Присвоенная - Марина Багирова

— Ты будешь такой же, как я. Мне надо было сделать это раньше… Чего я ждал? Их разрешения? Да кто они передо мной? Дети, возомнившие себя правителями моего мира… — погруженный в невнятные размышления, Кристоф говорил явно с самим собой, но затем, сфокусировавшись на мне, он повторил с напором: — Ты будешь такой же, как я. Я изменю тебя… И ты останешься рядом со мной навсегда.

И хотя все это звучало сумасшедшим бредом, инстинктивное осознание того, что его обещание осуществимо, заставило мои глаза распахнуться.

Я действительно могла стать такой же. Подняться к нему. Стать равной…

Я почувствовала, как сладкая дрожь надежды охватила тень прошлой меня где-то в глубине, за возведенными до небес каменными стенами.

«Стать такой же… быть с ним вечно!..» — застонала от счастья былая Диана, наслаждаясь ощущением его тела, прижатого к каждому изгибу моего.

— Я сделаю это. Прямо сейчас.

Его светящиеся решимостью, пугающие глаза ушли в сторону в поисках чего-то или кого-то, невидимого для меня.

— И не спросишь, хочу ли этого я?

Его взгляд вернулся ко мне.

«Молчи!» — разъяренной кошкой зашипело мое прошлое, но я продолжала:

— Тебе, как и раньше, достаточно только твоего желания?

Он всматривался в мое лицо, будто видел впервые, будто я вдруг заговорила с ним на незнакомом языке. Будто на миг в нем проснулся тот, кто когда-то был мне дорог…

Вдали взревел мотор.

И яростная решимость сожгла понимание дотла.

— Кейс!

Не успело это слово, произнесенное тихо, но повелительно, исчезнуть на ветру, как рядом с нами стоял мужчина. Его черты показались мне смутно знакомыми — он был похож на водителя, перехватившего меня у дома родителей и доставившего прямо к «господину» в руки при первой, неудачной, попытке побега.

Осторожно, точно величайшую ценность, он открыл и протянул Кристофу маленький черный кейс.

С болезненным интересом я разглядывала его содержимое. В мягком гнезде, закрепленное в зажимах, покоилось металлическое приспособление, отдаленно напоминавшее шприц со стеклянной колбой, наполненной полупрозрачной мутно-красной жидкостью.

Рывок сложил мои запястья вместе, и они оказались надежно закованными в руке Кристофа. Свободной он взял из кейса «шприц».

— Езжайте, вы мне больше не нужны, — приказал он, не отводя сумасшедшего, мучительно-ощутимого взгляда от моего лица.

Почему он так смотрел?

— Но, господин… — рука слуги указала на озеро: звук моторной лодки приближался.

— Езжайте! Один-единственный охотник для меня не проблема. …Особенно теперь.

С легким поклоном, слуга исчез, увлекая воздушный поток за собой, и вскоре к пению первого мотора добавился еще один голос — басовитый, мощный — с другой стороны острова.

— Все должно было бы быть иначе… и раньше, — нахмурившись, покачал головой Кристоф и развернул меня боком к себе.

— Кристоф… — из моей груди вырвался стон: обреченности или …предвкушения? Я не знала сама.

Он резко склонился, поднося металлический предмет к моему плечу.

Порыв ветра взметнул мои волосы, в замершем времени разделяя длинными прядями мир на куски: на одном — Кристоф, на другом — его неотвратимая рука, на третьем — озеро и звучание мотора.

А еще было небо…

Что-то острое коснулось кожи.

Все бесполезно…

Но ожидаемая боль не сменила прикосновения холодного острия.

Отдернув руку так быстро, что я пропустила это движение, Кристоф посмотрел на озеро.

Нет, он смотрел на Кайла. Черты лица того были еще смазаны, но с каждой секундой лодка приближалась к нам.

— Ты лжешь, — уверенно произнес Кристоф.

Я взглянула на него в замешательстве — я не сказала ни слова. И тут же поняла, что он ответил на слова Кайла, неслышные для меня, но четко звучавшие для него…

— Ты лжешь, — повторил он с нарастающей злостью.

Внезапная боль заставила меня вздрогнуть. Одним из своих неуловимых движений он рассек мою ладонь. Краем глаза я успела заметить, как его рука прячет в карман предмет, похожий на складной нож.

— Он лжет, Диана, — яростно уверял меня Кристоф, хоть я и не знала — в чем, — он просто не хочет тебя потерять…

И собрав мою густо стекавшую кровь в свою ладонь, он стряхнул в нее с иглы пару капель мутной жидкости.

Секунду мы оба, затаив дыхание и не замечая близкого рева мотора, смотрели на нее — он, чего-то ожидая, и я, ожидая неизвестного.

А потом моя кровь свернулась.

Это произошло так быстро, что даже Кристоф отпрянул. Вот в его ладони плескалось алое море моей жизни, и в следующее мгновение — там осталась лишь пустыня из ржавого песка…

Он поднял взгляд на меня.

И в нем был ужас.

— Ты умрешь… — прошептали его губы, почти не шевелясь.

И тут, наконец, поняла и я.

Вещество, которое он хотел ввести, убило бы меня, в секунду свернув всю мою кровь.

Кайл не лгал.

По какой-то злой, извращенно-мстительной насмешке судьбы, превращение для меня было невозможно.

Невыносимая боль пронзила грудь стилетом. И я не смогла ее спрятать, позволив истекать сквозь глаза — деля ее с Кристофом, смешивая с его болью…

— Ты умрешь, — его пальцы впивались в мою кожу все сильнее, стараясь удержать, не отпустить туда, откуда нет возврата, — ты не будешь рядом со мной всегда… А я был так уверен…так уверен… что у нас впереди вечность… и я смогу вымолить твое прощение …когда-нибудь…через века. А ты …умрешь.

Пальцы судорожно уцепились за меня, и его лицо перекосилось от муки, совершенное в своей красоте, несмотря на все шрамы. Взгляд прекрасных глаз остекленел, и Кристоф застыл. А потом …начал падать назад.

Мимо отскочившего в сторону Кайла.

— Еле успел, — выдохнул он. — Никогда не думал, что у меня получится подобраться к нему так близко. Диана, ты в порядке? Он тебе ничего не сделал? — он схватил руку Кристофа, с тревогой разглядывая мою высохшую кровь, и пробормотал: — Я был прав… прав… она свернулась.

Все еще в шоке, я попеременно качала головой: то положительно, то отрицательно, не отрываясь, глядя на Кристофа, лежавшего в той же позе, в какой он стоял передо мной — напряженно сведенные пальцы, искаженное от муки лицо.

— Надо действовать,… а то эта махина скоро отойдет, — задрав брючину, Кайл отсоединил большую плоскую флягу, закрепленную вдоль его левой голени.

И только когда он стал отвинчивать крышку и повернулся к лежавшему Кристофу, я вдруг поняла, что он собрался делать.

— Нет!!! — дикий вопль вырвался из моей груди.