Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1 - Надежда Башлакова

— Но почему вы идёте одна? — Запереживала Топаз. — Почему никто не взялся вас провожать и оберегать?

— Потому что Земля, по которой я ступаю, является моим оберегом. И если уж ей не удастся уберечь меня, то уверена, она с подобающим достоинством примет меня в своё лоно и вознесёт в светлый ирий. А разве не к этому стремимся мы, люди, предпочитая остров Буян вечной мерзлоте?

— Да, но….

— И никаких но, деточка, жизнь и так вся состоит из противоречий.

Топаз растерянно кивнула.

Кий с Алгорном не произнесли во время их диалога ни слова. Алгорн, боясь даже рта раскрыть в присутствии старшей жрицы, памятуя обо всех своих прегрешениях. Кий же, боясь помешать столь священному разговору, ощущая в нём скрытое таинство.

Распрощавшись, они двинулись в путь и уже на третий день после встречи со жрицей, они подошли и к самому храму Макоши.

Он был окружён высокой стеной, чего по идее делать не следовало и в прошлые века такого не водилось. Храм ведь должен быть открыт для всех страждущих.

Стена была, по–видимому, сооружена совсем недавно и на скорую руку. Так храм богини, чьей основной функцией была любовь, исцеление и пророчество, богини родительницы всего живого, превратился в некое подобие крепости. До чего же дошли мы, люди, что несчастным верующим жрицам любви, добра и справедливости приходится укрываться от нападок соплеменников за каменными стенами. Кто может покуситься на святость цитадели богов?

— Как же здесь всё отличается от храма Отца Неба. — Разочарованно произнесла Топаз. — Там всё открыто для прихожан. Любой может стать жрецом, если помыслы его чисты. Люди и варны беспрепятственно прохаживаются между колонами, что окружают сам храм, могут спокойно войти в него и выйти. За каждым закреплена своя келья, каждый занят своей определённой работой, но все мы, то есть они живут, как одна свободная семья.

— Не суди, да не судима будешь. — Прозвучал чей–то старческий голос за их спиной.

И Кий, и Алгорн и Топаз, все разом повернулись. И только Гелео вполне спокойно оставалась на своём месте и повиливала пятнистым хвостом с едва заметной кисточкой на конце.

На ветхом пне сидела ветхая же старуха, опираясь на столь же ветхую клюку.

— Ты ещё слишком молода, деточка, чтобы рассуждать о правоте вещей. — Горестно прошамкала она.

— Неправда, я уже достаточно взрослая. — Заартачилась Топаз.

Вообще–то в её привычку не входили споры с древними, как сам мир, старухами, но почему–то прозвучавшие так безобидно слова чем–то задели её.

Старуха только усмехнулась.

— Молодость, я уже и не помню, когда и сама была такой.

Да, глядя на её сморщенную кожу, на сухие костлявые пальцы, на бесцветные глаза и сгорбленную фигуру, поверить в её былую молодость было и, правда, не просто. Но что поделаешь, все мы когда–нибудь состаримся, покинем бренное тело и вознесёмся на небесный остров Буян под крону мирового дерева, ожидая своей очереди на обретение новорождённого тела. И неизвестно, что лучше, с честью прожить достойную жизнь до глубокой старости или покинуть её молодым, так ничего не испробовав и не повидав.

Алгорн скептическим взглядом окинул вначале Топаз, а потом старуху и, похоже, та картина, которую ему нарисовало воображение, не очень ему понравилась, так как он брезгливо сморщился, поджал губы и в отвращении вытянул язык.

— Да–да, мой дорогой, и я тоже когда–то была молода и красива. — Тихо произнесла старуха, явно обращаясь к бывшему разбойнику, при этом чисто физически она не могла видеть всех его гримас.

Алгорн настолько резко втянул язык обратно, что чуть им же и не подавился.

— Не надо возносить напраслину на жриц Макоши, ведь и в их храме благоухают цветы и порхают небесные птицы. Разве что варны не желают приживаться в этим местах. Просто всё это великолепие временно спрятано за крепостной стеной, чтобы смерть и зло не проникали туда, откуда начинается жизнь и добро. Разве не то же самое было с самим небом, когда Месяц замкнул его, не смея ослушаться слов Перуна? В наше тяжёлое время никому нельзя доверять. Никому, слышишь, Девочка?

Отвлёкшаяся было на что–то Топаз, резко обернулась, когда прозвучало это последнее слово. Для неё оно прозвучало не по рядовому, а так будто старая женщина назвала её по имени, как и когда–то в детстве. Но пень, на котором только что сидела старуха, был пуст.

Все трое воззрились на него с лёгким недоумением.

— По–моему у меня что–то с головой. — Произнёс Алгорн, задумчиво почесав затылок.

— И ты такой не один. — Добавила Топаз.

— Полностью с тобой согласен, это, похоже, массовая галлюцинация. — Согласился Кий.

— Ну, что, пора постучать в ворота. — Предложил Алгорн.

— Интересно, на какой приём нам рассчитывать, на тёплый или не очень? — Полюбопытствовала Топаз.

— Я бы на твоём месте особо не обольщался. — Предупредил привычный ко всему разбойник, бывший.

На стук ответили не сразу, но некая возня за воротами всё же прослушивалась.

— Кто вы? И что вам нужно? — Спросил строгий женский голос, когда небольшое окошко в одной из створок отворилось, и на них по–деловому воззрился небесно–голубой глаз. — Только не надо мне заливать про то, что вы паломники. — Прервал он, открывшего было рот Алгорна. — Те не разъезжают на лошадях и во всеоружии, да ещё и с пардой на хвосте. — Голубой глаз удивлённо скосился вниз.

— Мы из храма Отца. — Попыталась как–то объяснить своё появление Топаз.

— Чем докажете?

Путники неуверенно переглянулись, не зная, чем и вправду они могут это доказать.

— Вот тебе и тёплый приём. — Констатировал Алгорн.

— Ну–ну, попрошу без критики. Кипящую смолу на вас пока ещё никто не льёт. — Ответили из–за ворот.

— Спасибо и на этом. — С искренней благодарностью кивнул Алгорн. Своей чернявой и кучерявой макушкой он очень и очень дорожил.

— Не за что, так что вам нужно–то, в конце–то концов?

— Сперва наперво я хотела стать жрицей, но теперь уж очень сомневаюсь в правильности своего решения.

— Я тоже. — Поддержали Топаз голос и глаз, пройдясь по ней оценивающим взглядом.

— Да кто ты вообще такая? — Разозлилась Топаз. — У нас в храме Сварога с уставшими и голодными путниками так не обращаются.

— Вот и оставались бы в своём храме. Чего припёрлись–то на другой край света?

Топаз, Кий и Алгорн пребывали в полной растерянности. Какого бы приёма они не ожидали, но явно не такого.

— С кем ты там разговариваешь так грубо, Прокла?

— Да бродяги какие–то, попрошайки.