Дилвиш Проклятый - Желязны Роджер Джозеф

Несколько секунд он пролежал неподвижно. Потом он постепенно расслабился. Рука его свалилась с подушки. Дыхание сделалось ровным.

Вдруг он опять вздрогнул и напрягся всем телом.

— Нет! — почти завизжал он. — Я всего лишь бедный и несчастный маленький чародей, пытающийся хоть немножко поспать! Оставьте меня в покое, чтоб вас разорвало!

За этим последовало приглушенное рычание, сопровождавшееся скрежетом зубов. Наконец, его левая рука метнулась вперед и выдвинула встроенный в изголовье кровати ящичек из слоновой кости. Порывшись в нем, она отдернулась, сжимая в пальцах небольшой кристалл.

Сбросив с головы подушку и перекатившись на спину, он, извиваясь всем телом, переполз в полусидячее положение. Затем положил светящийся шар на живот и уставился на него полузакрытыми воспаленными глазами. Прошло немало времени, прежде чем в нем начал вырисовываться чей-то образ.

— Пусть тебе повезет, — пробормотал он. — Пусть это заслуживает риска перевоплотиться в низшую форму жизни, страдающую от омерзительных болезней, от зудящих геморроидальных шишек и пляски святого Витта. Пусть из-за этого даже можно перенести встречу с безжалостными демонами, нашествие саранчи и соль, насыпанную на раны. Пусть…

— Холран, — сказал Мелиаш, — дело очень серьезное.

— Надеюсь, что так. Я устал больше, чем куртизанка после целой недели бурных ночей. Чего тебе надо?

— Он исчез.

— Хорошо. Кому он нужен, если подумать?

Холран поднял руку, явно собираясь прервать связь, потом остановился.

— Кто исчез? — поинтересовался он.

— Замок.

— Замок? Весь этот проклятый Замок?

— Да.

Он помолчал секунду. Потом уселся, протер глаза и пригладил волосы.

— Расскажи мне об этом, — попросил он, — но, желательно, самыми простыми словами.

— Очарованная земля на некоторое время перестала изменяться. Потом это началось снова, причем с такой бурной силой, что мне раньше не приходилось наблюдать ничего подобного. Я занял очень удобную позицию, с которой все хорошо просматривалось. Но Замок исчез. Сейчас все опять тихо и спокойно, но на горе ничего нет. Я не знаю, что произошло. И не понимаю, как это произошло. Вот и все.

— Ты думаешь, Джел… он способен его перенести? И если да, то зачем? Или, может быть, это Старейший?

Мелиаш покачал головой.

— Я снова разговаривал с Роуком. Он предоставил мне новые сведения. Существует старинное предание, которое гласит, что этот Замок бессмертен, что он просто каким-то образом прикреплен ко времени, поставлен на якорь и движется вместе с ним. И что, если этот якорь поднять, то Замок будет унесен рекой вечности.

— Чертовски поэтично, но что же все это значит?

— Не знаю.

— Ты думаешь, что все это и произошло?

— Не знаю. Может быть.

— Проклятье!

Холран потер виски, вздохнул, взял кристалл и свесил ноги с края кровати.

— Ладно, — сказал он. Хорошо. Придется разбираться в этом. Я уже зашел слишком далеко. Впрочем, сначала мне нужно умыться и перекусить. Ты говорил с остальными стражами?

— Да. Им нечего добавить к тому, что я тебе рассказал.

— Хорошо. Держи то место под постоянным наблюдением. И немедленно свяжись со мной, если произойдет что-нибудь еще.

— Конечно. Ты собираешься известить Совет?

Холран скорчил гримасу и прервал связь, прикидывая в уме, нельзя ли как-нибудь снять Совет с якоря и отправить его по реке вечности.

Вейн перестал всхлипывать и надолго погрузился в размышления, не глядя больше на Гальта, но уставившись в небеса за окном, то освещавшиеся ярким светом, то погружавшиеся в сумрак. Наконец он пошевелился.

Нежно опустив голову Гальта на пол, Вейн встал на ноги. Потом, нагнувшись, взвалил обмякшее тело своего товарища себе на плечи. Выйдя из ниши, он поглядел направо, поморгал глазами и повернул налево. Сгибаясь под тяжестью своего груза, он медленно прошел по галерее и оказался возле лестницы с низкими ступенями, ведущей наверх и влево. Разглядев над ней короткий коридор, в который выходили несколько открытых дверей, он поднялся туда.

Двигаясь медленно, почти крадучись, он заглянул во все комнаты. Нигде никого не оказалось. Во второй и в третьей комнатах были спальни, в первой размещалась гостиная.

Он вошел в третью комнату и, нагнувшись, сдернул одной рукой покрывало с кровати. Потом положил Гальта и сложил ему руки на груди. Поцеловал его в лоб и закрыл с головой покрывалом.

Не оглядываясь, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Повернув направо, он добрался до конца коридора, где с правой от него стороны под низенькой аркой была узкая лестница, ведущая вниз.

Спустившись, он оказался в столовой, где возле длинного стола, по одну его сторону, выстроились четыре стула. На столе стояла корзина с хлебом. Схватив кусок хлеба, он сунул его в рот. На подносе лежало нарезанное мясо, накрытое салфеткой. Он стал жадно поедать его. В глиняном кувшине, стоявшем чуть в стороне, нашлось немного красного вина, которое он выпил прямо из горлышка. Насыщаясь, он постепенно обходил вокруг стола и, наконец, повернулся лицом в ту сторону, откуда пришел.

Лестница исчезла. Там, где была дверь, в которую он вошел, теперь возвышалась глухая стена. Продолжая энергично работать челюстями, он пересек комнату и постучал в стену. По звуку ему показалось, что стена сплошная. Поежившись, он отошел от нее. Ну и местечко…

Повернувшись, он вышел из комнаты через двойные двери в дальнем конце комнаты, и очутился в широком коридоре с такой же широкой лестницей, спускавшейся вниз. Коридор и лестница были устланы зеленым ковром, а по обитым шелковой тканью стенам коридора было развешено холодное оружие. Он протянул руку к показавшемуся ему наиболее подходящим мечу, короткому, тяжелому, обоюдоострому, с простой рукояткой. Когда он повернулся, чтобы взмахнуть им и почувствовать его в движении, он увидел, что двери, сквозь которые он только что вышел из столовой, пропали, а на их месте находится окно, и в него льется нежный жемчужный свет.

Он вернулся туда и выглянул в окно. Высокие горы возвышались там, где раньше никаких гор не было и в помине. Небо, без солнца и без звезд, было таким бледным, однообразно белым, словно его написал художник, отказавшийся от всех сочетаний света и тени. Что-то серебристое быстро понеслось издалека в его сторону, остановилось, снова пришло в движение. До него не сразу дошло, что это была приближавшаяся вода. Заставив себя отойти от окна, он направился к лестнице.

Справившись с нахлынувшим на него приступом панического страха, он почувствовал дикую ненависть к Замку и ко всему тому, что в нем было. Спустившись вниз, он пересек прихожую, изысканно декорированную в незнакомом ему стиле, хотя он всегда гордился тем, что ему известны такие вещи. Потом он остановился на пороге большого зала.

Здесь тоже никого не было. Он помнил этот зал, потому что рабы из Замка, схватив его на склоне горы, волокли этим путем. Его и Гальта сперва притащили сюда и бросили к ногам управляющего, Барэна, а потом подвергли обычным издевательствам и заточили в подвал. Вспоминая тот день, он непроизвольно стиснул рукоятку меча. Затем он прошел сквозь огромные двойные двери и, широко шагая, направился в сторону небольшой гостиной, из которой был выход во внешний мир.

Приблизившись к ней, он в изумлении замедлил шаги. Высокий деревянный предмет с круглым прозрачным окном наверху, вокруг которого были нарисованы цифры, издавал пронзительные и жалобные звуки. Приглядевшись, он заметил, что сразу же под окошком находится что-то круглое и подрагивающее. Он так и не понял, что это такое, хотя, впрочем, ему показалось, что опасности это не представляет. Решив не связываться с неизвестным ему волшебством, он пошел дальше и оказался в гостиной.

Быстро подойдя к двери, он поднес к ней руку и вдруг замешкался. Во внешнем мире творились странные вещи. Впрочем, тоже самое могло быть сказано и про Замок.