День Разрушителя (СИ) - Астахов Виктор

— Похоже на то, — впервые в ответе Артемара звучала схожая нота растерянности.

— Это шанс! — прошипел Виктор. — Грэгор! Арти! Вперёд!

Наряду с табуном единорогов, дракон ворвался в бой, ознаменовав начало контрнаступления. Обескровленные защитники, что гибли под натиском противоестественных тварей, получили заветное пространство и шанс пойти вперёд. Тот час в людском строю начались перестроения, а величественные духи земли ринулись в гущу событий, дабы сражаться бок о бок с прямым потомком своей богини. Тому же примеру следовали и эльфы Ироллана, и минотавры, и эльфы «Шасури», и даже друиды, что более не имели возможности для сотворения чар, но брали в руки оружие.

— Сапог к сапогу! — взревел Фарбрук. В тот же миг прозвучал горн, означавший приближение рыцарей. — Внимание!

«Копья» сомкнули построение, минуя собственных солдат, и ринулись в бой по северному флангу. Незамедлительно моры набросились на неприятеля в попытке остановить продвижение, но что могли противопоставить эти исхудавшие существа мощи имперской кавалерии. Длинные, укреплённые копья беспощадно пробивались сквозь живую силу, а обученные дэстриэ прорывались вперёд подобно лавине, обрушившийся на сухой хвойный лес. Конница нанесла удар и разомкнулась на два строя. Первый отряд повёл за собой сэр Конор из клана Грэгоров, в то время как командование вторым легло на плечи капитана Фарбрука.

За спинами послышался яростный рык, перетекающий в грохот. Саладар изверг на толпы противников поток кислотной струи. Драконья кислота попросту испаряла плоть, прожигала доспехи, превращая толпу агрессивных тварей в удобрение. Окаменевшая плоть, что сковывала тело Саладара, напротив, оказалась непреодолимым препятствием для стали и зубов трасхаундов. Однако, несмотря на поддержку с тыла, Саладар постепенно вяз в кольце… а клинки фоморов были способны пробить даже самый толстый доспех.

— Сейчас! — на всём скаку прорычал Виктор, наблюдая за тем, как атака сэра Грэгора сосредоточила на себе основное внимание вражеских тылов. — За Империю!

— За Империю! — подхватили братья по оружию.

Копья ударили вновь. В последний раз. Виктор запомнил, как протрещала древесина, когда копьё поразило очередную цель. Пришло время «Пера». Капитан вытянул из ножен клинок и обрушил на голову случайного противника, вознёс вновь, но одоспешенный фомор стремительно сократил дистанцию, вогнав проклятую сталь в тело лошади. Длинный четырёхгранный клинок прорубился сквозь броню и помпоны, заставив скакуна реветь. Животное дрогнуло, «Перо» отзвенело о шлем мутанта, но фомор удержал, опустил центр тяжести и единственным вращением донёс чудовищный, амплитудный удар до тела рыцаря. Уже в полёте капитан ощутил, как содрогается каждая частица тела и как осыпаются на землю осколки расколотого забрала. Виктор пал на землю.

— Филин! — послышался ревущий голос Артемара, что безнадёжно спешил на помощь и бранные крики Джили. — Сука! Разойдись!

Даже Лайм, что ныне орудовал мечом, словно то было продолжение его руки, стремился на помощь. Всё тщетно. Все братья по оружию были завязаны боем с превосходящим противником. Вражеские латники заполнили окружение, а фомор не собирался играть в игры и, положив конец агонии скакуна, устремился за головой его хозяина. Атака захлебнулась. Ныне капитан Фарбрук был один. Он был изувечен и обескровлен, но воля заставляла Виктора встать, а твёрдая рука по-прежнему сжимала рукоять «Пера».

— Живым не возьмёте! — послышался рык из его уст.

6

Фомор обрушился на рыцаря всей тяжестью своего тела. Щит был превращён в щепки минувшим попаданием, но его осколок всё ещё укрывал онемевшую руку рыцаря. Щелчок. Виктор превратил удар в касательное попадание и ценой огромных усилий удержал враждебную сталь. Мутант закрутился вокруг собственной оси и нанёс очередной горизонтальный удар, не давая человеку и малейшего пространства. Как ни странно, Виктор держал. Даже когда его руки немели, а сталь «Пера», казалось, должна превратиться в осколки, рыцарь продолжал стойко выдерживать попадания.

В недрах шлема-клетки, что венчал голову фомора, вспыхнули алые огни. Существо тонуло в схватке, а Виктор превратился в его единственную, вожделенную цель. Мутант завертелся подобно юле и рубанул в чудовищном вертикальном ударе. На сей раз, Виктор ушёл. Сталь увязла в земле, а рыцарь нанёс колющий удар в область брюха и продублировал амплитудным ударом в голову. Сталь «Пера» окропила чёрная кровь, пал на землю осколок забрала. Фомор даже не шелохнулся. Тяжёлый клинок прочертил короткую дугу, врубившись в сталь рыцарской кирасы. Треск металла ознаменовался глубокой брешью и стоном Виктора. Кровь окропила четырёхгранный клинок, и фомор ощутил её запах. Отныне он не ощущал сопротивления, обрушив на рыцаря очередной тяжёлый удар. Невзирая на рану и темноту, охватившую взор, рыцарь отразил попадание, однако это был его последний ход. Фомор продолжил атаку тяжёлым ударом ноги, и Филин отправился в полёт.

Боли не было. Вдалеке слышался рёв раненого дракона, агония битвы и магические ритуалы кровавых чародеев, что пытались удерживать контроль. Гремели голоса братьев по оружию, рыцарей Империи и скакунов, что бились с превосходящим врагом. Фомор приблизился в упор, придавив Виктора ногой. Рыцарь более не пытался сопротивляться. Он в последний раз взглянул в глаза своего палача. Ныне забрало не укрывало его искажённое лицо, а алые очи полнились огнём хаоса.

Виктор лишь улыбнулся. Теперь всё зависело от тех, кто продолжал сражение, от их решимости и воли. Он сделал всё, что мог, отдал все силы на финальный отчаянный штурм, жертвуя жизнями собственных братьев. Именно их души помогли рыцарю в самый тяжёлый момент, наполнили его силой и теперь, пришло время воссоединения. Сталь клинка вознеслась над рыцарем. Единственное мгновение, что длилось подобно вечности. Виктор не чувствовал страха. В голове ожили воспоминания о прошедшем детстве, тёплых объятьях матери, радостный смех друзей, первая драка, первая любовь, рукоять меча, знакомство с Арти и Джили, Иван, вдовство, свет луны, Верона, Карадан, Куза, Лиара… щелчок — глухой, чужой, но столь знакомый.

Рыцарь ощутил, как ослабевает давление на его грудь, а тело палача начинает содрогаться под собственным весом. Мгновение затишья сменилось грохотом падения. Отныне Филин взирал на искажённое хаосом лицо мутанта, что взирало на него безжизненным взглядом единственного глаза и на стрелу с чёрным оперением, что застряла в лице на месте второго ока.

— Бава! — раздался грозный боевой клич, уже хорошо знакомый рыцарю. — За честь крови!

В тот же миг окружение наполнилось рёвом и грохотом. Треск стали и какофония криков разразили тыл кровавого воинства. Взревела чёрная секира, прорубившаяся сквозь построения чёрных рыцарей. Взревел и сам Шак’тур. Его глаза горели огнём, а вены надулись от напряжения. Это был совершенно иной зверь, не похожий на безумных мутантов, их хозяев, людей или эльфийских защитников. Подобно стихийному бедствию огромный орк и его братья по оружию обрушились на магов, рыцарей и мутантов, неся за собой лишь разрушения и смерть.

На поле боя, воцарился хаос.

— Су’ура вновь промахнулась? — выдохнул рыцарь.

— Су’ура не промахивается, — раздался басовый ответ, принадлежавший отнюдь не молодой желтоглазой орчихе.

Виктор поднял взор. Он уже знал, кого узрит, и предчувствие не обмануло. Прямо перед рыцарем, в стороне от разбушевавшихся тра’вага, сидя на спине чёрной волчицы, возвышался Бакрут Железный Кулак. Тело пожилого вождя украшали окровавленные повязки, а левая рука, которую обыкновенно укрывала знаменитая латная перчатка, ныне украшала шина и бинтовая подвязка.

Как и рыцарь ордена «Золотой Совы», Бакрут утратил былую боеспособность, но, как и рука Виктора, его рука прочно сжимала клинок. Бакрут спешился. Приложив остатки сил, с земли поднялся и Филин. Их взгляды встретились. Мгновение дуэли взглядов, что длилось подобно сражению.