Путеводная нить - Дебби Макомбер

Бетани, сияя, побежала через дорогу, во «Французское кафе», чтобы поделиться радостью с Аликс. Кроме того, она предложила ей сотрудничество. Аликс будет печь именинные торты и готовить десерты для праздников, которые устраивает Бетани.

Я очень рада и за Бетани, и за Кортни. Вот было бы хорошо, если бы у их крестного-волшебника осталось еще немного волшебной пыли! Тогда я охотно попросила бы щепотку и для себя — правда, в своей жизни я никакого волшебства не жду.

Ровно в десять звенит колокольчик над дверью, и в «Путеводную нить» входит Маргарет.

— Доброе утро! — весело здоровается она.

— Доброе, — ответила я.

Очень хочется спросить, отчего у нее такое хорошее настроение, но я не рискую. Пусть лучше сама все расскажет.

Мне и до сих пор иногда бывает сложно решить, как подъехать к собственной сестре.

— Похоже, ты хорошо провела выходные, — наконец произношу я, немного робея.

— Это уж точно! — Маргарет только что на одной ножке не скачет. Я плетусь в подсобку следом за ней.

— Хорошо развлекались? — спрашиваю я. Может, они выбрались в ресторан или в кино?

— Ты даже представить себе не можешь! — Маргарет улыбается во весь рот. Радостное выражение лица моей старшей сестре обычно не свойственно; ее улыбка, если она улыбается, чаще бывает похожа на гримасу. Теперь же она улыбается широко, искренне, отчего ее лицо совершенно меняется.

— Расскажи… — Я умираю от любопытства. Маргарет открывает сумочку, достает оттуда конверт и с торжественным видом протягивает его мне.

— Что это?

— Открой — и увидишь!

Признаюсь, в спешке я едва не разрываю конверт пополам. Внутри лежат открытка и чек. Я сразу обращаю внимание на сумму и ахаю — десять тысяч долларов, ровно столько, сколько я заняла в банке! Красивая открытка с изъявлениями благодарности подписана и Маргарет, и Мэттом.

— Что… почему… — бормочу я, заикаясь, не в силах придумать подходящий вопрос.

— У Мэтта отличная новая работа!

Я сразу догадываюсь, что на новой работе ему уже не придется красить дома.

— А деньги?..

— Премия при найме!

— Но…

— Мы с Мэттом все обсудили, еще когда ты подарила нам деньги. Мэтта очень тронуло, что ради нас ты рискнула всем… Ты и не представляешь, как мы обрадовались, когда поняли, что у нас не отберут дом. Мы ужасно благодарны тебе за все, что ты для нас сделала, но сразу договорились, что вернем тебе деньги при первой возможности.

— Но… — Кажется, я не в состоянии выговаривать больше одного слова за раз — а для того, чтобы лишить меня дара речи, нужно приложить немало трудов!

— Самое удивительное, что Мэтт даже не посылал им свое резюме! И вдруг в четверг ему позвонил сотрудник их отдела кадров и попросил немедленно заполнить анкету, что Мэтт и сделал. Через день ему перезвонили и пригласили на работу.

— Просто чудо какое-то!

— Вот именно — чудо! Я еще никогда не видела Мэтта таким взволнованным. Когда он узнал, что его берут, он обрадовался, как маленький. На работу он вышел вчера. Я хотела тебе обо всем рассказать еще в пятницу, но мы решили подождать, пока все не подтвердится и мы не сможем передать тебе вот это. — Она показала на чек.

— Маргарет! — Я порывисто обнимаю сестру. — Ты уверена? То есть… вам ведь самим много всего нужно. Оставь деньги себе, мне вернешь, когда сможешь.

— Нет, — сурово возражает сестра. — Деньги твои; мы с Мэттом и слышать ничего не желаем!

— Ух ты… — шепчу я. — Значит, здесь повсюду волшебная пыль!

Вряд ли сестра понимает, что банковский кредит означает для меня некий перелом — причем во многих смыслах слова. Наверное, впервые во взрослой жизни я по-настоящему вышла за пределы своего кокона. Понимаю, такое признание звучит немного странно, но раньше я вела довольно замкнутую жизнь. В юности мне казалось, что все вращается вокруг моей болезни и, следовательно, вокруг меня самой. И только открыв магазин на Цветочной улице, я начала понимать, какой эгоцентристкой я была раньше.

Прошлое лето стало для меня особенно трудным: впервые в жизни мне пришлось считаться не только со своими нуждами и заботами. Да, я помогла Маргарет и Мэтту материально, но мне очень хотелось отплатить сестре и ее семье за все жертвы, на которые они шли ради меня.

Позже, когда с мамой случилась беда, я поняла, что мы с ней, так сказать, поменялись ролями. Раньше мама заботилась обо мне, теперь настало время мне заботиться о ней. Бумажная волокита, денежные вопросы, переезд в пансионат с патронажным уходом — все это отняло много времени и сил. Но, пока я болела, мои родители всегда делали для меня то же самое. Я получала самое лучшее лечение и уход, потому что родители заботились обо мне. Теперь моя очередь.

Третий урок стал, наверное, самым болезненным. Я многое переосмыслила после того, как Брэд объявил, что хочет помириться с Дженис. Сначала мне стало очень жалко себя, потому что меня бросил любимый мужчина. И только позже, отрешившись от собственных переживаний, я поняла, что Брэд пошел на огромную жертву из любви к сыну. Он не хотел мириться с Дженис, но так любил Коди, так хотел, чтобы мальчик рос в полноценной семье, что отодвинул собственные желания на второй план. К сожалению, я повела себя далеко не так благородно. Да, я разобралась в его побуждениях, и мне стало не так больно, но я отнеслась к нему далеко не так милосердно и снисходительно, как могла бы.

Звякает колокольчик над дверью — наверное, кто-то из ранних пташек пожаловал за пряжей… Я надеялась, что покупательницу обслужит Маргарет, но она заполняла бланки заказов, поэтому я кладу чек на письменный стол и спешу в торговый зал.

Увидев Брэда, я невольно прикладываю руку к груди и улыбаюсь во весь рот — куда там Маргарет!

— Привет, красавчик! — говорю я.

— Привет, красотка!

Мы бесконечно долго стоим на одном месте и молча улыбаемся друг другу. Наконец он протягивает ко мне руки. Второго приглашения не требуется. Мне кажется, что я не бегу к нему, а лечу по воздуху! Все, кому случилось в те минуты проходить мимо «Путеводной нити», наверняка с радостью наблюдали за нами. Мы с Брэдом обнимаемся и целуемся, целуемся, целуемся…

Наконец, мы с большим трудом и нехотя отходим друг от друга.

— Ты во всем прав! — кричу я, гладя его по лицу. Я испытываю потребность все время прикасаться к нему. — Я повела себя как ревнивая дура и обманула тебя. Обманула! У меня никого нет, Брэд. Прости меня. Мне очень стыдно!

— И мне тоже — за все, что я тебе тогда наговорил. От тебя уйти труднее, чем от Аликсовых эклеров!

Я смеюсь и дружески тычу его пальцем в бок. И тут же — мне нужно все время чувствовать его рядом с собой — обнимаю его и прижимаюсь к нему всем телом.