Застывший Бог - Лев Соколов

- Дальше.

- Дальше - ничего. Меня экстренно перебросили в Боровск, - в главную штаб-квартиру Варягов. И допрашивали, примерно как вы, только я был в штанах и без мешка на голове... Даже члены совета пару раз присутствовали при допросах. И все.

- Все?

- Все. Я рассказал им то же что и вам, - все что знал. Запслав-рудомет умер, так и не успев рассказать, что случилось с дедом и его отрядом. Сепсис, общее заражение, как мне сказали... Место куда летал вертолет деда примерно отследили по спутнику, но ничего там не нашли. Никаких гробниц, усыпальниц и прочего. Меня продержали несколько месяцев под замком, - проводили какие-то исследования... А потом отпустили.

- Почему отпустили?

- Не знаю... Я не спрашивал, я просто был рад. Как боевой брат я был варягам не нужен, - была у меня в юности история...

- Твоя слабость к щенкам.

- Вы и это знаете... Да, это стало известным, и многие варяги считали, что я получил пропуск как бы по блату. Они относились к этому довольно чувствительно. Были конфликты... Меня пытались сбагрить куда-нибудь в тихое местечко, - как деда в свое время - но я не захотел. У меня ведь не было хобби по поиску древних богов, которое бы позволило коротать вечера в какой-нибудь дыре... Поэтому я ушел на вольные хлеба, - частные заказы, слежка, охота за ночными, и прочее. Совет дал мне звание "брат из милости", - обычно такое дают тем, кто не может полностью отдать себя ордену... Нечто вроде почетного звания для постороннего человека.

- Это было компромиссное решение, между тем что рядовые варяги не считали тебя полноценным братом, и тем что ты хоть и криво, но прошел все три тропы?

- Это было компромиссное решение, которое никого не удовлетворило.

- М-м...

Мой собеседник замолчал, а потом спросил, как-то по-иному.

- Говоришь, что занимаешься охотой за ночными?

- Да.

- Приходилось когда-нибудь-охотится на упырей? - Спросил невидимка.

Затхлый, едва уловимый запашок пробивался ко мне даже сквозь мешок на голове. Вместе с запахом парфюма, призванным его маскировать. Это не был трупный запах - так его называли только те, кто никогда не чуял как пахнут трупы. Это был особый, специфический запах, было в нем что-то от земли, от мертвых прошлогодних листьев... Они всегда так пахли. И поэтому мне очень не хотелось отвечать на заданный вопрос.

- Только на одичалых, - буркнул я. - Тех у которых сорвало крышу.

Скрипнуло, прошелестела пара шагов. Меня схватили за голову, и - прошелестела по лицу ткань - сорвали мешок. Я зажмурился, а когда открыл глаза, передо мной было лицо. Только его лицо вплотную, - он нависал надо мной, положив руки мне на колени, и пристально глядя глаза в глаза. Бледное, узкое мрачное лицо, с прямым, чуть приплюснутым у ноздрей носом, с бледно-зелеными, водянистыми глазами, и белыми, будто мышиными волосами. Выцвевший. Они всегда выцветали, - годы - нет, столетия, со временем вымывали из них цвет. Вместе с остатками человечности.

- Это ведь ты застрелил одичалого упыря в "Пустыньках" три года назад? - Спросил нависший надо мной ночной, внешне похожий на человека.

- Он был зверь. Нападал поодиночке. Загрыз двух мужиков... И шестилетнюю девочку.

- Это был ты.

Вот и кончились игры.

- Да. Я. - ответил я, глядя ему в глаза.

- Я его знал. - Сообщил незнакомец. - Мы, были у одного мастера. Можно сказать, дружили. Его звали Игорь.

- Это месть? - Спросил я.

- Это любопытство, - ответил он улыбаясь.

- Баш на баш. - Спросил я глядя ему в глаза. - Прежде чем ты меня убьешь, - скажи откуда ты узнал про "Глубокий сон"?

- Что касается убить... - Ответил мой обретший лицо собеседник - Наверно я тебе должен спасибо сказать. Когда у таких как мы сносит крышу и зверь берет верх над рассудком - разве это жизнь? Это существование, которое нужно прервать как можно скорее. В сущности, ты сделал мою работу. Это ведь мне было поручено найти и убить Игоря. С тех пор как мы легализовались в этой области - такие эксцессы плохо влияют на репутацию. Люди должны знать, что они почетные доноры, а не стадо... А вопрос про "глубокий сон" пусть потерзает тебя любопытством.

Он резко отпрянул от меня, подошел к столу и нахал на кнопку. Дверь распахнулась немедленно. На пороге стоял бледнолицый хмырь в черной униформе.

- В камеру его! - Приказал мой визави.

Хмырь в форме кивнул, так что козырек черной кепки качнулся, махнул рукой куда-то за дверь, и рядом с ним мгновенно образовалось еще двое таких же. Они подскочили ко мне, один заблокировал мне шею дубинкой, и предупредил - не дергайся! - а два других, споро отковали руки от стула, подняли меня на ноги, и сковали руки, - теперь уж за спиной. Я не сопротивлялся, - от лекарства и долгого сидения тело растеряло ловкость, - я бы ничего не смог сделать.

- Штаны-то верните, - раз в камеру. - Подал голос я. - Хоть труселя какие...

- Двигай! - Меня схватили рукой за волосы, а второй за скованные руки, и деятельно подтолкнули к двери.

Пока меня поднимали, и пеленали, я успел осмотреть комнату. Практически пустая: коричневые стены, металлический шкафчик в углу, камера на штативе, стол да три стула - один для рассказчика и два для внимательных зрителей. Это то что было. А вот чего не было...

Не было ни дрели с крупным сверлом - чтобы щербить мои зубы.

Ни молотка, - чтобы лупцевать меня по ногам.

Ни генератора - чтобы бодрить меня в первичные половые признаки.

Вообще никаких инструментов подобного типа - в комнате не было.

Впрочем, - они были у меня в воображении, пока на голове был мешок - иногда и этого бывает достаточно. Меня взяли на понт.

- Эй! - Сказал я выворачивая голову к главному, который допрашивал меня, и раздавал приказы.

И громилы, которые толкали меня в спину приостановились. - Ты нагрел меня. Славная шутка. Только не думай, что я в обиде, что здесь нет молотка.

- Ну, - он вяло дернул щекой, в ленивой полуулыбке - ты же не думаешь, что найти молоток большая проблема?

- Не думаю... - Буркнул я.

С тем меня и вытолкали за дверь.

***

Я лежал на койке, закинув руки за голову, и глядел в потолок. Больше в камере без окон глядеть было некуда. Это на меня возможно любовались, - в камере была камера, уж простите за каламбур... На потолке, в углу, под защитным колпаком, способная углядеть меня в любой точке комнаты. Сама комнатка была образцом аскезы: голые ровно окрашенные серой краской стены, складная принайтованная к стене койка, раковина, да узкое очко сортира с двумя заботливо обозначенными площадками для ног, дабы сиделец не промахнулся при "бомбометании"... Бежать было некуда и никак. Разве только смыться в означенное очко через канализацию...