История жизни, история души. Том 2 - Ариадна Эфрон

Спасибо при всём при этом, что Вы меня похвалили, а не выругали. Все-таки приятно, хоть и не за что! «Наши» пьесы, тьфу, тьфу, на этой неделе должны идти в набор.

Обнимаю Вас; пусть всё будет хорошо!

Ваша Аля

1 Речь идет об очерке А.С. «Самофракийская победа», посвященном Аветику Исаакяну (Литературная Армения. 1967. № 8).

2 В 1922 г. М. Цветаева уехала из России и ее общение с П. Антокольским прервалось.

В.Н. Орлову

12 декабря 1967

Милый Владимир Николаевич, Вам, точному, как швейцарские часы, наверное, надоели все mea culpa, теа maxima culpa120, которыми начинаются запоздалые мои ответы; и всё же простите! Я в большой тревоге - тяжело больна моя последняя родная (всем сердцем родная -а так ещё есть родственники!) - тётка, сестра отца1, и я всё время в каких-то бегах, в каком-то бессмысленном движении вокруг её болезни — то что-то готовлю и отвожу, то стираю, то прибираю, то развлекаю и отвлекаю, и опять уезжаю и опять приезжаю и т. д. Она удивительно похожа на моего отца — та же великолепная форма головы и трагические глаза при смешливых губах — и внутреннее сходство огромное, вот это сочетание твердости и мягкости, непримиримости и всепонимания, которые им были возведены в степень таланта.

Отец был наделён редчайшим талантом — человечности; действенной, подвижнической человечности.

Елизавете Яковлевне 82 года, и я очень боюсь за неё. Не только боюсь, но и борюсь; но неумолим нападающий. Господи, Господи, как коротко в нашей жизни время накопления, как длительно время потерь!

Во всём «протчем» - жизнь как жизнь, вернее - гипертония как гипертония. На моё великое счастье милый Герой Поэм прислал мне с оказией чудесное швейцарское средство от давления, «Ismelin», которым буквально спасаюсь. Кстати, надо сесть и записать всё о его приезде нынешним летом, пока всё цело в памяти. Я очень тронута Вашими добрыми словами по поводу утлых воспоминаний о М<ари-не> Ц<ветаевой> применительно к Исаакяну2. Да, писать надо, да, это долг, да, да, да, но уж больно велика моя обыкновенность и ограниченность перед лицом задачи, и всё время об это спотыкаюсь, однако, пора браться за дело, а то так и проспотыкаешься до самой смерти, я же на сомнения и преткновения великий мастер...

Как быть — посоветуйте: есть два пути: один — книга моей памяти, т. е. так, как я помню (точно по событиям и обстоятельствам, но без точности во времени, последовательно развивающимся свитком), или — с привлечением записей (материнских и своих) — писем и т. д., т. е. — цитатно, монтажноит.д., с точными датами — когда удастся их установить — представляете себе? Понимаете меня в моём косноязычии спешки? Первое - соблазнительнее и внутренне точнее; второе -просто точнее, но — компилятивно и чём-то неприятно. (Мне.) Что

важнее? Как важнее, когда мало времени (в каждом дне) — и в остающемся куске жизни?

Спасибо за содействие с Комаровой3, но: во-первых, плохо себя чувствую зимой на воле, не могу дышать на морозе, т. е. почти не в состоянии бывать на воздухе; главное же — болезнь Ел<изаветы> Як<овлевны>, нельзя отлучаться. А ведь надо загадывать заранее, просто так в благоприятную минуту не сорвёшься и не поедешь; сейчас же не загадаешь. Спасибо громадное! Бог даст будем живы — м. б. удастся на тот год? Очень хотелось бы там побывать. <...>

На днях напишу обо всём, о чём не успеваю сейчас; а пока будьте оба здоровы и пусть всё будет хорошо!

ВашаАЭ

Прочла амер<иканское> изд<ание> «Прозы» Мандельштама4; удивительная книга! удивительный человек!

Маленький человек с большим талантом...3 И: гипертрофия мозга при отсутствии сердца.

' Е.Я. Эфрон.

2 Получив мемуарный очерк А,С. «Самофракийская победа», В.Н. Орлов написал П.Г. Антокольскому 7 декабря 1967 г: «Кусок воспоминаний Ариадны Сергеевны прочитал... Ты прав, это очень хорошо написано, и я уже написал об этом автору... Ей давно пора сесть за воспоминания — убежден, что получится хорошая книга (о Марине, об отце, да и о других людях, с которыми сводила судьба -я помню ее превосходный рассказ о Бунине)» (Библиотека АН Литвы (Вильнюс). Ф. 324 (П.Г. Антокольского), № 187).

3 В.Н. Орлов предлагал А.С, содействие в получении путевки в Дом творчества писателей в Комарове под Ленинградом,

4 Видимо, А.С. имеет в виду 2-й том издания: Мандельштам О.Э. Собр. соч.: В 2 т. / Под ред. Г.П. Струве и Б.А. Филиппова. Вашингтон, 1966.

М. Цветаева завершает статью «Мой ответ Осипу Мандельштаму» вопросом : «...как может большой поэт быть маленьким человеком?» (V, 316).

С.Н. Андрониковой-Гальперн

20 декабря 1967

Дорогая моя Саломея, сегодня пришло Ваше письмо от 8-го де-к<абря> — шло целых 12 дней! За это время можно было бы от Вас ко мне et vice versa121, если не пешком дойти, то по крайне мере на осле доехать. На каких ослах едут наши письма? Я рада, что «Лит<ератур-ная> Армения» все же до Вас пусть au ralenti122 - добралась, и что кусочек воспоминаний Вам понравился. Что до того, что Исаакяна вы не помните, то это, по-видимому, связано с удивительной его неяркостью, как бы нейтральностью всего его облика, помноженными на поразительную скромность, даже застенчивость; Всё это как бы скрадывало характерность его (армянской) внешности и даже внушительный его рост. Поэт же издавна знаменитый, но увы, нам, русским, доступный лишь в переводах; отсюда и безвестность его знаменитости... Переводили его и Брюсов, и Бальмонт, и ещё многие и многие — даже Блок!1 но в большинстве случаев, за редкими, гениальными, исключениями, перевод стихотворения то же, что пересказ, скажем, пирожного: на слово веришь, а вкуса не чувствуешь... Вы с ним (т. е. с Исаакяном) несомненно встречались, м. б. даже ещё в России; он-то Вас хорошо помнил; на то и поэт.

Относительно же красоты, той, к<отор>ую вам приписывают и присваивают: люди бесконечно часто отожествляют это понятие с породой и обаянием, дарами куда более сложными и тонкими, чем легко определимое совершенство черт, дополненное косметикой; и вообще, как я заметила, люди весьма не точны в определениях-, в том числе, и м. б. больше других - люди искусства. Доказательством тому, скажем, те портреты Ваши, что Вы прислали и Зильб<ерштейну> и мне: как, скажем, далеко от истины «определила» Вас Серебрякова, присвоив Вам совсем не Ваш род женственности! Зато как точен Яковлев, не искавший в Вас du flou123, а нашедший грациозную суховатость породы! О Петрове-Водкине и говорить нечего: тот уж вовсе смотрел мимо сути; портрет лишён и породы и обаяния; только сух как маца! -Со словами, со словесными же определениями дело ещё хуже обстоит; если живописи хоть учиться надо (во всяком случае, ещё недавно надо было!) — то писать позволяет себе каждый, мало-мальски совладавший с грамотой. Отсюда девальвация не только понятий, но и самих слов. Что до красоты, она (это — аксиома!) — вечный внешний повод для Троянских войн, самый случайный и самый сомнительный из даров природы; предмет быстрого износа, к тому же. Порода же и обаяние - на всю жизнь... Вы, конечно, не для «альбома красавиц» были задуманы и осуществлены, и не для «альбомов» вообще, потому-то и вошли — по назначению - в книги и в полотна.

Большую радость доставил мне присланный Вами портретик Бориса-гимназиста2. У него удивительно одно и то же лицо было всю жизнь, его в любом возрасте узнаешь. Помимо всего (главного), что о нём люди знают, он был ещё: поразительно весел, весело-остроумен, смешлив, как подросток; любил танцовать. В какие-то годы своей жизни каждый человек перестаёт смеяться вслух, хохотать’, остаётся улыбка, да и то не всегда. А Борис и в 70 лет покатывался со смеху, в самый разгар очередных сложностей и неприятностей. Это было ему так же свойственно, как, В самый разгар беседы вдруг С.Я. Андроникова-Гальперн «уходить В себя», внутрь собственных глаз, 1922. Рис. А.Е. Яковлева мгновенно серьёзнея отключаться от всего, чтобы вскорости вернуться и продолжить разговор с того самого полуслова. Вообще, как море, был в состоянии постоянного внутреннего движения, волнения, приливов и отливов — при великом внешнем, видимом, покое и равновесии.