Особый район Китая. 1942-1945 гг. - Петр Владимиров

Именно поэтому стеснения были отброшены. Мао спустил с цепи чжэнфын.

Все эти обстоятельства вызвали эволюцию взглядов или точнее — выражение существа взглядов Мао Цзэ-дуна.

Однако блестящие победы СССР в прошлом году и начало агонии гитлеризма не вызвали у него растерянности. Он осуществляет чжэнфын, маскируясь различными словечками («догматик», «эмпирик», «уклонист», «меньшевик», «оппортунист»), и считает, что этого достаточно, что смысл этой кампании ото всех за пределами Особого района надежно скрыт. Он лишь вынужденно ослабил давление на Ван Мина и «московскую группу» (впрочем, она уже не представляет угрозы, покаявшись в своих прегрешениях против линии Мао Цзэ-дуна), подсократил размах [285] деятельности шефа цинбаоцзюй и вступил в деятельную переписку-блеф с Москвой. Но в главном он не изменился. Та же политика, но другими методами и средствами. И существеннейший элемент этой политики — антисоветизм.

Сближение с Америкой и Великобританией сулит Мао выгоды не только военные. Он рассчитывает создать надежный политический противовес СССР на Дальнем Востоке.

В предстоящем визите иностранных корреспондентов Мао видит возможность для установления официальных контактов с ведущими капиталистическими государствами антигитлеровской коалиции. Журналисты создадут мнение, политики приступят к делу...

Но тут для руководства КПК возникло непредвиденное затруднение. Особый район специализируется на производстве опиума, а это означает огромные посевные площади мака. Факт чрезвычайно неприятный и позорный.

Как спрятать «концы в воду», если посевная кампания в разгаре, засеяны многие и многие сотни гектаров и к приезду гостей пышным цветом распустятся не мнимые, а настоящие маки.

Личный состав прославленной 359-й бригады брошен на уничтожение посевов вдоль дорог, связывающих бригаду с Яньанью и зимними квартирами. Тем же самым сейчас занимается и 1-я бригада.

На восточном берегу Хуанхэ, в пределах расположения 120-й пехотной дивизии, посевная немедленно приостановлена. Эти районы тоже выделены для объезда иностранными журналистами и там полным ходом отрабатывается ритуал встречи, ответы на вопросы, самодеятельность.

* * *

Перед пылевой бурей, когда небо еще голубое, верблюды вдруг укладываются спиной к ветру. А через полчаса все заволакивает пыль.

Пыль повсюду. Нет уголка, где бы она не вилась и не оседала. Она на губах, в горле, в пище. От нее не спасает даже марлевая маска.

После бури лёсс долго держится в воздухе.

29 апреля

Для китайского искусства, скованного традициями феодальных классических образцов и канонов, огромную роль сыграло свержение монархии в 1911 году, «движение 4-го мая» 1919 года и последующие революционные события. [286]

В 30-е годы сформировалась группа прогрессивных поэтов, писателей, музыкантов, журналистов. Не только в Китае, но и за его пределами стали известны имена Лу Синя, Не Эра, Чжан Тянь-и, Эми Сяо, Мао Дуня.

Наслаждаясь лукавыми рассказами Лу Синя, «Удивительными историями нашего времени», «Танскими и сунскими новеллами», романами Ши Най-аня, Ло Гуань-чжуна (да разве все перечислишь!), я в то же время с удовольствием читал литературные произведения, написанные энергичным современным языком. И сколько же новых авторов! Дин Лин, Е Шэн-тао, Тянь Хань, Ба Цзинь, Лао Шэ, Яо Пэн-цзы, Кун Ло-сун, Пин Синь.

Эти писатели объявили войну религиозным догмам, иностранному и феодальному гнету, тормозящим развитие страны. Вот высказывание Чжан Тянь-и о древнем «Четверокнижии»:

«В начальной школе я проходил «Четверокнижие» и должен был заучивать тексты наизусть. Даже во сне я постоянно вздрагивал, вспоминая эту ужасающую зубрежку».

Как хороша его сказка «Линь большой и Линь маленький»!

Любить историю и культуру своей родины — это естественно. Но вот для выступления на тему о соотношении культур необходимы знания не только древней классики. Как можно анализировать задачи, цели, достижения пролетарского искусства, не имея представления о нем. Из бесед с Мао Цзэ-дуном я вынес твердое убеждение, что он не знает новой, молодой литературы (прогрессивной литературы 20–30-х годов). Исключение, пожалуй, составляют произведения Лу Синя.

Председатель ЦК КПК знаком с именами ряда писателей и журналистов, но не с их работами. Возможно, этим занимаются его ученые секретари, но для выступлений по данному вопросу мнение ученых секретарей явно не может стать программным партийным документом. Тем более, ни один мало-мальски известный писатель или филолог в составлении этого документа — отношение партии к искусству и прогрессивной интеллигенции — участия не принимал.

30 апреля

По-моему, после июньского конфликта 1943 года Мао Цзэ-дун впервые вдруг осознал, что в военном отношении КПК не может тягаться с Гоминьданом. Не прекращая [287] античанкайшистской пропаганды, председатель ЦК КПК дал согласие на переговоры.

Вот цели Мао Цзэ-дуна:

— успокоить общественное мнение, недовольное состоянием раскола между Компартией и Гоминьданом;

— оправдать антигоминьдановскую политику в глазах Москвы; мол, мы всегда за переговоры — это Чан Кай-ши нас провоцировал;

— выдвижением «сверхрадикальных» требований постараться выставить Чан Кай-ши в невыгодном свете;

— переговоры свяжут Чан Кай-ши и явятся определенной гарантией от нападения его войск на Особый район.

Таким образом, можно, не отказываясь от антигоминьдановского курса, углублять раскол и, пользуясь состоянием войны с Японией, навязывать Чан Кай-ши свою волю.

Кроме всего прочего, Мао просто трус. Обостряет отношения и боится конфликта! Таков этот человек! Сейчас он даже готов уступить по кое-каким пунктам «ради смягчения раскола». Но это отнюдь не политическое благоразумие. Трусость!

Назначение пятидесятидвухлетнего Линь Бо-цюя для переговоров не случайно. Он не только глава правительства Особого района. Он старейший коммунист. Образованный, воспитанный, деликатный человек.

Линь Бо-цюй на переговорах с Гоминьданом — это свидетельство якобы добрых намерений Мао Цзэ-дуна. Это рассчитано также на мировую печать, Москву и своих товарищей по партии.

Май

3 мая

В апреле между КПК и Гоминьданом начались переговоры. Сейчас они зашли в тупик и прекращены.

Тань Чжэн — уроженец Хунани. В период «цзинганшаньского сидения» был личным секретарем Мао Цзэ-дуна (конец 20-х годов).

Председатель ЦК КПК верен себе. Люди из его непосредственного окружения впоследствии, как правило, получают назначение в армию на крупные должности. Сейчас Тань Чжэн начальник политотдела объединенных войск Особого района. Довольно влиятельная фигура. [288]