Жизнь и приключения Светы Хохряковой - Татьяна Догилева

– Здравствуйте! – вежливо поприветствовала я их.

– Здравствуй, Пепа, – ответила мне европейка, настороженно глядя на меня.

Латинос только кивнул. Они молчали и сверлили меня взглядами. Мне стало неловко, и, чтоб прервать паузу, я светски заявила:

– Прекрасное утро, не правда ли?

Мужина сказал мне с каким-то подтекстом:

– Сегодня праздник мертвых.

– Правда? – заинтересовалась я. – Как интересно!

– Пепа, я обидел тебя своим недоверием. Прости. Ты сама понимаешь, в каком мы сейчас состоянии.

– Ничего, ничего, сеньор. Я все забыла, – сказала я и подумала, что суть интриги сюжета в том, что меня с кем-то путают. Ну и я подуркую. – Присаживайтесь, уважаемые. Извините меня за мой вид, я только что встала. Заспалась немного.

Мужчина и женщина нерешительно сели на два шикарных стула возле небольшого круглого столика, я же подвинула небольшое кресло и устроилась в нем.

– А у кого бы здесь можно попросить кофе и что-нибудь поесть. Завтраки здесь, наверное, чудесные!

Женщина позвонила в стеклянный колокольчик и тут же в дверях возникла первая артистка с опухшими глазами.

– Катарина! Всем кофе, а для Пепы завтрак. Что бы ты хотела? – обратилась ко мне блондинка.

– О! ничего особенного! Что здесь обычно подают и… странно, почему-то очень хочется мороженого!

Катарина снова зарыдала, а латинос так хряпнул по столу кулаком, что я ойкнула, дернулась в своем удобном кресле.

– Катарина! Ты слышала, перестань рыдать и начинай работать.

– Слушаюсь! – И она исчезла.

А дальше началась какая-то мутотень. Они сообщили, что верят мне и что согласны с моим планом вывести детей пещерами. Они хотя бы сделают попытку спасти Анну и Киса.

Оказывается, замок, в котором я нахожусь, дон Эскобар заминировал несколько месяцев назад в припадке отчаяния и мании преследования. И с началом бомбардировок все взлетит на воздух.

Я застонала.

«Конечно же это не Первый. Это не „Розыгрыш“. У них хоть и случаются придурочные сюжеты, но не такие, и потом там коротенькие истории – ну от силы день. А здесь явно поработали полоумные креативщики Главного. У них же все через жопу. Своруют идею у других каналов и доведут ее до абсурда. С исполнителями нигде на TV не церемонятся, а на Главном они вообще – пушечное мясо. Это надо допереть – отправлять меня в ночь с детьми в какие-то пещеры! Зачем я только с ними опять связалась! Интересно, хоть за деньги или опять за „промоушен“?»

Я не выдержала, посмотрела на самый большой и темный камень потолочного карниза и покрутила указательным пальцем у виска. Настроение испортилось, я затосковала и начала вредничать.

– А где я, собственно говоря, нахожусь? В какой стране? Мужчина и женщина молчали.

Я злобно захохотала. Артисты явно не знали, что ответить.

– Давайте, давайте – колитесь! Я не могу тащиться в пещеры с незнакомыми детьми, ничего не понимая. А потом меня обвинят в киднеппинге и посадят в тюрьму? Вам этого хочется? – Последний вопрос я адресовала потолку.

Пришла Катарина и принесла поднос со всякими вкусностями. Налила всем кофе и осталась стоять у двери.

– Ты – самая лучшая, – заявила я девушке, имея в виду ее игру и показала ей большой палец. – Коллеги твои не очень подготовились, так себе, на троечку. Ни на что не могут мне ответить. Давай, ты рассказывай, где я, зачем здесь и что, в конце концов, происходит?

– Сеньора Пепа! Что вы такое говорите?

– Да хватит тебе! Выкладывай, что про меня знаешь. Будем считать, что у меня амнезия.

И девушка, якобы по имени Катарина, понесла такую белиберду, что я пару раз чуть не подавилась омлетом, принесенным ею же.

Из ее путаного рассказа получалось, что я сумасшедшая голландка Пепа и в то же время русская Света, что у меня в самом деле была амнезия, но вроде как ее и не было, а я просто обманывала какую-то «Камина Хусто», шпионом которой и являлась. А сюда, в замок Лунг я явилась, чтобы спасти детей, увести их пещерами, потому что замок будут бомбить или «Камина Хусто» или американцы, и мы все погибнем.

– А страна-то какая? – спросила я, закончив с омлетом и приступая к кофе.

Ответ был такой:

– Корунда, сеньора Пепа, но правда не совсем Корунда, место, где мы находимся, называется Долина Соматэ, она отдельно от Большой Корунды.

– Так… – Я откинулась в кресле. – Сигареты здесь можно где-нибудь раздобыть или пропагандируем здоровый образ жизни?

Мужчина протянул мне пачку «Мальборо».

– Ура! – И я скоренько затянулась. – Теперь второй вопрос – мы хорошие или плохие?

– Плохие, – спокойно ответила блондинка.

Я захохотала:

– Кто бы сомневался! Я у Главного всегда плохая!

Я подняла лицо к камере и состроила несколько мерзостных рож. Все другие артисты передернулись, а Катарина страшным голосом спросила:

– Сеньора Пепа! Это… это… это вы сейчас кому?.. Неужели Господу нашему Богу?

– Это они считают себя Богом, а на самом деле бездарные говнюки и уроды. Плевать мне на них. Буду играть свою игру. Где тут мое мороженое?

Я пододвинула к себе мороженое и начала есть. Оно было светло-салатового цвета с шоколадной крошкой и чуть подтаявшее – как раз так я люблю.

– В жизни не ела такое вкусное! – одобрила я продукт. – Как оно хоть называется?

– Фисташковое с шоколадной крошкой, – ответила блондинка.

Она была спокойной внешне, но в глазах стояло такое отчаяние, что я отвела от нее взгляд и сосредоточилась на лакомстве. И вдруг все вспомнила, машинально поглощала ложечку за ложечкой фисташковую вкуснятину, а память моя оживала и пробиралась по извилинам мозга на свое место.

Так что, когда вазочка опустела, я действительно была уже сумасшедшей голландкой Пепой и русской шпионкой-нешпионкой Светланой Хохряковой.

Вытащила еще одну сигарету из пачки Педро, прикурила, затянулась, посмотрела на потолок и сказала:

– Красивый у вас карниз. – Еще затяжка. – Дурак ты, Педро. Чего ты вчера не дал мне мороженого? Ничего этого бы не было…

Педро не успел ответить, потому что Анита закрыла глаза и стала сползать со своего стула. Все мы бросились к ней, перетащили ее на кровать, я брызнула ей в лицо водой и, слава богу, она открыла глаза.

Поскольку я переборщила с количеством воды, то все лицо ее было мокрое, но мне показалось, что она плачет. И я, потрясенная тем, что первый раз вижу слезы ледяной Аниты, начала не к месту шутить:

– Все, Педро, конец. Твой женский батальон совсем расклеился, бери командование в свои руки, две особы рыдают, а у третьей мозги прыгают. Ты нам приказывай, а мы будем просто подчиняться.

Анита взяла мои руки и спросила:

– Ты спасешь моих детей?

– Конечно, – пообещала я, как будто речь шла о походе с детьми в Луна-парк. Я совершенно не понимала, как себя вести, и чувствовала, что веду себя как идиотка, поэтому с мольбой посмотрела на Педро.