Рыцарь курятника - Эрнест Капандю

Дверь кабинета отворилась.

– Монсеньор д'Аржансон, – доложил привратник.

– Министр! – с живостью проговорил Фейдо, вставая. – Все, о чем мы говорили, решено? – обратился он к Беррье.

– Да, если вы хотите, – отвечал секретарь.

– Хочу.

– В таком случае начнем действовать. Я оставляю вас и иду к мадам д'Этиоль.

– Ступайте и действуйте.

Когда министр вошел, Беррье низко поклонился и вышел.

Когда дверь затворилась, д'Аржансон пристально посмотрел на начальника полиции.

– Любезный Фейдо, – начал он, – с сожалением должен сообщить вам, что принес дурное известие.

– Я этого ждал, – отвечал Фейдо.

– Король поручил мне выразить вам свое неудовольствие. Епископ Мирнуа приезжал сегодня утром просить короля возвратить свободу мнимому Рыцарю Курятника, которого удерживаете вы, и король отдал мне приказ выпустить из тюрьмы каноника Ронье.

– Но возвратить свободу человеку, личность которого не была доказана, значит подвергнуться осуждению публики и объявить о бессилии полиции!

– Этого требует король.

– Как?! Я должен признаться, что известие о поимке Рыцаря ложное, если оно распространилось повсюду, и спокойствие воцарилось в Париже?

– Поймайте истинного Рыцаря!

– Каким образом?

– Если бы я его знал, то давно выдал бы его вам.

– Черт побери! – сказал Фейдо с глухой яростью.

– Есть ли у вас новости о похищении девушек?

– Никаких.

– Это случилось третьего дня, ночью, во время бала?

– Именно. Все наши поиски были напрасны, а между тем я сделал все, что только возможно было сделать.

– Сабина Доже, дочь королевского парикмахера, была опасно ранена месяц назад и похищена две ночи назад, а вы, начальник полиции, ничего не можете узнать!.. Этого допустить нельзя!

– И все же это так.

– Король этого не допустит.

– Меня обвиняют в небрежности или неспособности?

– Нет, но король хочет знать… А об этом исчезнувшем агенте, которого судил и приговорил к казни Рыцарь, у вас есть известия?

– Никаких.

– А как же с наградой, обещанной тому, кто отправил к вам письмо?

– Она осталась невостребованной.

– Не приходил никто?

– Ни одного человека.

– Это странно!

– Так что голова идет кругом!

– А пожар в отеле Шаролэ?

– Виновник не найден.

– А графиня Потоцка, исчезнувшая в лесу Бонди?

– Никаких известий о ней; лес был осмотрен вдоль и поперек.

Маркиз д'Аржансон стоял, рассерженный.

– Любезный Фейдо, – сказал он, – сейчас же освободите каноника Брюссельского капитула и объясните ему, как подло вы были обмануты. Теперь последний совет, любезный месье де Марвиль, последний…

– Я слушаю.

– Во что бы то ни стало изловите Рыцаря.

И, слегка поклонившись, министр вышел. Начальник полиции проводил его по правилам этикета, и, когда министр сел в карету, Фейдо возвратился в свой кабинет. Он был в сильном гневе, разрывал рапорты и реестры, срывал бахрому с занавесей, топал ногами с нетерпением, сжимал кулаки так, что ногти впивались в тело, ходил, садился, вставал, как человек, надеющийся успокоиться только от усталости. В дверь тихо постучались.

– Войдите, – сказал он.

Вошел привратник и принес письмо на серебряном подносе.

– От кого? – спросил Фейдо.

– Не знаю. Мне подали это письмо и велели немедленно отнести к вам. Посыльный ждет ответа.

Фейдо де Марвиль распечатал письмо и прочел его. Его мрачная физиономия вдруг просияла.

«Ах! – подумал он. – Это было бы великим счастьем!»

Обратившись к привратнику, который ожидал его приказаний, он сказал:

– Впустите сюда человека, который принес письмо и ждет ответа.

Привратник поклонился, вышел и почти тотчас вернулся с посетителем.

– Войдите, – сказал привратник, посторонившись.

Прошла минута ожидания, потом на пороге показался

человек лет семидесяти, сгорбленный, с белыми волосами, повидимому очень смущенный, не смевший идти ни вперед, ни назад и не знавший, что ему делать.

– Войдите! – повторил привратник.

Старик вошел, и дверь за ним затворилась. Он медленно поднял голову, осмотрелся вокруг с беспокойством, и выражение робости и страха отразилось на его физиономии.

– Подойдите, – сказал Фейдо тоном почти любезным.

Старик подошел, низко поклонившись несколько раз.

– Как ваше имя? – спросил начальник полиции.

Вместо ответа старик осмотрелся вокруг.

– Нас никто не услышит? – спросил он дрожащим голосом.

– Никто, – отвечал Фейдо.

– Нас никто не слушает?

– Никто.

– Сюда никто не придет нечаянно?

– Нет.

– Умоляю вас, заприте двери на замок.

– Говорите, говорите!

– Я не могу, у меня не будет сил заговорить, если вы не запрете двери на замок. Я бедный старик, пожертвовавший своей жизнью для того, чтобы услужить начальнику полиции…

– Не бойтесь ничего!

– Говорят, что здесь все пробито насквозь – потолки, стены, все…

Фейдо улыбнулся и запер двери.

– Теперь, – сказал он, – вы можете быть спокойны.

– Да, – успокоился старик, вздохнув с облегчением.

– Как вас зовут?

– Жюль Алексис Лоазо.

– Это вы написали мне письмо?

– Я, монсеньор.

– Это вы нашли письмо с моим адресом, которое вы послали по почте?

– Я.

– Почему же вы не пришли раньше?

– Я не смел, я боялся…

– Где вы нашли это письмо?

– О, далеко отсюда! На улице Сент-Этьенн.

– Когда вы его нашли?

– Утром. Я шел мимо, увидел на мостовой бумагу и поднял ее…

– Это было на улице Сент-Этьенн?

– Да.

– В каком месте?

– Против церкви Св. Женевьевы.

– Вы имеете какие-нибудь другие сведения насчет этого письма?

– Никаких.

Фейдо подумал.

– Вы знаете, – спросил он, – что я обещал награду тому, кто послал мне это письмо?

– Знаю и надеюсь, что я получу ее.

– Вы, разумеется, получите, только…

– Что такое? – с беспокойством спросил старик.

– Я должен иметь точные доказательства, что именно вы нашли письмо, потому что так всякий может прийти ко мне и потребовать денег.

Беспокойство старика, по-видимому, удвоилось.

– Это правда, согласен, – сказал он.

– У вас есть доказательства?

– Увы! Нет.

– Никто не видел, как вы подняли это письмо?

– Никто… Я был один.

– Вы проводите агента на эту самую улицу и покажете то место, где нашли это письмо.

– Хорошо.

– Вы не имеете ничего другого сказать мне?

Старик находился в сильном волнении.

– Я… не… могу… – пролепетал он, – однако… мне хотелось бы…

– Что? Что с вами? Что вы хотите сказать?

– Я не смею.