Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша

– Ну, хоть ведьма, – согласился Ротгер. – Все не супруга.

– Вальдес, фок Лаузен, – Альмейда даже не повысил голос, но смех из глаз приятелей стерло словно мокрой тряпкой, – шутить будете в бою. Конройо!

Злобно свистнул рассеченный воздух, в дубовую обшивку чуть не по самую рукоять впился адмиральский кинжал. Нож в стене своего дома, всаженный собственной рукой... Знак кровной мести, общий для кэналлийцев, марикьяре, морисков. Пощады не будет – кровников в плен не берут.

– Ротгер, – отчеканил Альмейда, – ты успеешь вывести свою эскадру и покажешь себя во всей красе. Шмутце или устье Хербсте – решишь по ходу дела, но мне нужно, чтоб овчарки отделились от овец. Как – твое дело. Лезь на рожон, оскорбляй, подставляй борта...

– Сделаю, – Вальдес был на удивление краток. – Конройо, альмиранте[35]!

– Капитан Джильди, капитан Рангони. Как только шван приутихнет, спрячетесь в протоках Энтенизель, Вальдес вам покажет, где. Я должен появиться вовремя, но разведчики Кальдмеера увидят, если кто-то из наших дозорных свернет на юг. Зато галеру без паруса среди островов они вряд ли разглядят.

– Мы в вашем распоряжении, – подтвердил Рангони и, секунду промедлив, добавил: – Конройо!

– Конройо, – повторил и Луиджи, разглядывая торчащий из стены кинжал. Конройо, Ворон, что бы с тобой ни было. Ты привык решать за других, но другие могут и не согласиться.

Альмейда коротко кивнул:

– Благодарю. У наших фельпских друзей будет прекрасный повод вспомнить о доме. Господа из Дриксен пляшут под дудку Гайифы? Очень хорошо. Господа из Дриксен решили, что мы на Марикьяре, соберано в Багерлее и они хозяева? Еще лучше! Господа из Дриксен берут пример с господ из Бордона? Совсем замечательно! Вместо Хексберг они получат второй Фельп и закатных кошек.

Глава 3

Ракана (б.Оллария)

399 года К.С. 9-й день Осенних Молний

Робер уселся спиной к окну, за которым новые гимнеты готовились к коронационному маршу, и уставился на восьмирукий канделябр, отчаянно пытаясь поумнеть или хотя бы разодрать слипающиеся глаза. Нельзя складывать все яйца в одну корзину. Нельзя отправить Реджинальда к Савиньяку и тупо ждать известий, нужно готовиться.

Олларию, тьфу ты, Ракану, надо захватить так, чтобы мятеж не перешел в смуту и чтобы не навредить Альдо с Матильдой, которых придется тайком тащить через полыхающую страну. Да легче огонь в телеге с сеном спрятать! Сюзерен захочет драться до конца и угробит себя и всех. Выход один – опоить, как драгун в Эпинэ, но для этого нужно достать подходящую отраву, а Повелители Молний, что б ни болтал Штанцлер, с зельями дела не имели никогда...

Сквозь двойные рамы пробивались залихватские марши и отрывки команд. Ничего умного в голову не приходило. Закатные твари, завтра притащатся портной и сапожник, как будто для успешного царствования нет ничего важней каблуков и лент через плечо. Робер прикрыл глаза руками, эту его привычку уже заметили, ну и ладно.

– Монсеньор, – почему, когда не выспался, даже шепот кажется криком? – Монсеньор, вы просили вам напомнить.

– Я помню.

Забудешь такое, как же! Альдо в очередном ритуальном припадке решил, что Его Высокопреосвященство у ворот Роз должен встретить глава Высокого Совета, каковым являлся Хозяин Круга. Увы, лицо Повелителя Скал не позволяло ему являть себя народу. Робер полагал, что ничего не случится, если в отсутствие Окделла кардиналом займутся его вассалы, но сюзерен уперся. Повелителя Скал заменит его будущий зять, и никто другой.

Будущий зять безнадежно зевнул и набросил на плечи первомаршальский плащ, благо тот был уже готов. Генерал Карваль, бесившийся от одного вида новых мундиров, щелкнул каблуками и шагнул в сторону. Ну разумеется! Первым выходит маршал, величественным шагом минует галереи, спускается по лестницам, садится на верного коня, немедленно встающего на дыбы. Батальное полотно, да и только! И без того нелучшее настроение при виде коронационных тряпок и угодливых рож злобно фыркнуло и наподдало задом.

Одна радость – кардинал из ордена Милосердия, о котором ничего плохого не скажешь. И все же Робер предпочел бы иметь дело с адептами Славы. Как-никак, святой Адриан приходился Эпинэ родственником.

– Монсеньор, какой прекрасный день. – Красавчик Айнсмеллер успел вырядиться в белое, с его-то привычками! Ублюдку надо в бордовое замотаться, чтоб кровищи видно не было. И маску кожаную напялить.

– День прекрасный, – произнес Эпинэ тоном, за который уважающий себя дворянин вызвал бы на дуэль, но Айнсмеллер лишь улыбнулся. Под темными усиками сверкнули безупречные зубы. Цивильный комендант Олларии был спокоен и удовлетворен, и Робер решил не спрашивать, как он провел утро.

– Барон Кракл предлагает устроить празднество для черни в Доре, – не отставал вешатель, – Его Величество нашел мысль превратить тюремные дворы в место гуляний весьма удачной. Дора станет символом перемен, к тому же там просто поддержать порядок.

– Дора так Дора, – откликнулся Робер, одновременно пытаясь не нагрубить и поймать ускользающую мысль, – но я бы не выкатывал горожанам слишком много вина.

– Мы ограничимся одним фонтаном, – согласился Айнсмеллер, – для мужчин. Женщины, дети и старики получат подарки от Его Величества.

– Не возражаешь? – К мундиру Удо была приколота оранжевая хризантема, а под глазами лежали синие круги. Граф Гонт явно провел бессонную ночь, ну и слава Создателю.

– Возражаю? – пожал плечами Робер. – С чего бы? Но я бы выбрал дело повеселее.

– А может, мне покаяться захотелось? – предположил брат Рихарда. – Во грехах.

– Если во грехах, – согласился Эпинэ, – то конечно...

Появился Мевен, доложил, что гимнеты готовы. Робер кивнул, Мевен отъехал, фыркнул и переступил с ноги на ногу Дракко, в окнах второго этажа мелькнула высокая фигура: Альдо проверил, все ли в порядке, и тут же отошел.

Запела труба, морискиллой разлилась флейта, грохнули барабаны. Эскорт Его Высокопреосвященства Левия тронулся с места строевой рысью по четыре всадника в ряд. Милосердие в окружении мушкетов... Милосердие, благословляющее палачей... Можно ли сильней оскорбить Создателя?

– Вы сегодня задумчивы, герцог, – заметил Айнсмеллер. Легкий ветерок играл белыми перьями, солнце дробилось на алмазном аграфе, хорошо под перчаткой колец не видно. Зрелища сверкавших на комендантских лапах рубинов Робер бы не вынес.

– Да, – огрызнулся Эпинэ, – я задумчив. Уверяю вас, мне есть о чем подумать.

– Но надо ли? – тихо, словно самому себе, сказал Удо. – Чем меньше думаешь, тем легче.

Талиг был именно Талигом, а не конфетной Талигойей. И радости от пришествия Раканов он не испытывал. Матильда смотрела на страну, которой собирался править внук, а видела закипающий котел. Не пройдет и пары месяцев, как нынешние победители угодят прямиком в суп. Со всеми потрохами. Матильда передернула плечами, словно ей стало холодно, и поймала сочувственный взгляд Его Высокопреосвященства.