Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему - Амеде Ашар

— Но к чему этот маскарад? — спросил г-н де ла Герш, когда оправился от удивления.

— К чему? Чтобы доказать вам, что самый проницательный и самый натренированный глаз не сможет узнать Магнуса, когда он меняет шкуру! Однако близится час, когда мы отправимся в путь… Вот мой костюм путешественника. Вы решили освободить мадемуазель де Парделан и мадемуазель де Сувини чего бы это не стоило?

— Несомненно, — ответили одновременно Арман-Луи и Рено.

— Тогда мы уезжаем сегодня вечером; нельзя терять времени даром! Но каждый из нас будет занят своим делом.

— Зачем же разъезжаться? — робко спросил Каркефу.

— Потому что госпожа баронесса д`Игомер мне кажется одной из тех женщин, с которыми надо быть всегда начеку. Передвижение четырех всадников будет быстро обнаружено, тогда как поодиночке мы будем незаметны. Разъехавшись, мы усыпим бдительность врага и, кроме того, проконтролируем четыре дороги. Когда хотят загнать дикого зверя, всегда разъезжаются — таким образом удается быстрее отыскать его следы. Если мы хотим добиться успеха, не надо, чтобы баронесса догадалась, что мы ищем её, и, если она это случайно обнаружит, она не должна знать, откуда исходит опасность и откуда можно ждать удара.

— Магнус прав, — сказал г-н де ла Герш.

— Я всегда прав, — продолжал Магнус. — Теперь нам нужно назначить пункт, куда тот, кому первому повезет, сообщит о свей находке. Там оставим верного человека…

Каркефу посмотрел на Магнуса с нежностью.

— Нет, не тебя, приятель, — сказал ему Магнус. — Ты трус слишком смелый для того, чтобы я позволил лишить себя твоих услуг. Первого попавшегося честного и порядочного солдата будет достаточно для этой роли, которая требует из всех доблестей только одну — неподвижность. Раз в неделю его будут извещать наши гонцы, по воскресеньям, к примеру. Ему будут известны наши маршруты, и он сумеет предупредить нас, когда нам необходимо будет собраться всем вместе. Но если последнее почему-либо не удастся, каждый из нас вправе будет поступать так, как сочтет нужным, принимая во внимание обстоятельства.

— Как сочтет нужным! — воскликнул Рено. — Скажите лучше, что он должен будет просто обнажить шпагу без предупреждения!

— Это мнение разделяет и моя Болтунья! — сказал Магнус.

— Увы, таково мнение и моей Дрожалки, — пробормотал Каркефу.

Восторг, который Каркефу испытывал теперь перед Магнусом во всем, побудил его к тому, чтобы тоже дать имя своей шпаге, которую он носил на боку, и, в соответствии со своим характером, он остановил свой выбор на том, чтобы назвать её Дрожалки.

— Имя, конечно, не воинственное, но верное, — говорил он всем.

Обсудив все свои действия, Арман-Луи и Рено встали почти одновременно.

— Теперь в путь! — сказали они.

Через час каждый из них, хорошо экипировавшись и запасшись кругленькой суммой в золоте в складке пояса, отправился в путь своей дорогой. Арман-Луи и Рено помчались галопом, лошадь Магнуса шла мерным шагом, а конь Каркефу бежал рысью.

35. Увеселительная прогулка

Гонец, которого баронесса д`Игомер поспешила отправить к г-ну де Шофонтену, был не единственным, кто мчался верхом по её заданию. Второй, тоже с письмом, обязан был обнаружить Жана де Верта.

Баронесса, по счастью, не знала, где он находился, и поэтому довольно много должно было пройти времени, прежде чем ему удалось бы узнать, что происходило в замке неизвестной союзницы, которую ему послала судьба. Это был ещё один шанс для Армана-Луи и Рено перехватить курьера, но они не знали все равно об этом шансе, об этой новой опасности, которой должны были подвергнуться пленницы из-за неожиданного прибытия командира баварских отрядов.

Баронессе д`Игомер удавалось под разными предлогами удерживать Диану и Адриен у себя в течение четырех или пяти дней. В первый раз не было получено достаточно сведений; назавтра те, что были получены, показались неточными; на следующий день шел дождь. В ласках и лести недостатка не было только предупредительность и услужливость во всем. Когда баронесса поняла, что больше нельзя продолжать эту игру, не вызывая подозрений, то однажды утром сообщила, что получена положительная новость о возвращении королевы в Штральзунд, и они выехали без дальнейшего промедления.

На самом деле в дорогу тронулись к исходу дня. Г-жа д`Игомер ехала верхом рядом с м-ль де Сувини и м-ль де Парделан, потому что, как она сказала, не хотела покидать своих юных подруг до тех пор, пока они не попадут в надежные руки. Какая красивая у неё была улыбка, когда она говорила это!

Ее сопровождали многочисленные слуги, так что при виде этой кавалькады, ведомой оруженосцем и охраняемой вооруженными людьми, горожане кланялись и сбегались зеваки, чтобы наблюдать это шествие, похожее на проезд королевской свиты.

При первой ночевке один из шведов, бывших в личном эскорте м-ль де Парделан, заболел, и его пришлось оставить в трактире. Так же было и в последующий раз, когда они остановились на ночлег, а затем и третий швед последовал вскоре за своими товарищами.

«Вот что странно! — подумал оруженосец м-ль де Парделан. — Невиданное дело, чтобы крепкие мужики вдруг так ослабели!».

М-ль де Сувини не могла отделаться от некоторой тревоги, дивясь этой эпидемии, которая напала на шведов в их эскорте; она заметила, кроме того, что отряд м-ль д`Игомер каждый день пополнялся новыми слугами, тогда как свита м-ль де Парделан уменьшалась.

Все эти неизвестные всадники, появлявшиеся один за другим, были вооружены до зубов. Их можно было принять за флибустьеров, вознамерившихся высадиться на сушу для захвата какого-нибудь королевства.

— Это не кажется тебе странным? — спросила она однажды вечером у Дианы. — То, что среди наших людей лихорадка, но её нет ни у кого из людей госпожи д`Игомер.

— Вероятно, это потому, что её люди лучше одеты, или потому что привыкли к климату Германии.

— Но почему как только один из наших людей сваливается больным в постель, в свите, которая следует за баронессой, появляется новое лицо?

— Это для того, чтобы восстановить равновесие.

— А зачем тогда ещё и эти сабли, эти пистолеты, эти протазаны?

— Госпожа д`Игомер — особа, у которой культ осторожности; она не хочет, чтобы хоть одна лошадь пала из-за твоей очаровательной головки или хоть одно кружево сорвалось с моей оборки.

— Гм! Наши лошади и наше кружево ей очень признательны! Но, скажи мне, если мое знание географии не изменяет мне, Штральзунд — это небольшой городок, расположенный к северу от Берлина?

— Разумеется.

— Отчего же тогда мы едем к югу? Когда мы приближались к городку, где мы должны были ночевать вчера вечером, я нашла глаза Большой Медведицы — они сверкали слишком яркими звездами.