцзинь.

Конечно, как только он высадился в Нагасаки, его обступили журналисты. Был ему задан вопрос: верно ли, что гуандунское правительство находится в близких отношениях с Россией? Ответил: «Цели китайской революции совпадают с целями русской революции, как цели русской революции совпадают с целями китайской революции. Китайская и русская революции идут по одному пути. Поэтому Китай и Россия не только находятся в близких отношениях, но по своим революционным связям воистину составляют одну семью». Спрашивали еще, что, по его мнению, нужно для того, чтобы между Японией и Китаем установились отношения дружбы. Ответил: «Пусть Япония вернет Китаю все, что она отняла у него, как это сделала Россия!»

Не в бровь, а в глаз!..

Из Нагасаки выехали в Тяньцзинь. Переход показался Сунь Вэню долгим и мучительным. Ужасно качало. Было очень холодно, особенно для него, южанина. Простудился. Поднялась температура. Не мог глотать. Ослаб. И снова появились адские боли в правом боку. Но когда в Тяньцзине, куда прибыли 4 декабря, на пристани собралась несметная толпа, чтобы приветствовать его, он вышел на перрон с высоко поднятой головой, с глазами, полными блеска жизни. Но все заметили, что он очень бледен.

В Тяньцзине его уложили в постель. Врачи прописали полный покой. Покой! Он работал лежа. Составил проект созыва Национального собрания, рассылал заявления, принимал общественных деятелей, писал в Кантон, вызывал оттуда людей. Он еще жив, черт побери!