Арена - Дмитрий Воронин

Вот и сейчас Макс не мог отделаться от ощущения, что Учитель – или кто там на самом деле является его противником – играет с ним. Удары, наносимые «господином Якадзуми», были простыми, немудреными, без особой вычурности… И отбивать их было не особо сложно. С другой стороны, это было очень похоже на манеру Учителя, у которого вялая атака в любой момент могла смениться стремительным, идеально исполненным и совершенно неотразимым ударом. Как правило, это происходило в тот момент, когда партнер расслаблялся и начинал заботиться о защите с меньшим старанием, или, возомнив себя мастером, бросался в атаку, становясь в такой миг особо уязвимым.

Внезапно фигура мастера отпрянула назад, в его плече торчала короткая арбалетная стрела – видимо, постаралась одна из девочек. И в тот же момент с глаз Макса словно бы спала пелена.

Якадзуми ранен? Стрелой? Это же просто смешно… на тренировках он не раз наглядно демонстрировал, как легко уклониться от стрелы, как просто уловить тот момент, когда арбалетчик нажимает на спуск, просчитать, куда полетит стрела, и сделать шаг… нет, малую долю шага в сторону, ровно настолько, чтобы стрела, не задев одежды, прошла мимо. Конечно, на тренировках стрелы были тупыми, а тетива арбалета – не слишком тугой… и все же никому не удавалось попасть в Мастера.

Макс почувствовал, как апатия оставляет его, как робость, испытываемая им в присутствии мастера, вдруг исчезает без следа. Он шагнул вперед…

Да, перед ним, безусловно, был не господин Якадзуми… несмотря на совершенно полное внешнее тождество. Этот человек… хотя нет, человеком ЭТО, безусловно, не было… в общем, метаморф владел оружием не слишком хорошо. Даже того недолгого времени, в течение которого Максиму удалось посещать школу Мастера, хватило, чтобы научиться управляться с мечом лучше. Клинок Максима раз за разом достигал цели, оставляя на теле «мастера» глубокие раны. Они зарастали очень быстро, но самому метаморфу эти порезы давались нелегко…

Никто в точности не знал пределов выносливости далатиан. Известно было только, что рано или поздно их силы иссякнут, и эта невероятно быстрая регенерация остановится. Когда это произойдет, Максим не знал, поэтому продолжал и продолжал наносить удар за ударом, почти не думая о защите. Впрочем, она была сейчас не слишком-то нужна, метаморф, вынужденный расходовать все силы на затягивание ран, уже не пытался атаковать, да и оборонялся вяло… И шаг за шагом отступал.

– Ну что, браток, не ждал?

В какой-то момент Борису показалось, что он стоит перед зеркалом. И только присмотревшись, он заметил… одно время были особенно популярны своего рода загадки, типа «обнаружьте десять отличий между этими двумя картинками». Так и здесь, отличия были малозаметны, но они все же присутствовали. Правда, неясно было, к лучшему это или к худшему.

Он оглядел противника. Точно такая же кираса с коваными наплечниками, точно такие же шипастые наручни защищают руки, дополнительно укрытые кольчужными рукавами. И секира почти такая же. Только вот держит он ее немного иначе – как-то неловко, как будто бы с непривычки.

Борис довольно усмехнулся. Если это оружие было избрано далатианином только для того, чтобы смутить противника, ему это не удалось. А владеть секирой надо уметь – это не такое простое искусство, как кажется на первый взгляд. Даже для того, чтобы дерево рубить, требуется навык, а уж чтобы вести бой с живой и подвижной целью… по мнению самого Бориса, тут требовалось гораздо больше умения, чем для размахивания мечом.

– Ждал, не ждал… какая разница, – усмехнулся он в ответ на реплику своего отражения.

И шагнул вперед. Его секира, как живая, метнулась к груди противника – Борис ждал звона от соприкосновения металла, но его не было – только глухой хруст. Метаморф отпрянул назад, он, похоже, не ожидал столь стремительной атаки, видимо, рассчитывая на растерянность человека. Что ж, он не на того напал.

Борис прекрасно понимал, что на этой Арене все надежды только на него да на Сашку. Остальные если и внесут вклад в победу, то только незначительный. Девочки вообще вряд ли чем помогут, сомнительно, что стрелы смогут сколько-нибудь серьезно повредить метаморфам, коим и очередь из «калаша» в упор была не более чем раздражающим фактором. Здесь решат дело мечи и топоры.

Поэтому времени на беседы со своим отражением Борис не имел. Внешность менять далатиане умели неплохо, а вот в фехтовании, если отчаянная рубка с использованием тяжеленных алебард могла быть отнесена к этому искусству, освоили лишь самые азы. Силы им было не занимать, только в таких делах сила не важнее умения.

Противник был ловок и быстр, его удары были бы опасны, попади они в цель. Но они не попадали. Далатианин вновь и вновь вспарывал лезвием воздух, тут же расплачиваясь за промах очередной раной. Он постепенно слабел – гораздо быстрее, чем другой, тот, которого в это же время кромсал Максим – раны секира оставляла куда более серьезные, чем тонкое лезвие катаны, и на их «ремонт» у метаморфа уходило куда больше сил.

А уже следующую атаку «Борис-второй» просто не успел отразить – а бронированный ошейник его панциря, сделанный явно не из стали, хотя и мало в чем ей уступающий, не выдержал чудовищного удара.

В том, что именно Михаилу достались двое противников, лично он усматривал великую вселенскую несправедливость. По логике вещей, второго следовало бы отдать Борьке, здоровяк явно умеет махать этим своим чудовищем, которое и топором-то назвать страшно. Так нет же, двое достались именно ему. И, видимо, сие планировалось заранее.

О том, что каждому подобрали противника исключительно индивидуально, Мишка понял сразу. Как только увидел, с кем предстоит драться ему самому. Честно признаться, он с огромным удовольствием махнулся бы с кем-нибудь из приятелей… ну, хотя бы с этим очкариком Максом, который в настоящий момент пятился, тупо глядя на наступающего на него сухонького низкорослого человека в развевающемся кимоно. На вид этому узкоглазому было лет шестьдесят… хотя кто их знает, японцев, сколько им на самом деле лет.

Увы, ни с кем меняться не пришлось, и Михаил остался один на один… точнее, один на двоих со своими персональными противниками… противницами.

Обе девушки были в легких кольчугах, обе вертели в руках легкие длинные сабли, левые руки были прикрыты небольшими металлическими щитами. Толку от этих щитов, пожалуй, будет немного. И обе были без шлемов – и огненно-рыжие волосы, скользящие по металлу кольчуг, казалось, обжигали взгляд.

Когда строй распался, обе «Анжелики» разделились. Одна атаковала Михаила в лоб, и он, выставив глефу и принимая на нее удар легкой на вид сабельки, чуть не полетел на песок – такое было впечатление, что на него обрушилась рельса. Удар отозвался дикой болью в руках – Михаил отпрыгнул, пропуская мимо следующий выпад, но нанести ответный удар не сумел. Рука не поднялась.

– Этого вы от меня и ждете, да? – пробурчал он вполголоса, лихорадочно уклоняясь от свистящих вокруг него сабель и изредка подставляя под лезвия древко глефы. Его порядком беспокоило то, что оружие было немного повреждено – еще пара таких рубящих ударов, и оно переломится.

Где-то за спиной раздался щелчок арбалета и в то же мгновение пронзительный звон металла. То ли выстрел был сделан с высшим мастерством, то ли это просто вышло случайно – последнее, вероятнее, было ближе к истине, но тяжелый арбалетный болт ударил прямо в эфес сабли одной из «Анжелик». Та, похоже, не была к этому готова – и сабля, выбитая из руки, улетела метров на десять в сторону. Из арбалета, в упор – это не шутка.

Позже Михаил признавался Лике, что этот удар он нанес совершенно рефлекторно. Если бы у него было хоть мгновение на раздумье, все сложилось бы иначе. Но руки среагировали сами собой, как будто бы с детства были обучены владению холодным оружием, – и отсеченная в суставе тонкая рука упала на песок…

Неизвестно, чем бы все это для Михаила закончилось, поскольку, увидев дело своих рук, он замер, как парализованный. Все трезвые мысли о том, что перед ним не более чем идеальные копии, напрочь вылетели из головы. Он видел только длинные пальцы с аккуратными ногтями, еще скребущие песок…

И наверное, это оказалось бы последним зрелищем в его жизни, если бы на помощь не подоспела другая Анжелика. Настоящая.

Она, в отличие от Мишки, действительно хорошо владела мечом. Не лучше Трошина и, конечно, не лучше Бориса – но никто другой на этой площадке сравниться с ней не мог. И хотя метаморфы были явно сильнее, умение виртуозно действовать клинком оказалось, в который уже раз, полезнее грубой силы.

– Проснись, – рявкнула Лика, отбивая атаки собственной копии. Ее разряженный арбалет лежал где-то позади, на песке, рядом с беспомощной Ниночкой. Она только успела приказать длинноногой красотке ни в коем случае не стрелять. Во-первых, она вполне могла попасть не в ту мишень – на поле боя творилось нечто совершенно невообразимое, все смешалось, и неясно было, где друг, а где враг. И главное, арбалет оставался какой-никакой, а защитой – если кому-то из метаморфов удастся добраться до девушки, то стрела с пяти шагов, возможно, на мгновение его задержит. А там, глядишь, и помощь подоспеет.