Дитте - дитя человеческое - Мартин Нексе

Через некоторое время молодой Баккегор опять появился в поселке — на этот раз, видимо, с целью остаться здесь. Стыда нет у некоторых людей! Он пришел на постоялый двор с узелком под мышкой, с заступом и мотыгой за плечами, искать работы.

— Пусть только сунется к нам на порог, полетит у меня кувырком, — пригрозил Ларc Петер.

Однажды утром Дитте подошла к окошку, чтобы открыть его, и видит — Карл возит в тачке землю в только что разбитый сад строящейся виллы. Девушка чуть не вскрикнула, — никто не говорил ей, что Карл здесь, и, наверное, она почувствовала прежний страх: при одном взгляде на Карла Дитте вспомнила все ужасы Хутора на Холмах. Он не был виноват, казался ей почти такою же беспомощной жертвой, как она сама, но она невольно связывала с Карлом все свои тяжелые переживания.

Стоя у окна, она не сводила с него глаз, следила за ним, прячась за цветущей геранью, чтобы он не заметил ее. Так странно было видеть его в поселке! Работал он здесь живее, чем дома, но вид у него был нерадостный.

«Карл пришел сюда ради меня», — подумала она и с каким-то новым чувством отошла от окна и принялась подметать пол. Это было чувство гордости. Значит, она уже не просто брошенная, опозоренная девушка; не один стыд достался ей в удел, но и торжество. В чем в сущности заключалось это торжество и что из этого могло выйти, — Дитте не отдавала себе отчета, с нее довольно было самого чувства.

Она не выходила из комнаты и наблюдала за Карлом.

«Что мне делать, если он зайдет поговорить?» — подумала она со страхом. Она ведь даже не любила его. Дитте достаточно было, что он пришел сюда; разговаривать с ним у нее не было никакой охоты.

Он, впрочем, и не взглянул ни разу в сторону их дома, занятый своим делом. В полдень он опрокинул тачку кверху дном, достал из узелка еду и уселся обедать. Тачка заменяла ему стол. Дитте, сидя за обеденным столом, видела, как он сидел там и жевал в одиночестве, и опять ее охватило странное чувство. Ведь это он из-за нее, из-за нее, бывшей работницы, накрывавшей ему на стол, стлавшей ему постель!.. Да, он был для нее даже больше, чем просто хозяином. Дитте смутно чувствовала, что у него есть какие-то права на нее, и ее так и тянуло выбежать и крикнуть: «Пожалуйста, Карл, садись с нами за стол!»

На следующий день он опять работал там, и так оно и шло. Говорили, что он взял на себя все земляные работы в саду новой виллы и поселился в сарае трактирщика. Он сам вел свое несложное хозяйство, стирал себе белье и питался всухомятку. Печально и одиноко жилось ему, должно быть. В дом к Дитте повидаться с нею он не заходил; у него ведь на все были свои особенные взгляды, а может быть, он опасался, что его выгонят. Однако по вечерам Карл бродил вокруг их хижины, как привидение. Дитте все еще не выходила из дому, страх перед людским судом держал ее взаперти, но она знала обо всем из отрывочных замечаний, оброненных братьями и сестрой. Они, видимо, знали Карла и все, что с ним было связано. И далеко обегали место его работы. Это, верно, Кристиан настроил их против Карла.

Лapc Петер сердился.

— Какого черта он добивается? — говорил он Сэрине. — Бродит тут в потемках, как привидение, и делает нас посмешищем для всего поселка. Чего ему нужно? Ведь уж, кажется, добился своего!

— Я думаю, он перебрался сюда не со злым умыслом. У него доброе на уме, — отвечала Сэрине.

Подкупало ли ее то, что он был сыном хуторянина, или вообще дух ее так уже ослабел, что она не могла сердиться ни на кого, но она, видимо, была настроена снисходительно.

— Доброе, говоришь? Ну, спасибо!.. он просто сумасшедший какой-то. Ведь будь он настоящим мужчиной… Но тогда бы, конечно, его поминай как авали! Нет, избави бог от него нашу девчонку! Да и она, насколько вижу, не больно-то от него без ума. Черт знает, как это ее угораздило связаться с таким!

Они сидели за ужином и ели вареную треску. Этим летом трудненько было выпросить что-нибудь в лавке у трактирщика, и приходилось все три раза в день есть рыбу. Но Сэрине удалось раздобыть кусочек копченого свиного сала. Она, так сказать, выкашляла его себе в лавке. Когда она, бывало, раскашляется по-настоящему, трактирщик поскорее сунет ей что-нибудь, лишь бы выпроводить ее за дверь. На этот раз он сунул ей кусочек шпика, и поэтому вареная треска, сдобренная копченым салом, показалась необыкновенно вкусной. Ужин вышел на славу

Близнец — его имя было Расмус, но все звали его уменьшительным Ас, — сидел на коленях у Ларса Петера. Он был ведь самый младший; мать его так и не показывалась, вот он и ютился у них. И так славно было опять держать у себя на коленях малыша!

Ларсу Петеру сильно не хватало этого последние два года, — Поуль ведь воображал себя большим и стеснялся сидеть на коленях. Асу же это нравилось.

— Мамы нет дома! — повторял он, проглотив один кусок и поджидая другого. Что-то такое, видимо, осталось у него в памяти. Вообще же он чувствовал себя отлично. Ему шел четвертый год.

— Да вот твоя мама, — сказал Ларc Петер, показывая на Сэрине.

Но мальчик покачал головой, а Сэрине подложила им еще трески на тарелку. Это был ее ответ. Она вообще не расточала ласковых слов и нежностей, но заботилась о приемыше не меньше, чем о собственных детях.

— Она у нас добрая, наша мамочка, — сказал Ларc Петер, когда Сэрине на минуту вышла в кухню. — Ей только трудно высказать это.

Ему очень хотелось, чтобы дети любили Сэрине, и он пользовался каждым случаем указать им на ее хорошие стороны. С некоторым предубеждением против нее все еще приходилось считаться, хотя дети и полюбили ее по-своему, перестали относиться к ней с недоверием и слушались ее. Сэрине помогла беда, случившаяся с Дитте. Старшая сестра перестала быть для младших всем. Настоящей близости между матерью и детьми, однако, не было, да Сэрине и не старалась добиваться этого. Лучше всего она чувствовала себя, по-видимому, когда ее оставляли в покое; она как будто и не нуждалась ни в чьем обществе, даже в обществе Ларса Петера. «Она словно уже сказала прости всему на свете!» — часто с болью в душе думал Ларc Петер. Но вслух этого не говорил.

Они только что поужинали. Ларc Петер сидел, поглядывая на быстро темневшее море.

— Куда же это Кристиан девался? — спросил он, набивая себе трубку. Это означало, что он собирается пойти в гавань. В комнате Ларc Петер никогда не курил из-за Сэрине. В ту же минуту явился Кристиан. Швырнув шапку в угол, он протиснулся на свое место. Видно было, что он в боевом настроении.

— Отчего ты не приходишь вовремя? — упрекнула его Дитте. — Право, скоро совсем сладу не будет с этим мальчишкой!

Кристиан не ответил, уплетая за обе щеки. Но, утолив первый голод, он поднял голову.

— Там за пожарным сараем ждет кто-то, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Он просил меня сказать об этом кому-то… только так, чтобы никто не слыхал.

И он злорадно взглянул на Дитте.

— Черт побери! Он еще на ночные прогулки вызывает! — вспылил Ларc Петер. — Мало он горя причинил вам?

— Отец! — послышалось из полуотворенной двери каморки. Сэрине уже собиралась лечь в постель. В возгласе ее слышалось некоторое удивление.

— Да, черт побери, согласись сама… — начал было он, но осекся.

Дети навострили уши. Дитте пошла в кухню и накинула на себя платок.

— Пусть Эльза уберет со стола, — сказала она. — Я пройдусь немножко.

Голос ее дрожал. Ларc Петер вышел за нею в кухню.

— Я не хотел тебя обидеть, — сказал он вполголоса, — ты сама знаешь. Но будь я на твоем месте, я бы держался от него подальше… От него добра ждать нечего!

И он ласково положил ей руку на плечо.

— Я хочу поговорить с ним, — сказала Дитте, все еще сердито поблескивая глазами. — А вы можете думать, что хотите!.. Я полагаю, ему самому тошно, — прибавила она уже спокойнее.

— Вот такие-то всего лукавее! По старой бабьей поговорке: «берегись парня, который плачет!» Впрочем, делай, как по-твоему будет лучше. Я хотел только остеречь тебя.

Дитте вышла, когда смерклось. Как славно было опять подышать свежим воздухом после долгого сидения взаперти! Ей хотелось знать, что такое могло понадобиться от нее Карлу. Да и что ей самой нужно от него? Замуж за него ей не хочется — раз ведь свадьба может состояться лишь после того, как то совершится. Нет, тогда уж лучше поехать в столицу и поступить там в услужение. Там ее никто не знает, и жить там веселее. Очень ей нужно возиться здесь с таким плаксой!.. Но она была не прочь прогуляться с ним под руку по всему поселку — показать людям, что стоит ей захотеть, и у ее ребенка будет отец.

Карл стоял за углом пожарного сарая и ждал ее. Когда Дитте приблизилась, он поспешил выйти.

— Я узнал твои шаги, — радостно сказал он, беря ее за руку.

— Чего ты тут прячешься? — спросила она полусердито.