Пересмешник - Алексей Юрьевич Пехов

слуг, собрала мне поднос с едой. Мы с Талером позавтракали, он забрал к себе на тарелку оставшуюся снедь, а я вновь развернул газету.

— Ты пойдешь на панихиду эр’Дви?

— Не думаю, — после некоторого размышления ответил я. — Я его плохо знал, и мое появление в этом кругу было бы странным. Половина господ из Скваген-жольца до сих пор испытывают несварение желудка при виде меня.

Талер хохотнул и серьезно сказал:

— Просто я ночевал у Гальвирров. Рисах узнал новость раньше, чем она появилась в газетах, еще ночью. Он и Катарина собираются прийти.

— Угу, — без всякого интереса подал голос я. — Пишут, что Ночной Мясник растворился в воздухе. Вот высказывают осторожное предположение, что страх наконец-то покинул город. Никаких нападений уже «достаточное количество дней».

— Судя по тому, что ты мне рассказал, не думаю, будто он успокоился, — Талер сыто вздохнул. — Скорее всего, парень подхватил банальный насморк, и у него нет настроения идти на работу. «Срочные новости» позавчера распространили слух о том, что пророк из района Иных предсказал скорую кровавую ночь. Самую страшную из всех, что были в Рапгаре благодаря убийце.

— Лучше бы он предсказал, где берлога Ночного Мясника, или сдался жандармам, — сухо произнес я.

— Они, если ты не в курсе, за это время успели переловить два десятка пророков, предсказателей, сумасшедших и прочих шарлатанов. Половина из них утверждала, что они — и есть пророк из района Иных. Разумеется, это оказалось ложью. И, между прочим, никто из местных заправил, а также доносчиков, крыс и осведомителей в районе Иных не слышал ни о каком провидце.

— Откуда у тебя такие сведения? — я посмотрел на него из-за культурного листка «Времени Рапгара».

— Рисах за ужином рассказывал. Впрочем, Кат бесед об убийце в своем доме не одобряет, и подозреваю, что большую часть самого интересного мне так и не удалось узнать. Кстати говоря, как у тебя дела с котами?

— Никак.

Прошло уже четыре дня с тех пор, как я посетил Круг Когтей, но результата пока не было. Конечно, я набрался терпения и ждал, больше ничего и не оставалось, но начинало казаться, что обо мне просто забыли. Причем все — шпики серого отдела, неуемный Фарбо, мяурры, Эрин, и те невежливые господа, что несколько раз искали со мной встречи в поисках девушки с карминовыми губами.

— А, сгоревшие души! — Талер хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл. Катарина передала тебе записку. Держи.

Мне пришлось отложить газету и распечатать конверт.

Дорогой Тиль.

Через неделю в Национальном театре состоится премьера оперы мэтра Жали «Снежная сказка». Знающие люди предрекают ей большой успех. Как ты понимаешь, в день премьеры там соберется весь свет (ходит упорный слух, что будет и Князь с семьей).

Я знаю, что в последнее время ты не любишь светские мероприятия, в том числе и театральные вечера, но хочу попросить тебя о маленьком одолжении.

Ты, разумеется, помнишь чэру Алисию эр’Рашэ, девушку в высшей степени утонченную, образованную и достойную, в том числе — и твоего внимания. Думаю, ты согласишься со мной, что эта юная особа — большая умница и прелесть. Я разговаривала с ней пару дней назад, Алисия очень хочет пойти на премьеру, но у нее нет кавалера. Не согласишься ли ты составить ей компанию?

Если сможешь найти для этого время, пожалуйста, сообщи мне о своем решении письмом или через Талера.

Крепко обнимаю.

Катарина.

Я молча протянул записку Талеру, понимая, что все равно отвертеться от его вопросов не получится. Он пробежал глазами по строчкам и осклабился:

— Кат все еще хочет тебя женить, а?

— Они никогда не занималась сводничеством. Катарина просто добрая душа, только и всего. К тому же для нее слишком цинично искать в пару чэре эр’Рашэ мертвеца, который оставит несчастную девушку вдовой лет в двадцать.

— Я по твоим глазам вижу, что ты готов принять предложение.

— Конечно, — я вновь уткнулся в газету. — Не могу отказать Катарине, к тому же Алисия, действительно, хорошая девушка. Я себя никак не утружу… Смотри, очередной виток войны. Малозанский цеппелин разбомбил паром с беженцами недалеко от берегов Кируса. Часть населения острова недовольна тем, что наши войска на их земле, и провели акции протеста перед посольством. Малозан объявил, что он поможет жителям острова, требующим свободы от иноземных захватчиков.

Я отбросил «Время Рапгара» со словами:

— Кажется, пора продать акции кое-каких предприятий, пока это все не рухнуло в одночасье.

— Чэр эр’Картиа, — в дверях стоял Бласетт при полном параде. — Могу ли я отвлечь вас на несколько минут?

Физиономия дворецкого сияла, словно хорошо начищенное столовое серебро, хотя он и старался сохранить равнодушный вид.

— Разумеется, Бласетт. Я подойду в кабинет через минуту.

— Спасибо, чэр. Я буду вас ждать.

Он удалился, я допил уже давно успевший остыть кофе и отправился в кабинет. На моем столе стояло большое блюдо, накрытое сверху колпаком для сохранения пищи горячей. Из-под него раздавались глухие стонущие звуки. Бласетт нависал над ним, словно озверевший завью над своей жертвой.

— В чем дело? — нахмурился я.

— Я поймал их, чэр! Я поймал вредителей! На месте преступления. Вот это они пытались положить под вашу дверь! — он двумя пальцами приподнял огрызок морковки.

Я почувствовал, как веселится Анхель.

— Ну, давай посмотрим, кого ты поймал, — сказал я, присаживаясь на стул и наклоняясь к столу.

Дворецкий жестом опытного фокусника поднял колпак, и помещение тут же наполнилось писклявыми рыданиями, стенаниями, причитаниями и воплями. Сквозь стену в кабинет прошла Эстер, ревниво проверила, не завел ли я себе еще одного призрака, презрительно фыркнула и исчезла, словно ее и не было.

Я во все глаза смотрел на шестерых представителей маленького народца. Они, увидев перед собой лицо чэра, завыли еще громче, размазывая кулачками слезы на чумазых лицах, и трое из них от переизбытка чувств не нашли ничего лучше, чем хлопнуться в обморок. Еще одна малышка закрыла лицо руками, а другая, самая маленькая, от страха забыла, как пользоваться крылышками и даже не подумала взлететь. Самая старшая из них, с некоторой сединой в нечесаных, торчащих в разные стороны волосах, с курносым носом и разноцветными глазами, держалась лучше всех — плакала почти беззвучно.

— Принеси печенья и молока, — приказал я Бласетту, решив действовать точно так же, как в поезде, во время встречи с Эрин.

Он вернулся в мгновение ока, с недовольной миной поставил перед пленниками блюдце и положил стопкой имбирное печенье. Почти сразу же троица перестала реветь, а «упавшие» в обморок приоткрыли