Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Роулинг Джоан Кэтлин

Она вышла из комнаты под звон мелочи. Откуда-то из здания притихший класс услышал высокий детский голос, исполнявший песню на голландском языке.

Het witte ras verliest,

Kom op voor onze mensen…

(Белая раса проигрывает,

Встаньте на защиту нашего народа)

— Прекрати это! — услышали они слова женщины с депозитной ячейкой. — Это не смешно!

Вслед за этим раздался гортанный смех и звук тяжелых ног, бегущих вверх по винтовой лестнице.

— Вообще-то, — шепнула Робин Брендану в бретонском свитере, — я думаю, мне нужно в туалет, прежде чем мы начнем. Ты случайно не…?

— Вторая справа, — сказал Брендан, указывая направление. — Я старожил.

— Отлично, спасибо, — сказала Робин, чьим намерением было побыстрее найти Престона Пирса. Она взяла свою сумку и пошла в туалет, пройдя через открытую дверь в комнату, в которой стояло несколько компьютеров. Огромный мужчина с длинными светлыми волосами смотрел на один из экранов.

Туалет был оформлен так же эклектично, как и холл. Каждый дюйм стены, потолка и задней стенки двери был увешан портретами, предположительно выполненными студентами: одни в цвете, другие нарисованные карандашом. Оглядевшись по сторонам, Робин узнала два лица. С верхней части двери на нее смотрел искусно выполненный набросок Эди Ледвелл, на лице ее была полуулыбка. Рисунок был выполнен углем и карандашом и подписан ДБ. Вторая картина, приколотая к потолку, заняла больше времени, но в конце концов она поняла, что на ней изображен Гас Апкотт, нарисованный, как предположила Робин, его матерью, которая была гораздо талантливее, чем Робин могла предположить. Рядом с туалетом стоял небольшой деревянный книжный шкаф, полный потрепанных томов, среди которых были “Оседлай тигра” Юлиуса Эволы, “Самоубийство” Эмиля Дюркгейма и “Breek het partijkartel! De noodzaak van referenda” Тьерри Боде.

Она села на сиденье унитаза и достала свой iPad, но, как она и ожидала, прием 4G был настолько плохим, что игра замерла. Насколько она могла видеть, Аноми по-прежнему не было.

Спустив унитаз, Робин открыла дверь и, к своему удивлению, чуть не столкнулась с миниатюрной девочкой с длинными крашеными черными волосами, чье исхудавшее, как у смерти, лицо безошибочно напоминало лицо той девушки, которую Страйк сфотографировал у Хайгейтского кладбища. Татуировки девушки сегодня не были видны, поскольку она была одета в черный топ с длинными рукавами, который подошел бы восьмилетней девочке.

— Извините, — сказала Робин.

— Все в порядке, — сказала девушка с густым йоркширским акцентом. — Может, вы видели маленькую к…? О, черт, — сказала девушка, отскочив от Робин, которая теперь видела светловолосого малыша в подгузнике, прокладывающего свой опасный путь по винтовой лестнице. Зазоры в полированных ветвях были достаточно большими, чтобы ребенок мог провалиться. Девушка в черном догнала и поймала ребенка, а затем подняла его на руки.

— Что я тебе говорила о том, чтобы ты не ходила туда одна?

Девушка в черном понесла сопротивляющегося, хнычущего малыша обратно вниз по лестнице, прошла мимо Робин и исчезла тем же путем, каким пришла.

Вернувшись в студию, Робин обнаружила, что пришел последний ученик: нетерпеливая девушка с короткими голубыми волосами и многочисленным пирсингом. В отсутствие Робин кудрявый молодой человек в поношенном сером халате устроился на деревянном стуле на постаменте, скрестив босые ноги. Сейчас он смотрел в окно, где опускающееся солнце медленно превращало сад в массу голубых теней. Хотя он стоял затылком к Робин, у нее возникло внезапное подозрение о его личности.

Коренастая седовласая женщина в фиолетовом жилете теперь стояла перед классом без сейфа. Казалось, она ждала, когда Робин снова появится.

— Извините, — поспешно сказала Робин, садясь обратно рядом с Бренданом, который подмигнул ей.

— Хорошо, тогда, — сказала седовласая женщина, улыбаясь семи студентам. — Меня зовут Мариам Торосян, и я буду вести у вас занятия. В настоящее время я иллюстратор и витражист, но я обучалась изобразительному искусству и преподаю уже почти тридцать лет.

— Итак, — продолжила она, хлопнув в ладоши, — большинство людей, когда думают о занятиях по рисованию с натуры, представляют, что будут работать с обнаженной натурой, а мне всегда нравится оправдывать ожидания, поэтому сегодня вечером мы действительно будем работать с обнаженной натурой.

Раздался нервный смех, и молодой человек на постаменте повернул голову, теперь он ухмылялся. Как Робин и предполагала, это был Престон Пирс. Он был светлокожим, с темными тенями под большими карими глазами.

— Это Престон Пирс, или Пез, как мы его называем, — сказала Мариам, — он сам художник и очень талантливый. Он живет здесь, в коллективе, но выступает в качестве модели с натуры для нас, когда нужно…

— Нужны акеры, типа, — сказал Престон со своим скаутским акцентом, и класс снова засмеялся.

— Почему бы нам не представиться по кругу, прежде чем мы начнем? Может быть, вы расскажете мне, почему вы решили прийти на этот курс и какой у вас есть опыт. Брендан, почему бы тебе не взять на себя инициативу? — сказала Мариам. — Брендан — мой старый друг, — добавила она с нежностью. — Сколько у тебя уже занятий, Брендан?

— Это мое пятое, — весело сказал Брендан. — Пытаюсь найти то, что у меня хорошо получается!

Последовал еще один, более непринужденный взрыв смеха, к которому присоединилась Мариам.

— Он очень самокритичен, — сказала она классу. — Он прекрасный гравер и очень приличный гончар. — А ты, любовь моя? — спросила она Робин.

— Я Джессика, — сказала Робин, ее сердцебиение слегка участилось. — Я… гм… изучала искусство, но с тех пор ничего не делала. Я работаю в отделе маркетинга и… ну, я полагаю, что я здесь, потому что в жизни есть нечто большее, чем маркетинг.

Это вызвало еще один знакомый смех со стороны остальных членов класса, которым явно импонировали ее чувствам. Глаза Престона Пирса задержались на Робин, на его губах играла ухмылка.

Остальные ученики по очереди отвечали на вопрос Мариам. Дородная женщина в пурпурной толстовке “всегда любила рисовать”, у молодого человека с всклокоченной бородой была идея для комикса, который он хотел проиллюстрировать, а чернокожая девушка в коротком желтом платье хотела попробовать свои силы в творчестве. Пожилая женщина с распущенными светлыми волосами тоже была давней обитательницей Норт-Гроув, и она хотела пойти на урок рисования с натуры, потому что Мариам сказала, что это будет полезно для ее художественного развития.

— А ты, любовь моя? — спросила Мариам молодую голубоволосую девушку.

— О, я большая поклонница Чернильно-Черного Сердца, — сказала девушка. — Я на самом деле просто хотела впитать магию? Может быть, я смогу поймать немного?

Она обвела взглядом группу. Если она ожидала почувствовать немедленную связь со своими сокурсниками или с Мариам, она этого не получила. Робин показалось, что улыбка Мариам стала менее теплой, когда она отвернулась от девушки, чтобы снова обратиться ко всему классу.

— Ну, у нас явно разный опыт, и это прекрасно. Я хочу, чтобы вы все получили от этого удовольствие. Вы будете получать от меня конструктивную обратную связь, но сегодня мы больше хотим погрузиться в работу и учиться на практике. Хорошо, Престон…

Пирс встал со стула и снял потрепанный серый халат, под которым он был полностью обнажен. Жилистый и мускулистый, он бесстрастно расположился на деревянном сиденье.

— Нужно устроиться поудобнее, — сказал он, расставляя конечности. Обхватив руками спинку стула, он сел боком к классу, отвернувшись лицом от девушки с голубыми волосами к Брендану и Робин. Последняя была временно занята тем, чтобы не смотреть на пенис Престона, который был немного больше, чем у ее бывшего мужа, и внезапно показался единственным объектом в комнате.

— Я дала вам все, что вам должно быть нужно, — сказала Мариам. — У вас есть хорошая пара карандашей 2B и новый ластик…