Владычица озера - Анджей Сапковский

— Атаку начнем, — сказал Коегоорн, — как только вернутся патрули. Меня беспокоят холмы на севере, господа офицеры. Прежде чем ударить, я должен знать, что там творится, за теми холмами.

Ламарр Флаут трусил. Трусил чудовищно, страх ползал у него по кишкам, ему казалось, что в утробе у него по меньшей мере дюжина скользких, покрытых вонючей слизью угрей яростно пытается отыскать лазейку, через которую можно было бы выбраться на волю. Час назад, когда патруль получил приказы и отправился на разведку, Флаут в глубине души надеялся, что утренний холод разгонит тревогу, что страх задушит рутина, отшлифованный ритуал, жесткий и суровый церемониал службы. Он ошибся. Теперь же, по прошествии часа и, пожалуй, пяти миль — далеко, опасно далеко от своих, глубоко, опасно глубоко на территории врага, близко, смертельно близко от неведомой опасности, — только теперь страх показал, на что он способен.

Они остановились на опушке пихтового леса, предусмотрительно не высовываясь из-за растущих здесь больших можжевеловых кустов. Перед ними, за полосой невысоких елочек, раскинулась широкая котловина. Туман стлался по верхушкам трав.

— Никого, — отметил Флаут. — Ни живой души. Возвращаемся. Мы уже, пожалуй, далековато зашли.

Вахмистр покосился на него. Далеко? Отъехали едва на милю. К тому же ползли, словно хромые черепахи.

— Стоило бы еще, — сказал он, — заглянуть за те холмы, господин лейтенант. Оттуда, думается мне, обзор будет получше. Далеко, на обе долины. Если кто туда тащится, мы не сможем его не заметить. Так как? Шмыгнем, господа? Тут всего парочка стае.

«Парочка стае, — подумал Флаут. — На открытой местности, будто на сковороде!» Угри извивались в животе, настойчиво искали выход из его внутренностей. Во всяком случае, один-то уж наверняка. Флаут определенно чувствовал, что угорь — на верном пути.

«Я слышал звон стремян. Фырканье лошади. Там, в сочной зелени, меж молодых пихточек на песчаном склоне. Что-то там пошевелилось. Чья-то фигура? Нас окружают?»

По обозу ходил слух, что несколько дней назад кондотьеры из Вольной Компании напали из засады на разъезд бригады «Врихедд», взяли живым одного эльфа. Говорят, кастрировали его, вырвали язык, обрубили пальцы рук… А под конец выдавили глаза. Теперь-то, насмехались они, никаким манером ты не поиграешь со своей эльфьей подружкой. И даже не сможешь глянуть, как она забавляется с другими.

— Ну, господин лейтенант, — кашлянул вахмистр. — Сбегаем за холмы-то?

Ламарр Флаут сглотнул слюну.

— Нет, — сказал он. — Нельзя терять время. Мы убедились: здесь врага нет. Необходимо доложить командованию. Возвращаемся!

Мэнно Коегоорн выслушал рапорт, оторвал глаза от карты.

— По подразделениям! — приказал кратко. — Господин Брайбан, господин де Меллис-Сток. Наступать!

— Да здравствует император! — рявкнули Тырконнель и Эггебрахт.

Мэнно как-то странно посмотрел на них.

— По подразделениям, — повторил он. — Да осияет Великое Солнце вашу славу.

Мило Вандербек, низушек, полевой хирург, известный под прозвищем Русти-Рыжик, жадно втянул изумительную смесь запахов йода, нашатыря, спирта, эфира и магических эликсиров, заполнявших палатку. Он хотел насытиться этим ароматом — здоровым, чистым, невинным, незамутненным, незараженным и клинически стерильным — сейчас. Русти знал, что долго он таким не продержится.

Взглянул на операционный стол, девственно белый, и хирургические аксессуары — десятки инструментов, вызывающих уважение и доверие бесстрастным, грозным величием холодной стали, сияющей чистотой металла, порядком и эстетикой расположения.

При инструментах возился его персонал — три женщины. «Тьфу, — мысленно поправился Русти. — Одна женщина и две девушки. Тьфу, еще раз: одна старая, хоть и прелестно выглядящая баба. И двое детей».

Магичка и знахарка по имени Марти Содергрен, волонтерка Шани, студентка из Оксенфурта, Иоля, жрица из храма Мелитэле в Элландере.

«Марти Содергрен я знаю, — подумал Русти, — работал с этой красоткой не раз. Чуточку нимфоманка со склонностью к истерии, но это не страшно, пока действует ее магия. Анестезирующие, дезинфицирующие и останавливающие кровотечение чары.

Иоля. Жрица, вернее — адептка. Девушка с красотой бесхитростной и заурядной как льняное полотно, с большими, сильными крестьянскими руками. Храм позаботился о том, чтобы эти руки не калечила тяжкая и грязная изнурительная работа в поле. Но не смог скрыть происхождения девушки».

«Нет, — подумал Русти, — за нее я в принципе не беспокоюсь. Это руки кметки — верные руки, им доверять можно. Кроме того, воспитанницы храма редко подводят, в моменты отчаяния не расслабляются, а ищут опоры в своей вере, в своей мистике. Интересно, что это им помогает».

Он взглянул на рыжеволосую Шани, ловко заправляющую в закривленные иголки хирургическую нить.

«Шани. Дитя зловонных городских закоулков, попавшее в Оксенфуртский университет благодаря собственной жажде знаний и невероятным самоограничениям родителей, оплачивающих ее учебу. Жак. Франтиха. Веселый шалопай. Что она умеет? Иглы заправлять? Накладывать жгуты? Держать крючки? М-да, вопрос. А что, если она свалится в обморок, упустит крючки и рухнет носом в распоротый живот оперируемого?»

«Люди такие нежные, — подумал он. — Ведь просил же я, чтобы мне дали эльфку. Или кого-нибудь из моего народа. Так нет же. Видите ли, не доверяют.

Мне, впрочем, тоже не доверяют.

Я — низушек. Нелюдь.

Чужак!»

— Шани!

— Слушаю, господин Вандербек?

— Русти. То есть для тебя — господин Русти. Что это, Шани? И для чего оно?

— Экзаменуете, господин Русти?

— Отвечай, девушка.

— Это распатор. Для снятия надкостницы при ампутациях. Чтобы надкостница не лопалась под зубьями пилы, чтобы получить чистый и гладкий распил! Вы удовлетворены? Я угадала?

— Тише, девушка, тише.

Шани пятерней пригладила волосы.

«Интересно, — подумал он. — Нас здесь четверо медиков. И все рыжие! Фатум, что ли?»

— Прошу вас, девушки, — бросил он, — выйти из палатки.

Они вышли, хотя все три фыркнули себе под нос. Каждая по-своему.

Перед палаткой, пользуясь последними минутами сладкого безделья, сидела группа санитаров. Русти окинул их суровым взглядом, принюхался, проверяя, не успели ли уже набраться.

Кузнец, огромный парнище, пыхтел около напоминающего пыточную скамью стола, упорядочивая инструменты для вылущивания раненых из лат, кольчуг и погнутых забрал шлемов.

— Там, — начал Русти без предисловий, указывая на поле, — вот-вот начнется бойня. И тут же появятся первые раненые. Все вы знаете, что делать, каждый знает свои обязанности и свое место. Если каждый будет делать то, что делать обязан, ничего плохого случиться не может. Ясно?