Бернард Вербер - Последний секрет

– Если мы оставим этого человека здесь, он опять возьмется за свои опыты, – говорит она, направляя на Мартена пистолет, как будто собирается пристрелить его. – Кто-нибудь непременно поддержит его. И уже ничто не остановит процесс. Но с распространением абсолютного наркотика человечество угаснет.

Она взводит курок и целится в красный глаз Мартена.

Исидор просит немного подождать и предлагает:

– Может быть, у меня есть идея получше.

В небе шумят лопасти вертолета. Прибывает Жером Бержерак с группой жандармов. Он быстро оценивает положение.

– Я вовремя, правда?

145

В гостиничном номере Лукреция набирает статью. Звонко стучат клавиши. Она прерывается.

– Мне не хватает какой-нибудь вставки, – говорит она. – Чего-нибудь смешного. Шутки.

– Я знаю историю раввина Нахмана из Браслава, – отвечает Исидор.

– Рассказывайте.

– Приходит к королю премьер-министр и говорит: «Вашество, у меня плохая новость. Последний урожай ржи заражен спорыньей, и кто эту рожь съест, сойдет с ума». – «Как ни жаль, – отвечает король, – остается лишь одно: запретить людям есть ее». – «Но народ умрет от голода, – говорит министр, – наших запасов не хватит, чтобы прокормить людей до следующего урожая!» – «Ладно, пусть они едят эту рожь, а мы не будем», – отвечает король. – «Но если мы не будем как все, люди решат, что это они нормальные, а мы сумасшедшие». – «Ужасно, что же нам делать?» – спрашивает король. Король и министр раздумывают. «У меня идея, – говорит министр, – давайте пометим наши лбы каким-нибудь знаком и будем есть вместе со всеми. Возможно, мы тоже потеряем разум, но, когда мы встретимся и увидим на своих лбах этот знак, мы вспомним, что были в здравом уме и что нам пришлось стать сумасшедшими, чтобы жить с другими».

Исидору, похоже, очень нравится эта история.

– И что это, по-вашему, значит? – с сомнением бурчит Лукреция.

– Все мы, возможно, сумасшедшие, и единственное наше преимущество в том, что, по крайней мере, мы это знаем, тогда как другие считают себя нормальными.

Он проводит фломастером по своему лбу.

Она пожимает плечами, но все-таки записывает. Потом вдруг поворачивается к нему:

– Вы считаете, мы сумасшедшие?

– Когда как.

– Что вы имеете в виду?

Он смотрит на часы, включает новости. Диктор вещает о новых массовых убийствах… попытках самоубийства… новых катастрофах… подземных толчках.

– Эй, я с вами разговариваю, выключите эти новости, что вы имеете в виду? – спрашивает Немро.

Он прибавляет звук.

– Будь я сочинителем научной фантастики, я бы придумала историю, в которой на Земле объединились бы сумасшедшие с нескольких планет. Безумцев со всей Вселенной поселили бы на планете Земля, и санитары говорили бы себе: «Пусть сами разбираются между собой». Может быть, люди есть во всей Вселенной, но сумасшедших поселили на Землю.

Исидор хохочет. -…всех сумасшедших – на Землю. Целая планета – дурдом! А мы ищем различия между друг другом, потому что не в состоянии даже понять это.

Они смеются, а в это время в новостях показывают повешенных и людей в масках, которые, выкрикивая проклятия, показывают кулак и топор.

146

Париж, несколько недель спустя…

На туманном горизонте вырисовывается здание. Лукреция паркует свой мотоцикл на пустыре.

Ее снова впечатляет странное сооружение, где живет Исидор Катценберг: водонапорная башня, переоборудованная под квартиру, в пригороде Парижа. В этом была великая идея ее друга. Никто уже не обращает внимания на старые башни, полагая, что они пусты, никто не знает, что некоторые из них проданы частным лицам, а те превратили их в свои дома, так же как кто-то превратил в дома мельницы или маяки. Такое здание похоже на гигантские песочные часы сорока метров высотой.

Лукреция проходит мимо мусора, брошенного случайными людьми. Низ башни «украшен» граффити, избирательными плакатами и рекламными афишами цирковых спектаклей.

Она толкает заржавелую дверь, даже не запертую на ключ. Лукреция не удосуживается позвонить. В любом случае звонка все равно нет.

– Исидор, вы дома?

Ответа нет, но свет горит. Пол усыпан книгами, она узнает любимые романы своего коллеги.

Видимо, он наверху.

Она идет к центральному столбу. Винтовая лестница внутри, подобно спирали ДНК, устремляется вверх.

– Исидор? Вы здесь?

Она взбирается по ступеням. Ее коллега когда-то сказал, что эта лестница, в отличие от замков, лучшая защита. Она отбивает охоту у воров, а ему помогает сбрасывать лишний вес.

К последней площадке она уже почти выдохлась. За дверью она слышит музыку «Гимнопедий» Эрика Сати – любимая ария Исидора.

Она поворачивает ручку и входит на платформу. В бассейне плещется морская вода. Вокруг центральной оси плавает десяток дельфинов.

Исидор – ребенок. Кто-то играет в паровозики, а потом становится машинистом локомотива. У него, наверное, был аквариум с золотыми рыбками, теперь – это.

Дельфины выпрыгивают из воды, словно желая сообщить своему хозяину, что у них гостья.

Но тот, стоя на краю бассейна, на так называемом пляже, слишком увлечен. Он рассматривает огромную картину, на которой представлены возможные варианты будущего, и периодически стирает листки на ветвях древа, чтобы добавить другие.

– Древо будущего, – думает Лукреция. – Возможно, просматривая пути эволюции человечества, он пытается выделить ПНН, Путь наименьшего насилия.

Она проходит по мостику и оказывается рядом с ним.

– Вот, – просто говорит она.

Лукреция протягивает коллеге последний номер «Геттер модерн».

Он перестает рисовать и с интересом разглядывает журнал.

На обложке Наташа Андерсен в купальнике, над изображением красавицы – большие красные буквы: ТАЙНА МОЗГА.

Он открывает главную статью номера. Ее окружают другие: о химических процессах в мозге влюбленного человека; о специфике восприятия информации левым и правым полушариями; о фазах мозговой активности во время сна; о болезни Паркинсона, которая не пощадила Мухаммеда Али; о болезни Альцгеймера, поразившей Риту Хэйворт; об утечке мозгов из Франции в США; о ниццкой школе для сверходаренных детей; фотографии мозга в разрезе. А в заключение два теста: один с небольшими логическими последовательностями, для которых надо найти продолжение, на IQ, другой на память – он состоит из предметов, которые надо перечислить, не глядя на изображение.

– Наше расследование не касалось ни одной из этих тем! – удивляется Исидор Катценберг.