Работа актера над собой в творческом процессе переживания - Константин Станиславский

Поэтому не забывайте каждый раз, при каждом повторении творческой работы проделывать все ваши упражнения.

– Но, извините же, пожалуйста, – заспорил Говорков, – в этом случае придется играть не один, а целых два спектакля в вечер! Первый, изволите ли видеть, для себя, при подготовке, в своей уборной, а второй для зрителя, на сцене.

– Нет, этого вам делать не придется, – успокаивал его Торцов. – При подготовке к спектаклю достаточно лишь тронуть отдельные основные моменты роли или этюда, главные этапы пьесы, не развивая до конца всех задач и кусков пьесы.

Только попробуйте спросить себя: могу ли я сегодня, сейчас поверить своему отношению к такому-то месту роли? Чувствую ли я такое-то действие? Не нужно ли изменить или дополнить какую-нибудь ничтожную деталь в вымысле воображения? Все эти подготовительные к спектаклю упражнения лишь «проба пера», проверка своего выразительного аппарата, настраивание внутреннего творческого инструмента, просмотр партитуры и составных элементов души артиста.

Если роль дозрела до той стадии, при которой можно проделывать описанную работу, то подготовительный процесс каждый раз и при каждом повторении творчества протечет легко и сравнительно быстро. Но беда в том, что далеко не все роли репертуара артиста дозревают до такой законченности, при которой становишься полным хозяином партитуры, мастером психотехники, творцом своего искусства.

При таких условиях подготовительный к спектаклю процесс протекает трудно. Но тем более он становится необходимым и требует каждый раз еще больше времени и внимания. Артисту приходится неустанно налаживать правильное самочувствие не только во время самого творчества, но и до него, не только на самом спектакле, но и на репетиции и при домашней работе. Правильное внутреннее сценическое самочувствие неустойчиво как в первое время, пока роль не окрепла, так и впоследствии, когда роль износится и потеряет остроту.

Правильное внутреннее сценическое самочувствие постоянно колеблется и находится в положении балансирующего в воздухе аэроплана, который нужно постоянно направлять. При большом опыте эта работа пилота производится автоматически и не требует большого внимания.

То же происходит и в нашем деле. Элементы самочувствия нуждаются в постоянном регулировании, которое в конце концов тоже приучаешься делать автоматически.

Иллюстрирую этот процесс примером.

Допустим, что артист чувствует себя прекрасно на подмостках, во время творчества. Он владеет собой настолько, что может, не выходя из роли, проверять свое самочувствие и разлагать его на составные элементы. Все они работают исправно, друг другу помогая. Но вот происходит легкий вывих, и тотчас же артист «обращает очи внутрь души», чтоб понять, какой из элементов самочувствия заработал неправильно. Осознав ошибку, он исправляет ее. При этом ему ничего не стоит раздваиваться, то есть, с одной стороны, исправлять то, что неправильно, а с другой – продолжать жить ролью.

«Актер живет, он плачет и смеется на сцене, но, плача и смеясь, он наблюдает свой смех и свои слезы. И в этой двойственной жизни, в этом равновесии между жизнью и игрой состоит искусство».

……………………… 19… г.

– Вы знаете теперь, что такое внутреннее сценическое самочувствие и как оно складывается из отдельных двигателей психической жизни и элементов.

Попробуем проникнуть в душу артиста в тот момент, когда в ней создается такое состояние. Постараемся проследить, что в ней происходит в процессе создания роли.

Допустим, что вы приступаете к работе над самым трудным и сложным образом – над шекспировским Гамлетом.

С чем сравнить его? С огромной горой. Чтоб оценить богатства ее недр, надо исследовать скрытые внутри залежи драгоценных металлов, камней, мрамора, топлива, надо узнать состав минеральных вод горных источников, надо оценить красоты природы. Такой задачи не выполнит один человек. Нужна помощь других людей, нужны сложная организация, денежные средства, время и прочее.

Сначала смотрят на неприступную гору снизу, у подножия; обходят ее кругом, изучают с внешней стороны. Потом выдалбливают в скалах ступени и по ним подымаются вверх.

Проводят дороги, пробивают туннели, бурят и закладывают скважины, роют шахты, устанавливают машины, собирают артели рабочих и после исследования убеждаются, по разным признакам, в том, что неприступная гора скрывает внутри неоценимые богатства.

Чем глубже уходят внутрь ее, тем обильнее становится добыча. Чем выше подымаются на гору, тем больше поражаются широтой горизонта и красотами природы.

Стоя у обрыва, над бездонной пропастью, едва различаешь расстилающуюся далеко внизу цветущую долину, поражающую разнообразием сочетающихся красок. Туда водяной змейкой сползает с высоты ручей. Он вьется по долине и сверкает на солнце. А дальше – гора, поросшая лесом; выше ее покрывают травы, а еще выше она превращается в белую отвесную скалу. По ней бегают и шалят солнечные лучи и световые блики. Их то и дело прорезают тени быстро несущихся по небу облаков.

А выше снеговые горы. Они всегда в облаках, и не знаешь, что делается там, далеко, в надземном пространстве.

Вдруг люди на горе засуетились. Все куда-то побежали. Они ликуют и кричат: «Золото, золото! Напали на жилу!» Закипела работа, со всех сторон долбят скалу. Но проходит время, удары прекращаются, все затихает, – рабочие расходятся молча, понуро и направляются в другое место, куда-то далеко…

Оказывается, что жила затерялась; огромные труды потрачены зря; ожидания не сбылись; энергия упала; исследователи-специалисты растерялись и не знают, что делать дальше.

Но проходит время – и снова радостные крики доносятся сверху. Лезут туда, долбят, толпа гудит, поют.

Но и на этот раз человеческий порыв был напрасен – золота не нашли.

Из глубоких недр, точно подземный гул, доносятся удары и те же радостные крики, потом они тоже затихают.

Но горе не удалось утаить от пытливых, настойчивых людей скрытых сокровищ. Труд человека увенчался успехом: жила нашлась. Возобновились удары, грянули веселые песни рабочих, по всей горе куда-то бодро стремятся люди. Еще немного – и найдутся богатые залежи самого благородного из металлов.

После небольшой паузы Аркадий Николаевич продолжал:

– В величайшем произведении гения (Шекспира) о Гамлете скрыты, точно в золотоносной горе, неисчислимые сокровища (душевные элементы) и своя руда (идея произведения). Эти ценности чрезвычайно тонки, сложны, неуловимы. Их еще труднее раскопать в душе роли и артиста, чем залежи минералов в земле. Сначала произведением поэта, как и золотоносной горой, любуются с внешней стороны, изучают его форму. Потом ищут ходы и способы для проникновения в глубокие тайники, где скрыты духовные богатства. Для этого также нужны «буровые скважины», «туннели», «шахты» (задачи, хотения, логика, последовательность и прочее); нужны и «рабочие» (творческие силы, элементы); нужны и «инженеры» (двигатели психической жизни); нужно и соответствующее «настроение» (внутреннее сценическое само чувствие).

Творческий процесс годами кипит в душе артиста: днем, ночью, дома, на репетиции и спектакле. Характер этой работы лучше всего определяется словами: «радости и муки творчества».

И в нашей артистической душе тоже происходит «великое ликование», когда в роли и в нас самих вскрывается золотоносная жила, руда.

При каждом моменте работы над ролью во всем существе творящего создается глубокое, сложное, крепкое, продолжительное, устойчивое внутреннее сценическое самочувствие. Только при таком состоянии можно говорить о подлинном творчестве и искусстве.

Но, к сожалению, такое углубленное самочувствие – редкое явление, оно встречается у больших артистов.

Несравненно чаще актеры творят при мелком, мало углубленном душевном состоянии, при котором можно только скользить по верхам роли. При этом творящий точно прохаживается беспечно по пьесе, как по горе, не интересуясь тем, что внутри скрыты неисчислимые богатства.

При таком мелком, поверхностном самочувствии не вскроешь душевных глубин произведения поэта, а узнаешь только внешние его красоты.

К сожалению, чаще всего мы встречаем на сцене у творящих такое мало углубленное внутреннее сценическое самочувствие.

Если я попрошу вас пойти на сцену и поискать там бумажку, которой там нет, то вам придется создать предлагаемые обстоятельства, «если бы», вымыслы воображения, вам надо будет возбудить все элементы внутреннего сценического самочувствия. Только с их помощью вы сможете снова вспомнить, снова познать (почувствовать), как в жизни выполняется простая задача искания бумажки.

Такая маленькая цель требует и маленького, неглубокого, непродолжительного сценического самочувствия. Оно возникает у хорошего техника мгновенно и по выполнении действия так же мгновенно прекращается.