Рискни - Сэм Кэррингтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первой заговорила Тина.
— Я думаю, что этим людям есть что сказать тебе, Билли, — сказала она, подойдя к нему и осторожно положив руку ему на лицо. — Прости, — прошептала она.
Анна хотела что-то сказать, но почувствовала себя парализованной. Отец Лиззи получил тридцатилетний тюремный срок за то, что сделал ее отец. Много лет, потраченных впустую на преступление, которого он не совершал.
Эрик Фишер был убийцей.
У Анны это никак не укладывалось в голове. Как ее мать скрывала это от нее? Самосохранение, по-видимому, было постоянной темой для Фишеров. Анна поняла, что никто не смотрит в сторону Билли, она была не единственной, кто надеялся не попасться ему на глаза. Хотя она чувствовала, что сегодняшний день будет «важным», поскольку это годовщина исчезновения Джони, она должна была признать, что это было не так, как она себе представляла. Такой исход она даже не рассматривала. Но тогда это не могло быть окончательным результатом, во всяком случае, не тем, который предполагался. Потому что настоящего преступника, того, кто совершил это преступление, даже не было в комнате.
Как Билли мог отомстить, если рядом не было нужных людей?
— Что ты собираешься с нами делать? — Голос звучал жалко, слабо. Нелл, ее голова все еще была опущена, но глаза смотрели вверх, она заламывала руки, когда говорила. Анна внезапно почувствовала презрение к этой женщине.
— Это связано с тобой? — спросил Билли. Он рассмеялся. — Ты что, не слушала ничего из того, что было сказано?
— Э-э… да, — сказала Нелл.
— Тогда тебе не стоит спрашивать, — Билли пожал плечами.
Нелл казалась озадаченной; ответ был недостаточно хорош.
— Я хочу знать, — сказала она.
— Ради Бога, женщина. У меня была целая жизнь или то, что мне казалось похожим на нее, — размышлять, думать и планировать. Если бы я собирался что-то сделать в отместку, это не означало бы привести вас всех в мое старое бунгало, запереть вас, поджечь его, и смотреть, как оно сгорает дотла, а вы все кричите внутри, не так ли?
Ужас, отразившийся на лицах всех присутствующих при этом предложении, был почти комичным. Шаркающие ноги направились к двери. Билли заблокировал проход.
— Вы когда-нибудь научитесь? — пробормотал он. — Я хочу то, что Элиза… Лиззи… говорила, — повторил Билли громче. — Чтобы вы все признали, что вы сделали… и извинились.
— Потому что то, что мы извинимся, компенсирует это? Да, точно, — сказал Роб.
— Этого не произойдет, нет. Но это доставит мне некоторое удовлетворение.
— Разве наказание нас не принесет больше удовлетворения? — спросила Мюриэл.
— Я думаю, ты, возможно, уже сделала это.
— Но она не закончила, не так ли? — сказал Роб. — Я имею в виду, что у вас даже нет человека, стоящего за этим здесь. Ему это сошло с рук. Снова. — На его лице застыло выражение обиженного подростка.
Билли медленно кивнул.
— На самом деле их два.
Анна заметила, что ее мать покачнулась. Она бросилась к ней, думая, что может упасть в обморок.
— Ты хорошо себя чувствуешь, мам?
— Нет. Может быть, мне нужен врач, я могла бы… Я могла бы…
— С ней все в порядке! — огрызнулся Билли. — Оставь ее. Она остается. Она играет с тобой, как играла со всеми вами.
Анна с трудом сглотнула. Очевидно, что еще многое предстояло сделать. Она не была уверена, что сможет вынести дальнейшие откровения.
— Продолжай в том же духе, — сказала Мюриэл, которая, по-видимому, заметно поправилась.
— Ну, ты же знаешь, не так ли, Мюриэл? — Он криво улыбнулся Мюриэл. — Один из них давным-давно сошел с ума. Другой все равно потеряет свою жизнь, это не обязательно должно быть от моей руки.
— Почему? Что ты знаешь? — Вмешалась Анна, предположив, что Билли имел в виду ее отца, потерявшего свою жизнь.
— Вина Эрика очень глубока. У него был каждый день, чтобы подумать о том, что он сделал, и он будет знать, что я вышел из тюрьмы. Я не думаю, что он долго протянет.
— Ты хочешь сказать, что он собирается покончить с собой? Зачем ему это сейчас, только потому, что ты на свободе? Ты, должно быть, дал ему повод думать, что собираешься отомстить, убить его, — сказала Анна.
— Я не давал ему никаких оснований подозревать это. Но он поверит в это, потому что именно так бы он думал, если бы роли поменялись местами. Его мозг будет работать сверхурочно. Потому что он полностью владеет собой и знает, что заслуживает наказания. У него не помутился рассудок, как у честного члена общины и человека Божьего, преподобного Фарнли. — Билли вскинул руки в воздух, как будто он представлял их Богу.
— Какое отношение к этому имеет преподобный Фарнли? — спросила Анна, внезапная перемена застала ее врасплох.
— Твоя дорогая мама лаяла не на то дерево со мной, Белла.
— Теперь я — Анна.
— Хм. Ладно, Анна, все это время Мюриэл совала свой нос в мои дела, пытаясь найти что-то на меня — брешь в моей броне — ее драгоценный преподобный был тем, кто издевался над моей дочерью.
— У тебя нет абсолютно никаких доказательств этого, — закричала Мюриэл.
— У тебя тоже не было доказательств, что это был я, но это не помешало тебе добиться того, чтобы подозрение пало на меня. Но ты знала, что он прикасался к ней; ты знала, что именно о нем говорила Элиза, когда использовала свою куклу, чтобы показать тебе, что он с ней сделал, не так ли? Ты позволила ему выйти сухим из воды только для того, чтобы повесить это на меня. Это низко, Мюриэл. Непростительно. Но поскольку у тебя тогда было что-то на преподобного, ты использовала его, чтобы получить то, что хотела. Он был тем, чьи так называемые улики склонили чашу весов. Это было решающим заявлением, которое побудило социальные службы забрать у меня Элизу.
Это было слишком много информации за один раз, чертов викарий был тем, кто издевался над Элизой? Анна посмотрела на Лиззи, ее лицо было непроницаемым. Но как Билли вообще узнал, если сама Лиззи ничего об этом не помнила? У Анны разболелась голова, когда она пыталась распутать нити. Приближалась полночь, и все, чего она хотела, это выбраться из этого пыльного шара и принять душ, забраться в постель и провалиться в глубокий сон, чтобы забыть о том, что она узнала. По крайней мере, на несколько часов. Все, что говорил Билли, возвращалось к тому, что сделала Мюриэл. Ее мать была причиной всего этого.
— Итак, позвольте
