10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров - Владимир Филиппов

Причём в остальных списках произведения всё идёт вразрез с теорией Прозорова: «Пересвета чернеца, бряньского боярина, на суженое место привели. И рече Пересвет чернец великому князю Дмитрею Ивановичю: «Лутчи бы вам потятым быть, нежели полоненым быти от поганых татаръ!» Тако бо Пересвет поскакивает на своем борзом коне, а злаченым доспехом посвечивает, а иные лежат посечены у Дону великого на брезе». Как видим, в данном отрывке речь идёт о том, как Пересвет прибыл на место поединка с Темир-мурзой и ведёт диалог с князем Дмитрием. При этом «иные лежат посечены у Дону великого на брезе». А ведь поединок произошёл перед самой битвой, а не во время её, и посечённым ратникам в данный момент просто неоткуда взяться…

Но вернёмся к язычеству монахов-воинов.

И здесь возникает вопрос, а откуда, собственно, Прозоров взял, что и Пересвет и Ослябя пришли в Московское княжество с князьями Ольгердовичами?

Отвечаем – из своей «исторической головы». По большому счёту Лев Рудольфович напоминает кудесника – исторических фактов нет, а он раз – и наворожил их! А главное, спроса с него никакого, кто там полезет проверять его постулаты…

Просто Александр с Андреем могли прибыть в Московское княжество гораздо раньше литовских князей, а причин, по которым они это сделали, можно придумать массу, лишь бы с фантазией было всё в порядке. Как у Льва Рудольфовича. Ведь отъезд боярина от одного князя к другому в то время был явлением обыденным, и в том, что Пересвет и Ослябя уехали в Москву, нет никакого открытия.

А дальше Лев Рудольфович огорчённо вздыхает и грустно покачивает головой: «Я знаю, написанное мною мало что изменит … Что ж, вольному – воля, а «спасённым» – их рай, их краденые герои и ворованные подвиги. Каждому – своё. Мы же будем помнить русских витязей, героев поля Куликова, вернувших Руси свободу, отнятую захватчиками из степей, интриганами из Византии и предателями в рясах, – Пересвета Хороброго и брата его, Ослябю».

Прозоров просто великолепен! Мысль литератора всегда пряма, словно македонское копьё, никаких извилин и отклонений! Язычество хорошо, христианство плохо! Интриганы из Византии и предатели в рясах! Хоть бы поновее что-то придумал, а то уже скучно и предсказуемо становится. С другой стороны, именно идеолог неоязычества и занимается тем, что ворует христианских героев, поскольку языческих в эту эпоху явно не наблюдается. А заодно награждает несуществующими прозвищами – Пересвет Хоробрый! Как звучит! Только вот если бы писатель текст источника повнимательнее читал, то заметил бы, что говоря о храбрости монаха Александра, автор «Задонщины» подчеркнул именно качество характера бывшего боярина, а не назвал прозвище. Но Льву Рудольфовичу не впервой, он любит награждать своих героев прозвищами, которые те при жизни не носили. Один Святослав Храбрый чего стоит! На всех книжных обложках теперь красуется!

Хотя то, что написанное им «мало что изменит», Прозоров подметил довольно верно.

А ведь есть один момент, на который Лев Рудольфович в своих лучших традициях просто проигнорировал, хотя он и очень интересен. Дело в том, что в Тверской летописи содержится ценнейшая информация о том, кем же был автор «Задонщины». Мы все знаем, что это Софоний, священник из Рязани. Но всё не так просто. Вот что сообщает Тверская летопись о «Задонщине»: «Писание Софония Резанца, Брянского боярина». А это значит, что автор мог быть родом из тех же мест, что и Александр Пересвет. И если допустить то, что произведение было создано непосредственно после битвы, то можно предположить, что Софоний мог знать Пересвета лично, до гибели последнего в поединке с Темир-мурзой. Но даже если Софоний Александра и не знал, то всё равно мог располагать о нём значительной информацией. Наверное, указал бы на увлечение своего легендарного земляка язычеством! Но не указал, а наоборот, отметил, что тот чернец.

Однако Прозоров продолжает вести наступление по всему фронту: «Совсем уж гротескный поворот сюжета – в Интернете, разыскивая сведения про Пересвета, наткнулся на утверждение в одном православном сайте, что тот с братом были… телохранителями Сергия Радонежского. Вот заставь некоторых богу молиться… до преображения скромного игумена в мафиозного «босса», окружённого «быками» в сутанах, не всякий атеист или язычник додумается».

Что же, давайте поговорим о «скромном игумене» и «быках в сутанах», а начнём мы с сообщения В.Н. Татищева о том, как Дмитрий Московский приехал в обитель к Сергию Радонежскому. «И начал у Сергия игумена просить князь великий иноков Пересвета и Ослебя, мужества и храбрости их ради и полки умея набирать, говоря такое: «Отец, дай мне двух воинов от своего полку, двух братьев, Пересвета да Ослебя, сии же известные всем ратники великие, воины крепкие и смышленые весьма к воинскому делу и службе». Сергий же повелел им скоро приготовиться на дело ратное». А вот другая вариация этой же темы, которую нам даёт «Сказание о Мамаевом побоище»: «Дай мне, отче, двух неких монахов, воевод твоего полка, тем самым ты нам очень поможешь». И сказал ему преподобный старец: «О ком ты говоришь?» И сказал великий князь Дмитрий Иванович: «О двух братьях, о брянских боярах Пересвете и брате его Ослябя». Преподобный же старец велел им скорее готовиться. А они, известные, опытные воины, быстро сотворили послушание» (Основная редакция, Печатный вариант). А вот как это звучит в Киприановской редакции: «Стал великий князь просить у него Пересвета и Ослябя, потому что они были доблестны и обладали воинским искусством, и сказал: «Отче, дай мне двух воинов из твоего чернеческого полка, двух братьев, Пересвета и Ослябя. Всем известно, что они могучие воины, крепкие богатыри и весьма опытны в военном деле и устройстве». И преподобный Сергий велел им поскорее собираться на войну».

Вот тебе и «скромный игумен»! И Татищев и «Сказание» в один голос утверждают – полк у Сергия Радонежского был. Причём достаточно мощный и крепкий, если воеводами там были одни из лучших бойцов эпохи. Вряд ли был этот отряд многочисленный, но ставка явно была сделана на качество, а не на количество.

И пусть неоязычник Прозоров поёт о том, что не положено, дескать, христианским монахам на Руси оружие в руки брать, а их церковному начальству вооружёнными контингентами располагать, факты, как видим, говорят об обратном. Достаточно просто вспомнить воинское подразделение, которым располагал Новгородский епископ, – Владычный полк, и многое станет понятным. Да и сама ситуация, которая сложилась в канун нашествия Мамая, была критической, ведь вопрос стоял так – быть или не быть Руси. Одолеет степная нечисть – и все ужасы легендарного Батыева нашествия вновь станут явью. А потому в экстраординарной ситуации и меры принимаются экстраординарные. Так было всегда и в любой стране, над которой нависала смертельная опасность.

Но подобно Певцу Языческой Руси мы не будем заниматься фантазиями и выдумывать разнообразные лихие сюжеты, зачем у литератора хлеб отбирать. Просто мы сообщили факт, который увидели в письменных источниках, а уж выводы читатели пусть делают сами.

С другой стороны, зря Лев Рудольфович посмеялся над версией, что Пересвет и Ослябя были телохранителями Сергия Радонежского, такое мнение вполне имеет право на существование. Дело в том, что в это время для русских людей именно Сергий был непререкаемым авторитетом, являясь, по сути, духовным лидером Северо-Восточной Руси. Да и митрополичья кафедра в это время пустовала, поскольку в данный момент Дмитрий Иванович находился в конфликте с Константинопольским ставленником митрополитом Киприаном. Трудно переоценить в этот момент значение Сергия Радонежского для страны, это только, по мнению Прозорова, всё, что связанно с христианством, значения для Руси не имело. Влияние «скромного игумена» было так велико, что он запросто смирял княжеские междоусобицы, не давая пролиться крови русских людей.

Но Прозоров об этом не знает, он продолжает «глаголом жечь сердца людей»: «Кто-нибудь из рассуждающих о Сергии Радонежском и его благословении, принесшем-де победу русским ратям на поле Куликовом, обращает ли внимание на некоторую несообразность – великий князь Дмитрий Иванович отправляется испрашивать благословения на решительную битву с врагом веры и отечества у игумена затерянной в лесах обители, чуть ли не скита даже?

Странно ведь, что ни говори. Продолжая аналогию с Великой Отечественной, начатую Петром Хомяковым, попытаемся представить, что маршал Жуков отправляется за инструкциями и одобрением своих действий к секретарю колхозного райкома» (Л.П.).

По большому счёту, если продолжать аналогии, начатые «технарём» Хомяковым, то закончить можно в клинике для душевнобольных. С постоянно шевелящимися от этих самых сравнений и аналогий волосами – что и произошло изначально со Львом Рудольфовичем. Эти, как мы уже успели убедиться чуть раньше аналогии, – лишь путь в никуда. А самых разных дурацких сравнений можно в любой «жёлтой» газете найти, и даже более уместных и талантливых, чем у неистового Петра и неукротимого Льва.