Пустыня смерти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф

— О, нет! Нет! Нет! Чад! — вскрикнула Матильда, бросаясь к телу Чадраша.

Мексиканские солдаты продолжали всаживать пулю за пулей в Калеба Кобба — когда его хоронили, оказалось, что в его тело попало сорок пуль. Но техасцы уже не обращали внимания на Калеба — Длинноногий разорвал на Чадраше рубашку, надеясь, что тот лишь ранен, но не убит. Однако пуля попала ему точно в сердце.

— Какая жалость, — произнес капитан Салазар.

У него из раны на горле обильно хлестала кровь, но сама рана не была серьезной.

— Чад! Чад! — кричала Матильда, надеясь, что тот откликнется, но его губы даже не пошевелились.

— Этот человек уже проходил по Пустыне смерти, — напомнил Салазар. — Он мог бы быть нашим проводником. Ваш полковник нажал на курок уже мертвым — думаю, его палец судорожно дернулся. Сегодня нам не везет.

— Как так, капитан? Наоборот, вам здорово везет, — заметил Длинноногий. — Если бы пуля попала в шею чуть левее, считайте, вы были бы таким же мертвым, как и Чад.

— Верно, — согласился Салазар. — Какой же я дурень, что передал Калебу Коббу свое оружие. Он был похож на Гомеса — не признавал никаких законов.

Поняв, что Чадраш мертв, Матильда Робертс завыла во весь голос. Ее вой эхом отражался от ближайшего холма — у многих волосы вставали дыбом, когда эхо приносило с собой эти звуки, а мексиканские солдаты суеверно крестились.

— Ну ладно, Матти, — сказал Длинноногий, опускаясь на колени рядом с ней и обнимая ее за плечи. — Хватит, Матти, он ушел — печально все это.

— Не могу я это вынести, он был для меня всем, — всхлипывая проговорила Матильда, а слезы лились и лились на ее большие груди.

— Печально все это, но, может, смерть ниспослана свыше, — заметил Длинноногий. — Чадраш был нездоров, а нам предстоит пересечь великую засушливую пустыню. Сомневаюсь, что он смог бы пройти ее. Он умер бы мучительной смертью, что еще предстоит кое-кому из нас.

— Не говори мне это, хочу, чтобы он жил — хочу видеть его живым, — никак не успокаивалась Матильда.

Она проплакала все утро, пока копали могилы. Хоронили сразу двенадцать человек, а почва была твердой. Солдаты рыли могилы, а капитан Салазар сидел, прислонившись спиной к колесу фургона. Он ослабел от потери крови. Перезарядив пистолет, он уже не выпускал его из рук весь день, опасаясь, как бы техасцы не устроили заварушку.

И его предосторожность оказалась небеспочвенной. Несколько молодых рейнджеров, возбужденных затеянной стрельбой, начали замышлять бунт. Среди них оказались Черныш Слайделл и Джимми Твид — оба они были сыты по горло мексиканскими порядками.

Гас слушал их разговоры, но идею устроить бунт не одобрял. Его друг Калл вышел из строя, а предстоит трудный переход. Калл даже слабее Салазара и более тяжело изранен. При побеге его пришлось бы бросить, а Гас не собирался оставлять друга одного. Вдобавок, Матильда ничего не соображала от горя — от тела Чадраша ее пришлось оттаскивать четырем мужчинам — она не давала опустить труп в могилу. Мексиканские солдаты, по большей части еще мальчишки, но и у них хватило ума убить Калеба Кобба, а поскольку все они вооружены, бунт или побег имеют немного шансов на успех.

Они думали остановиться на ночлег в селении под названием Сан-Саба, но похороны и ранение капитана Салазара задержали их допоздна, и они смогли пройти всего несколько миль.

Ночью с севера задул такой сильный холодный ветер, что и мексиканцы и техасцы и думать не могли ни о чем другом, лишь бы согреться. Техасцы согласились даже, чтобы их связали, но допустили погреться у костров. Никто не сомкнул глаз. Пронизывающий ветер гулял по стоянке. Матильда без Чадраша, о котором все время заботилась, теперь перенесла свою заботу на Калла и согревала его своим телом. К утру оба фургона сожгли в кострах.

— А как далеко отсюда это селение, капитан? — спросил Длинноногий.

Занимался серый рассвет, но ветер не стихал.

— Далековато — миль тридцать, — ответил капитан Салазар.

— Нужно дойти до него завтра же, больше нет дров для костров, — заметил Длинноногий.

— Калл помрет, если будет спать на открытом воздухе, без огня, — предупредила Матильда.

— Тогда пойдем побыстрее, ребята, — предложил Длинноногий.

— Я помогу тебе поддерживать Вудроу, Матти, — вызвался Гас. — Мне кажется он совсем плох.

— Не хуже же, чем мой Чад, — возразила Матильда.

Они подняли Калла на ноги и поддерживали его с двух сторон.

32

День-деньской Калл с трудом ковылял по пустынной местности. Пронизьшающий ветер задувал отовсюду — спереди, с боков и со спины, обжигая холодом струпья. Ноги замерзли так, что он их даже не чувствовал. С одной стороны его поддерживал Гас, с другой — Матильда, иногда им помогал Верзила Билл Колеман.

— Откуда взялся этот проклятый холод? — бормотал Джимми Твид. — Никогда еще не пробирал меня такой мороз. Даже на снегу было теплее.

— Оставьте меня. Я только задерживаю вас, — просил Калл. Его раздражало, что ему помогают идти.

— Может, в том селении найдутся козы, — промолвил Гас.

Он сильно проголодался. Живот свело, из-за чего еще труднее было переносить северный ветер. Он и раньше испытывал пристрастие к козлятине, а теперь вообразил, что селение, куда они направляются, является богатым центром разведения этих животных, со стадами по сотне и более жирных вкусных коз и козлов, объедающих растущие в пустыне кустарники. Он представлял себе большой пир, где будут жарить на вертелах здоровенные кусища козьего мяса, источающего сок в пламя костров. Но чем дальше брели они по голой пустыне, тем труднее становилось верить в эту воображаемую картинку, ибо нигде не росли никакие зеленые кустарники. В пустыне не было ничего, кроме голой каменистой земли да редких кактусов и низеньких колючек. Даже если бы в этих местах и водились козы, все равно не было дров, чтобы развести огонь для приготовления пищи.

Капитан Салазар ехал в седле молча, ощущая боль в раненой шее. К нему то и дело подходили солдаты и прикладывали ладони к бокам лошади, чтобы хоть немного погреться.

Матильда, когда не помогала Каллу, шагала одна. Она не переставая плакала, и слезы замерзали у нее на щеках и на рубашке. Ей хотелось вернуться назад и находиться с Чадрашем — она бы села у его могилы и сидела бы так, не двигаясь, пока не окоченела от мороза или пока не пришли бы индейцы или медведи. Она хотела быть там, где он погиб, и тем не менее не могла бросить на произвол судьбы этого мальчика, Вудроу Калла, чьи раны пока так и не зажили. Он все еще находился под угрозой подцепить инфекцию или замерзнуть, если ее не окажется рядом с ним и некому будет его согревать.

От холода у Джонни Картиджа стало совсем плохо с больной ногой. Он крепился изо всех сил и все же к началу дня все больше и больше отставал от группы. Большинство мексиканских солдат тоже замерзали. Они не обращали никакого внимания на хромающего техасца, который сперва плелся вместе с ними, а потом безнадежно отставал.

— Я догоню вас, догоню, — все время повторял Джонни, но мексиканцы даже не слушали его.

К середине дня стали отставать другие техасцы, а вместе с ними и многие мексиканские пехотинцы Колонна растянулась на целую милю, потом — на добрых две. Впереди шел Длинноногий, надеясь первым увидеть селение, куда они стремились, но ничего не замечал, лишь голая пустынная равнина расстилалась перед ними. Позади низко нависали темные тучи — видимо, скоро повалит снег. Длинноногий был уверен, что сам он сможет терпеть ночную непогоду даже без огня, но знал, что многие не выдержат — они замерзнут, если не найдут укрытие.

— Хотел бы я знать, куда мы направляемся, может, мы уже пропустили то селение, — сказал Длинноногий Гасу. — Если пропустили, придется ночевать на морозе.

Салазар нашел в себе силы улыбнуться, хотя лицо у него и перекосилось от боли.

— Я не говорил, что все мои приказы разумны лишь потому, что они исходят от меня, — напомнил он. — Я нахожусь на военной службе уже двадцать лет, и большинство моих приказов были дурацкими. Из-за этих дурацких приказов меня могли бы уже раз двадцать убить. Ну а теперь я получил такой глупый приказ, что смеялся бы и плакал, если бы мне не было так холодно и больно.