Джеймс Хэрриот. Биография - Джим Уайт

В сентябре 1967 года, когда я еще работал у Эдди Стрейтона, мне позвонил отец. Он хотел, чтобы я вернулся и помог ему в тирской практике.

Его просьба не вызвала у меня особого восторга. Мне нравилось в Стаффордшире, и я хотел накопить побольше опыта, прежде чем возвращаться домой. Я сказал, что серьезно подумаю, но мне хорошо там, где я есть, и отец — самоотверженный, как всегда, — не стал настаивать.

Однако потом позвонила мать, и я изменил свое решение. Практика переживала трудные времена, и штат сократился до трех человек. Соответственно, отец, которому было уже за пятьдесят, часто работал по ночам, чередуясь с оставшимся помощником Тони Келли по графику сутки-двое. Мать добавила, что финансовое состояние практики оставляет желать лучшего, поэтому мой приезд был бы для них хорошим подспорьем. Тем более, что отпадала проблема с жильем для нового ветеринарного помощника, так как я мог жить дома. Я вернулся в Тирск в октябре 1967 года. Кроме того, что я взял на себя ночные вызовы отца, у него появилось больше времени для переписывания книги.

Для меня всегда оставалось загадкой, как отец умудрился написать роман, целый день работая в практике, причем с августа 1966-го он каждую вторую ночь выезжал на вызовы. Какая же нужна сила воли, чтобы после рабочего дня сесть за стол и писать книгу в то время, когда большинство людей мечтают только об одном — вытянуть ноги и отдохнуть!

Я помню, как отец переделывал свою книгу. Кабинета у него не было, поэтому он просто садился в гостиной и стучал на машинке, при этом мы все находились там же. Ту книгу он написал перед телевизором. Он обладал способностью отключаться и сосредоточиться на работе, но если на экране происходило что-то интересное, он прерывался и внимательно смотрел, а потом с легкостью снова переключался на книгу. Удивительно!

К лету 1968 года книга была готова. На этот раз она представляла собой полуавтобиографические заметки о первом годе ветеринарной практики Альфа в Йоркшире. Хотя теперь повествование велось от первого лица, многие истории перекочевали из предыдущей книги. Как и прежде, главные герои были списаны с братьев Синклеров. Альф изменил название с «Искусство и наука» на «Если бы они умели говорить».

Это название ему предложил в ноябре 1967 года Артур Данд, клиент, живший на маленькой молочной ферме у подножия Белой Лошади близ Килбурна. Этот фермер был не такой, как другие. Он тоже увлеченно писал и рассылал свои сочинения по разным издательствам — как и Альф, без особого успеха. Если Альф оказывался на ферме Артура Данда, его визит затягивался надолго, так как мужчины сравнивали свои заметки и обсуждали свои честолюбивые мечты о литературной славе. Альф всегда думал, что Артур, пожалуй, один из тысячи писателей, чьи работы, как ни печально, никогда не увидят свет. Однако именно Артур придумал название для первой книги Альфа.

В июле Альф снова послал свою уже отредактированную книгу в «Коллинз». Ее передали миссис Уэдхем, но дело застопорилось, так как она в тот момент работала над другими рецензиями и, к тому же, собиралась в отпуск в Ирландию. В начале сентября она написала Альфу, заверив его, что взялась за рукопись с тем же воодушевлением, что и в прошлый раз, и постарается в кратчайший срок сообщить ему свое мнение. Три месяца длилось молчание. Альф, как и прежде, не терял надежды. Может, они всерьез обдумывают возможность публикации? В практике вновь царило оживление, и ему было чем занять свои мысли, но в конце ноября любопытство взяло верх, и Альф послал им письменный запрос.

Ему немедленно пришел вежливый ответ: издательство с сожалением сообщало, что «издательский план уже составлен». Так они в корректной форме говорили, что им не нужна его рукопись. Альф вновь получил отказ, но теперь это не стало для него неожиданностью. По тому, сколько времени занял ответ, и учитывая тот факт, что пришлось напоминать им о рукописи, ее, по всей видимости, никто даже не удосужился прочитать.

Через два дня, однако, он получил письмо с извинениями от Джулианы Уэдхем. Она с удовольствием прочитала рукопись, но издательство не разделяло ее восторгов. В письме от 29 ноября 1968 года говорилось:

Я пришла в ужас, узнав — сегодня, — что вы до сих пор не получили никакого ответа от «Коллинз», хотя я отправила им вашу книгу несколько недель назад. Любых извинений будет мало, ведь вы были так добры и терпеливы, а я сама, как вам известно, восторженный поклонник «Если бы они умели говорить».

Полагаю, сейчас вы уже знаете, что, по мнению «Коллинз», ваша книга не вписывается в издательский план… Лично мне очень жаль, что «Коллинз» не собирается издавать ее, и надеюсь, что в будущем вам повезет больше.

Оставался еще крошечный проблеск надежды. Редакционный отдел «Коллинз» передал его рукопись в другое издательство — «Джеффри Блее Лтд.» на Дафти-стрит. Через три недели Альф получил хорошо знакомый ответ: они тоже не могли вставить его в свой издательский план. На этом этапе Альф потребовал, чтобы ему вернули рукопись. Потом он вспоминал: «Стук этой рукописи, когда она упала через щель в двери, был громче всех!»

Этот отказ, казалось Альфу, поставил последнюю точку. С него было достаточно. Надо смириться с тем фактом, что он ветеринарный врач, а не писатель, и в конечном счете он признал свое поражение. Он пытался, пытался изо всех сил, но проиграл.

Альф все равно гордился своей работой. Он написал книгу, которая будет передаваться из поколения в поколение в его семье. Кроме того, его работу оценили Джон Моррисон и Джулиана Уэдхем, два высококвалифицированных рецензента, и если они восхищались его книжкой, значит, действительно считали ее хорошей.

Альфред Уайт постучался в издательский мир, но ему не разрешили войти. Он добился успеха, если ему удалось зайти так далеко, но это был конец пути. Он спрятал свою несчастную рукопись в ящик и с головой окунулся в работу, которую делал хорошо и которую любил больше всего, — ветеринарную практику.

В практике тогда были хорошие времена. Тони Келли, помощник, дольше всех проработавший у Синклера и Уайта, был приятным человеком и хорошим ветеринаром с большим чувством юмора, и наши дни были наполнены не только тяжелым трудом, но и веселым смехом.

Отвергнутая книга мирно лежала в ящике, и я о ней даже не вспоминал. Однажды, глядя, как отец смеется над последней проделкой Тони, я решил, что он и думать о ней забыл и наконец отказался от мечты об издании книги. Теперь он сидел перед телевизором без машинки, и мне казалось, что его последнее увлечение осталось в прошлом. Я снова ошибся.

Как-то весной 1969 года Джоан вдруг ни с того ни с сего сказала Альфу: