Слава. Звёздный посланник - Евгений Щепетнов

Глава осмотрела Славу с ног до головы, потом с гордостью сказала:

— Но хорош! Как хорош, а? Великолепный мужчина! Жаль, что наши погибли, но ради того, чтобы приобрести такого…

— Эй, вы ничего не напутали? — перебил ее Слава. — Вы ничего не приобретали! Я вам что, вещь какая-то? Я вообще-то иду по своим делам, а если и помогаю вам — то только по своей воле, и никак иначе! Я прямо сейчас встану и уйду, и вы не сможете мне помешать, заверяю вас!

Славе очень не понравилось, что глава разговаривает при нем так, как будто его тут и нет. Как будто он какой-то неодушевленный предмет, вещь, фаллоимитатор какой-то! Если уж это лучшее отношение к мужчинам, что тогда худшее?

— Сейчас! Шарса, я тебе объясню, давай поговорим наедине! — Армила кивнула Славе и увела сестру в сторону.

Слава смотрел на них и сравнивал — близнецы они или просто погодки. Похожи сестры были просто невероятно. Если бы не шрамы Армилы… а так — фигуры похожи, обе мощные, мускулистые, жилистые. Груди прикрыты топиками, но видно, что они небольшие. Руки ловкие, сильные, с перекатывающимися бугорками бицепсов — настоящие спортсменки-профессионалки.

Они переговорили, глава подняла брови домиком, покачала головой, но, видимо, согласилась, кивнула, и воительницы снова подошли к Славе.

Глава приветливо улыбнулась Вячеславу, показала ему белые здоровые зубы и сказала:

— Мы поговорим, как только приедем в город. Сейчас не будем терять время — видишь, что делается. — Она показала на тела, которые укладывали в телеги — из города уже подъехали телеги для убитых и раненых.

Глава повернулась и пошла к телегам, потом приостановилась, как будто что-то вспомнила, и, повернувшись к Славе, добавила:

— Возможно, я кое-чем тебе и смогу помочь. Есть некая информация. Потом. Все потом! А сейчас — в город.

Слава встал со своего бревнышка и пошел за толпой воительниц, за телегами, везущими скорбный груз. Собрали всех — и своих и чужих — ни к чему, чтобы трупы валялись вокруг и разносили заразу… Через полчаса они уже шли по широкой главной улице городка…

— Смотри мне в глаза! Сиди спокойно, я сказала! Спокойно! — Унария напряженно посмотрела в глаза застывшей в трансе Хагры и погрузилась в глубины ее разума. Она нашла ниточку воспоминаний, потянула за нее и стала разматывать весь клубок.

Вот Хагра и Лера скачут на крыше, и Лера как будто нехотя отбивает удары подруги. Вот они обыскивают дом, разыскивая сокровища. Вот Хагра рассказывает Лере о сокровищах, странных вещах, которые привозят с севера, и та очень живо интересуется тем, откуда взялись эти артефакты.

Все эти дни картинками размотались перед мудрой, легли ей в голову так, как будто она видела их глазами девушки. Хагра ничего не знала о своей роли шпионки, нет! Герса рассказала о том, что девчонка подружилась с Лерой, спит с ней, что они любовницы, и Унария не преминула воспользоваться удобным случаем. Мозг Хагры не был защищен от псионического вмешательства, и потому время от времени, когда Хагра выходила на дежурство, ее под каким-нибудь благовидным предлогом приглашали в кабинет главы, и Унария обшаривала мозг девчонки. В этом, с точки зрения Унарии и с точки зрения любого вменяемого руководителя, не было никакого криминала — в селении появилось странное существо, пришло с непонятными целями. Может, оно несет беду? Кто, как не мудрые, должны узнать о его планах! Ну да, Унария, как и все эмпаты, чувствовала, когда человек врет. Когда Лера говорила о том, что не желает причинить вреда людям, она не врала. Но вся штука была в том, что можно врать, и не соврав! Например, она говорит, что не хочет причинить вреда людям — то есть она может считать, что вред людям приносит их жизнь, а лишая их жизни, она совершает благо!

Унария долго объясняла эту казуистическую чепуху главе. Та никак не могла понять, как это — и вред и не вред, и тогда мудрая перешла к конкретике:

— К примеру, она говорит, что не хочет причинить вред людям города. Но одновременно считает, что отрубание головы главе это не вред, а благо. Искренне считает. С точки зрения главы — это вред. А с точки зрения Леры — добро. А я, Унария, чувствую, что пришелица не хочет нанести вреда! Понимаешь?

Глава из этого объяснения поняла лишь то, что ничего не поняла, и пусть Унария делает то, что надо, лишь бы это было во благо клану. Пусть обшаривает мозги, пусть просвечивает — пусть делает что угодно. Весть о дружбе Хагры и Леры пришла очень вовремя, теперь в стане потенциального противника у них был шпион…

Унария быстренько стерла следы своего вмешательства в мозг Хагры, за исключением внушения, что той надо как можно больше находиться в обществе Леры. Всегда и везде. Что это ее главное желание и цель жизни.

Такую установку Унария делала каждый раз, когда влезала в мозг Хагры, иногда она думала, что внесла ей в голову такой посыл, что Хагра не сможет жить без того, чтобы ежеминутно не видеть свою подругу. Но тут уж было не до сантиментов — интересы клана превыше всего. И что там какая-то девчонка-сирота?

Унария не говорила о сделанном ею внушении главе — к чему той знать подробности? А особенно подробности о том, что мудрая может внушить собеседнице любые мысли, любые желания… если, конечно, та поддается. Лера вон так и не поддалась! Как ни пробовала мудрая сломать ее защиту — так и не смогла. Стена! Стена, блестящая, стальная, непробиваемая, стояла перед псионичкой.

Хагра, повинуясь посылу, встала с места, молча вышла из кабинета, прошла на улицу и, лишь отойдя метров пятьдесят, очнулась. Она помнила одно — беседовала с главой по поводу экзамена, что-то та выговаривала насчет плохого поведения — как обычно. Хагра весело зашагала к стене, радуясь, что хоть на какое-то время она все-таки улизнула от тупой дозорной службы на стене. Стоять требовалось до утра, но все-таки половина дежурства уже прошла, а утром она увидится с Лерой. При мысли о подруге у нее в душе потеплело, а низ живота сладко заныл. Ей никогда не было так сладко — ни с одной женщиной, ни с одним мужчиной. С этой странной девушкой она буквально срослась душой, расходуя на нее нерастраченный запас любви.

Хагра осталась без матери очень рано, Лера сейчас заменила ей и мать, и сестру, и любовника-любовницу, вместе взятых. Она бы умерла за нее, случись что-то. Хагра не осознавала, что это результат мощного псионического воздействия, которое навсегда вросло в мозг девушки, да и какая разница, как образовалась эта любовь — как вообще образуется любовь? Результат ли это химических процессов, воздействие чужой доброй или злой воли — кто знает? Кто это может сказать? Любовь — слишком странная и непредсказуемая вещь. Возможно, что она уже зарождалась в душе Хагры, и посыл только подтолкнул, закрепил ее? Все может быть…