Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой - Pferd im Mantel

«Идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» — скажет Христос тем, кто не знал и не хотел знать.

Вот как страшно всё обстоит, родные мои. Однако, прервём пока наши рассуждения для отправления ншей службы, нашей посильной работы Господу, дабы не уподобиться нам тем, кто не знал и не хотел знать, и не быть ввергнутыми во внешнюю тьму, там же будет плач и скрежет зубовный.

Друзья и Макар Степаныч нашли место для себя в углу, рядом с большим образом Серафима Саровского и, внимательно слушая, простояли всю Службу, после чего староста подвёл их к отцу Паисию. Тот перекрестил, благословляя, и сразу же задал вопрос: крещёные ли? Фёдор ответил, что да, окрещён, а Иван сознался, что нет.

— Завтра же, поутру, к Службе подходите, молодой человек. — безапелляционно заявил батюшка. — Откладывать никак нельзя, смотрите какие времена на дворе. Скажите мне — веру имеете? Ну хотя бы так — веруете, что был Христос!

— Верую, отец Паисий! — горячо ответил Иван. — А как не верить?! Сами же говорите о том, что происходит. Да и я не слепой — вижу всё.

— Ну, хорошо. — протянул Ивану брошюрку священник. — Готовьтесь сегодня, а завтра покрестим вас. Определённо, никак нельзя откладывать.

Фёдору было разъяснено, как достойно подготовиться к таинству исповеди, кою, номинально являясь христианином, тот ни разу не приносил. Как и Иван, Фёдор получил книжечку из рук батюшки, призванную помочь ему подготовиться. Друзья поделились своим опытом, приобретённым в ходе поездки из Москвы, но оказалось, что всё, рассказанное ими, сельскому духовенству уже известно.

— Готовьтесь к встрече Господа в своей душе, родные мои! — провожая, напутствовал друзей отец Паисий. — Без него ведь никак уже нельзя в это страшное время!

Получив своё оружие, под впечатлением от встречи с батюшкой и его горячей проповеди, проникшей-таки в их сердца, велешинские теперь уже, мужики завели свой «пинц» и молча, без слов, поехали к себе на деревню. Вечером их ждала встреча с Политычем. Начиналась новая, деревенская жизнь, и судя по происходившему вокруг них, она не обещала быть лёгкой.

На первый тверской рейд друзья не попали. Как знать — может быть, оно и к лучшему, раз судьба так распорядилась. Только намного позже, по прошествию времени, вспоминая и анализируя опыт тех дней, у ребят волосы вставали дыбом. Шутка ли? Без подготовки, без разведки и плана операции, Григорий вывел более ста практически не подготовленных кушалинских мужиков на пятнадцати грузовиках в Тверь — город, где обстоятельно, по-взрослому уже, обжилась Смерть. Собрались вечером, а на следующий день с утра колонна уже покидала Село. Уходила практически вся молодёжь, настроение у людей было весёлое, как же — первый серьёзный рейд, в Тверь, не куда-нибудь. Чем думали?! На что надеялись?! Оголили весь анклав на целые сутки! Это чистое везение, что нежить никакая в тот день не попёрла… Да что уж говорить! Весь тот рейд — схождение чудесных случайностей. Бог, видимо, впервые наблюдая за тщетными потугами оставшихся в живых, решил посмотреть весь спектакль, от занавеса до занавеса. А иначе — никак и не объяснишь то, что рейдеры вернулись с огромным уловом, рассчитавшись с Тверским Князем Смерти чисто номинально — четырнадцать кушалинских мужиков, став добычей нежити, не вернулись домой. Правда, и добыча была достойной — больше уж такую никто и брал никогда. А если бы знать заранее, чем и как всё обернётся — надо было свечи в храме толстые ставить. За то, что вообще вернулись — да не пустые.

А велешинские все мужики в тот день как раз на кордоны заступили. Об этой повинности знали заранее, а график дежурств был вывешен на доске около сельского правления, считай, с первых дней. Вот по этой-то самой причине в рейд они и не попали, а проторчали два дня, сменяя друг друга на Рождественском кордоне.

Что и говорить — место для кордона было выбрано удобное, прямо на мосту через Кушалку. Удобное потому, что, во-первых, помня о том, что нежить по какой-то причине, как чёрт от ладана, бежит от воды, а во-вторых, потому, что речка, хоть и крохотная, явилась для нечисти непреодолимой преградой. Мертвые же, в свою очередь, тоже оказались разборчивыми — непонятно по какой причине, меж тем, ведомые чьей-то неведомой волей, либо же своими необъяснимыми инстинктами, пёрли тупо по дорогам, не ища непростых путей. А дорог-то ведущих к Селу от города — всего две. Точнее, одна, но ближе к Селу, от проложенного в последние годы советской власти нового Бежецкого шоссе, отходит так называемое старое Бежецкое. Петляя, дорога идёт через деревни, относившиеся раньше к Кушалинскому, а которые — и к Славненскому колхозам, и, минуя само Кушалино, выходит снова на новое. Вот по нему-то мертвяки и пёрли… А куда, и зачем — то уже не наших умов дело. В чужую, мёртвую башку не заглянешь. И не спросишь — не расскажут…

А как брели эти толпы неупокоенных сограждан от города, так и утыкались в два сельских кордона — один Рождественский, находившийся под контролем велешинского ополчения, и второй — Переложский, на котором стояли, соответственно, переложские мужики. Всё — другого пути дальше, на Рамешки, Бежецк и далее — на Весьегонск, не было.

Вечером, как раз перед рейдом, к уставшим от дневных дел друзьям, как уже повелось, наведался Политыч. Ввалившись в дом, старик скинул свой плащ и сапоги, и развалился в единственном бывшем в доме Срамнова креслице, шевеля пальцами ног. На деревню спускались сентябрьские сумерки. Весь день велешинские мужики посвятили установке заборов, призванных закрыть от шустрой нечисти наиболее доступные пути проникновения к жилью — прогоны, улочки, тропинки. Ещё на прошлой неделе взялись тянуть забор прямо от речки, по заливному лугу к уже существовавшему, но требовавшему апгрейда забору, окружавшему старый, ещё колхозных времён, животноводческий комплекс — коровник да телятник, в которых теперь тоже кипели ремонтные работы. Село готовилось к зиме — и скотине понадобится уход и нормальные условия, чтобы перезимовать. Сказать, что умаялись к вечеру — ничего не сказать. И вроде на воздухе, и вроде работа не такая уж тяжёлая. Однако, всё дело в сноровке. Вон, местные мужики, хоть и хлипкие с виду, в сравнении с тем же Иваном — а с них как с гуся вода. Роют, копают, пилят, тащут что-то — и, кажется, не знают усталости. А тут, с непривычки, так ухайдокались, что и говорить сил не осталось, а завтра-то — на кордон. С другой стороны, время работало против деревни — дед Макар не унимался, подгонял. Уже были отловлены два незадачливых гостя с того света — прямо посередине деревни, да в светлое время, слава Создателю. Плохих дел натворить не успели. А на повестке дня — ремонт крыши и в сельсовете, там не крыша даже — сплошная дыра. Со дня на день дожди ливанут, и тогда…