Дочь лучшего друга (СИ) - Евдокимова Антонина "Феникс31"

Я положила телефон на стол и отвернулась к окну. Ветер пригнал засохший красно-желтый лист. Он зацепился за подоконник и, словно маленькая ладошка, задорно помахал мне, а после помчался дальше. Да, подруга видела меня насквозь. Я боялась встретиться с ним. Я до сих пор боялась увидеть в его глазах безразличие. Как тогда, два года назад, когда он признался мне в том, что я была для него всего лишь постельной игрушкой. До сих пор не могу поверить, что человек может так искусно играть. И так легко ступать по чужим чувствам.

И, черт побери, мне все еще больно…

Самолет мягко приземлился на полосу. Я снова была в Москве. Очередная встреча не приносила радости. Старая рана заныла, словно перед дождем. Не бойся! Я больше не дам тебя в обиду!

В серых сумерках такси мчало меня по знакомому городу. Но сейчас он казался мне чужим. Как будто я была здесь впервые. Кутаясь в тонкий кардиган, шагнула в стылый осенний воздух, наполненный влагой. Заходить в подъезд не торопилась. Внутри меня дрожал страх. Смогу ли сыграть свою роль достоверно? И не даст ли трещину каменная маска?

Я еще раз окинула взглядом сонный двор. В доме напротив вспыхнуло окно. Москва просыпалась. Вдохнув полной грудью последнее мгновение одиночества, я шагнула в тепло подъезда.

Лифт поднимался не спеша, отсчитывая этажи…

Дверь родительской квартиры была знакома мне до мельчайших царапин…

Заливистая трель звонка. Минуты тишины и ожидания. Еще есть время уйти… В замочной скважине повернулся ключ. Нет, времени не осталось. Занавес вот-вот поднимут. Зрители должны остаться довольны.

— Маргарита Максимовна, — улыбнулась Оля. Она была уже одета и готова к новому дню.

— Доброе утро! — меня окутал уютный аромат дома. — Мама с папой еще спят?

— Максим Владимирович уже встал. Он в кабинете. Марина Олеговна у себя в комнате. Я возьму Ваши вещи.

— Спасибо, — передала я ей сумку.

— Будете завтракать?

— Нет, спасибо. Я ничего не хочу. Свари только кофе.

— Сейчас сделаю. Ваша комната готова.

— Спасибо.

Я чувствовала себя чужой в родных стенах. Словно незваный гость.

— Рита! — радостный окрик мамы заставил меня поморщиться и тут же натянуть на лицо улыбку. — Как я рада, что ты приехала!

Она обняла меня, крепко прижимая к себе. Стало неуютно.

— Привет, мам!

— Как долетела? Голодная?

— Нет, я не хочу есть. Долетела нормально. Без происшествий.

— Хорошо. Устала? Отдохнешь?

— Загляну к папе и да, наверное, прилягу.

Дело было не в усталости. Мне требовалось время, чтобы восстановить броню. Ласка и внимание мамы оставляли на ней трещины. Не хочу больше чувствовать это.

Отец читал газету. Седины в его волосах прибавилось. Как и морщин.

— Рита! — поднялся он мне навстречу. — Ты давно не баловала нас своим вниманием. Совсем забыла стариков.

— Я не забыла, папа. Просто ресторан отнимает много времени.

Мне показалось, что он не поверил. Но обнял без лишних слов.

— Ты хорошо ведешь дела. Не думал, что у тебя получится.

— Мне нравится то, что я делаю, — это было искренне.

— Ты, действительно, хочешь завтра вернуться обратно?

— Да. Не хочу все взваливать на Мартина.

— Он впал в немилость? — удивился отец.

— Нет, вовсе нет. Просто у него лучше всего получается готовить.

— Не зря я столько за него боролся.

— Да, он был твоим выгодным приобретением. Прости. Немного устала.

— Да, конечно, отдыхай. Мы еще поговорим.

Комната встретила меня тихим ожиданием. Она смотрела глазами окон, словно пытаясь определить, осталась ли я прежней. Шторы показались мне слишком яркими. Зеленый цвет больше не являлся моим любимым. Впрочем, это неважно. Завтра меня здесь уже не будет.

К обеду доставили платье от Леры. Она отделалась коротким сообщением, сославшись на занятость: «Заедем за тобой в шесть. Платье должно сесть на тебе идеально. Я думала о тебе, создавая его».

Последние слова насторожили. Она не показывала мне даже эскиза. Сердце затаилось, пока пальцы расстегивали застежку чехла. Первым в глаза бросился цвет. Облака, разбросанные по небу. Корсет из плотной ткани туго обтягивал грудь. Пышная длинная юбка с разрезом почти до самого бедра обещала многое, скрывала еще больше. При ходьбе она распахивалась, позволяя любоваться стройными ногами. Тяжелые серьги в ушах, массивное колье на шее и широкие браслеты на запястье стали идеальной парой наряду. С волосами не стала ничего делать. Лишь чуть завила и взбила, создавая игривый беспорядок. Макияж лег на лицо чуть ярче, чем обычно. Осталось нарисовать в глазах счастье…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Боже, Рита! Ты выглядишь прекрасно! — мама смотрела на меня с восхищением.

— Я хочу, я хочу это видеть! — в гостиную вплыла Лера в свободном платье, которое почти не скрывало ее округлившийся живот. По моему же будто полоснули ножом. Улыбка застыла на лице уродливой маской. — Рита, ты великолепна! Я боялась, что не подойдет. Но оно село великолепно! Привет! Добрый вечер, тетя Марина.

— Привет, Лера! — ответила мама.

Я обняла подругу, стараясь не касаться живота.

— Привет! Тебе не кажется, что цвет немного… не мой.

— Не правда, — махнула она рукой. — Тебе очень идет. А твоя прическа делает его более игривым и легким. Я довольна! А ты просто обязана согласиться на фотосессию!

Лера ткнула в мою сторону указательным пальцем.

— Даже не уговаривай! Никогда не хотела быть моделью. И понятия не имею, как это делается.

— Никогда не поздно этому научиться. К тому же, ничего сложного в этом нет. Пара снимков и все. Ты свободна. Ну же, Рита, беременным нельзя отказывать.

— А по-моему беременные наглеют, — заметила я, накидывая на плечи палантин.

— Вовсе нет, — надула губки Лера. — Ладно, у меня весь вечер впереди, чтобы тебя уговорить. Идем, а-то опоздаем. До свидания, тетя Марина!

— Пока! Желаю вам хорошо повеселиться и до утра не возвращаться! — крикнула мама нам вслед.

На улице моросил мелкий дождь. Мы проворно спрятались в черном лимузине. Сашка разговаривал по телефону, поэтому в знак приветствия просто махнул рукой.

— Я так рада, что ты здесь, — Лера сжала мои пальцы. — У тебя холодные руки. Ты замерзла?

— Немного, — улыбнулась через силу. Корсет стягивал грудь слишком туго, не позволяя свободно дышать. Или он был ни причем? Мне сложно было разобраться в собственных эмоциях. За последние два года это был мой первый выход в свет. Старые знакомые. Десятки похожих друг на друга вопросов. И моя бесконечная ложь. Вечер обещал быть непростым. И я уже жалела, что согласилась приехать. Но отступать было поздно. Особенно, когда дверь лимузина распахнулась, и передо мной возникла рука, затянутая, в белую перчатку.

Игорь

…Мои губы скользили по ее обнаженной коже, оставляя влажные следы. Запах, который она излучала, окутывал меня, мешая связно мыслить, и заставлял хотеть ее еще сильнее. Негромкий стон и дрожь тела… Ей нравилось то, что я делал…

Телефонный звонок бесцеремонно ворвался в сон, отбирая у меня мою девочку. Нет, уже не мою. Давно и безнадежно. Член был напряжен и требовал закончить начатое. Придется тебе потерпеть, дружок.

На часах было начало восьмого. Я не собирался сегодня в офис до обеда. На десять у меня была назначена встреча с учредителем фонда помощи людям, страдающим заболеваниями опорно-двигательного аппарата. В пятницу они устраивали прием. Мне предстояло говорить речь, как основному жертвователю. Я стал его членом чуть больше года назад, когда в моей жизни отчаяние впервые склонило голову и сделало шаг назад. Тогда появилась надежда, что я буду ходить. Хотя поверить в это было сложно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За прошедшие два года я настолько изучил проблемы позвоночника, используя интернет, консультации с врачами и книги, что, кажется, сам уже мог заниматься медицинской практикой. После выписки из Склифа я переехал в загородный дом, пока Оксана вместе с Викторией подыскивали для меня более подходящую квартиру. Работа стала моим единственным спасением. И способом забыть. Макс сказал, что Рита вернулась в Вену. Внезапно и без объяснений. Я не стал посвящать его в подробности. А после ограничил общение и с ним. Сначала ссылаясь на болезнь, потом — на занятость. Через четыре месяца на одном из форумов мне попалась история парня, навсегда приговоренного врачами к постели. Но он ходил! Была долгая переписка, выяснение подробностей. Затем ожидание очереди на первый прием к врачу в израильской клинике. Очередное обследование. Мне сразу сказали: шансы пятьдесят на пятьдесят. Никто не давал гарантии, но готов был рискнуть вместе со мной. Операция. Неделя нечеловеческих болей, убивающих последнюю надежду. Месяцы восстановления, тренировок и массажа. Я в прямом смысле проходил все круги ада, один за другим, учась заново ходить и управлять собственными ногами. Но оно того стоило! И вот уже три месяца моя опорная трость пылится в кладовке.