Крест и крыло - Галина Дмитриевна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Технически – да. Практически же…
Тётка внимательно наблюдала за моим лицом и оказалась неплохой физиономисткой.
– Не выходит?
– А не надо было вчера по пьянке каменным цветком закусывать, – автоматически огрызнулась я.
Судя по лицу монашки – анекдот она не слышала. Рассказать?
Перебьется.
– Чтобы ты знала – я теперь хозяйка…
– Медной горы? – тут же перебила я. Хамить! И только хамить! Пока по морде не бьют! – Или нет! На гору ты не тянешь. Та на человека похожа была. А ты – крыса помоечная. Значит так. Крысиной дыры хозяйка. Вот это твое. Чего тебе от меня надо, крысомордие?
– Дерзи, пока еще можешь, – лицо женщины перекосилось. – Придет время, когда ты будешь мне руки целовать…
– Да я в принципе и сейчас могу, блевать уж очень охота, – согласилась я.
И резко поменяла тон. У Мечислава научилась.
– А теперь кончай тут лапшу варить!
Сбитая с мысли тетка нахмурилась.
– Какую лапшу?
– Дешевую. Китайскую. Которую ИПФ год мне пыталось на уши развесить.
Ирония дошла. И тетка опять сверкнула глазами.
– Мы этим не занимаемся, – поморщилась она. – У нас работают специалисты в своей области.
– Такие же, как отец Алексей, которого я закопала?
Удар попал в цель. Тетка аж дернулась. И полностью скинула маску притворного дружелюбия. Что тут скажешь? Гиена и есть. Пятнистая. Помесь гиены со сколопендрой. Вот!
– За него ты еще ответишь!
– Тебе, что ли?
– Мне тоже. Он был моим двоюродным братом! Но ты ответишь еще и его сыну!
Тетка перевела взгляд на стоявшего в углу… нет, назвать ЭТО мужчиной я не смогу! Это просто оскорбление для всего мужского рода. Пусть будет склизнем! Слизняки – они природе нужны. А это – склизняк.
Он стоял у двери так тихо, что я почти не замечала его. Старалась не замечать. Как стараются не замечать висящего над твоей головой здоровущего паука. Пока тот на тебя не шлепнется.
Но – это произошло. И я принимала бой.
– А, это и есть скорбящее чадушко? Которое я осиротила? Что ж, лучше поздно, чем никогда. Благодарностей не требуется, цветы можете тоже не приносить.
– Цветы я тебе еще принесу, – прошелестел склизень, приближаясь ко мне.
– Да? Учти, я розы люблю. И шипы не срезай. А то некрасиво получится. Усек?
Словоблудие хоть как-то помогло. Ну, склизень! Но моего страха он не увидит! Я свою семью не опозорю! Тем более вряд ли меня собираются убить. А остальное можно пережить. И – отплатить.
– Договорились. В нашу первую ночь у тебя на кровати будут розы. С шипами, – мерзко улыбнулся склизень.
Я настолько ошалела, что даже не нашла что сказать. Нашу? Первую?! Ночь!?! На кровати!!?!??
Ой, не могу!!!
И я захохотала. Беспомощно – и по-дурацки. Смех просто вырвался из меня потоком. Волной. Видимо, это была реакция на стресс. Я корчилась на кровати, пыталась утереть выступившие от смеха слезы, но тут меня опять сводило смеховым спазмом – и я беспомощно отдавалась в его власть. Смеялась до кашля, до боли в горле, до истерики, пыталась справиться с собой, но мой взгляд падал на еще больше посеревшую от благородного негодования морду тетки – и все начиналось сначала. Ночь?! Со склизнем!?!
Ах-ха-ха-ха-хаааа…
Неизвестно сколько бы это продолжалось, если бы мне на голову не выплеснулся вдруг водопад холодной воды. Это склизень, сбегав до санузла, притащил кружку с водой – и выплеснул мне на темечко.
Я поперхнулась – и попыталась успокоиться, дыша ровно и размеренно, как учил дракошка. Эх, братик, где ты?! Сильно подозреваю, что будь ты тут – мы бы их раскатали как тапок – склизня.
– Еще водички добавь, – попросила я.
Вторая кружка не заставила себя ждать.
– Умничка. Еще немного и даже тапочки приносить приучишься. Хороший мальчик. Возьми у тети косточку.
Склизень аж передернулся от моего снисходительного тона. Но тут же взял реванш.
– Ты и будешь моей косточкой. И брать я тебя буду в любое время.
Я фыркнула.
– Ладно. Юмор кончился. Какого черта вы сюда приперлись? И какого черта…
– Не упоминай в святом месте! – взвилась тетка.
Я прищурилась.
– Еще раз повторяю для тупых. Какого Велиала, Вельзевула, Астарота и Бегемота меня сюда приперли?
Тетка перекрестилась с оскорбленным видом. Склизень тоже. Я наблюдала за ними с иронией.
– Полегчало? А то можете клизму попробовать.
– Ты еще попробуешь, – пообещала мне тетка.
– Ближе к телу, – поморщилась я. – Не знаю, зачем я вашей собачьей конторе понадобилась, но подозреваю, что причинить мне вред вы не можете. Иначе давно бы уже. Так что колись, выдра.
Тетка осклабилась.
– Ты знаешь, у меня сейчас еще дел много. Мы к тебе ближе к вечеру зайдем.
Она развернулась и вышла. Я фыркнула и поглядела на склизня.
– А ты чего? Беги, тетке хвост подноси.
Склизень приблизился ко мне и уселся на край кровати.
– Юля, Юлия, Юленька… Ты знаешь, в честь кого тебя назвали?
– Разумеется. Гая Юлия Цезаря.
– А ты знаешь, что существует святая Юлия?
– И знать не хочу.
– Святая Юлия была…
– Это мне неинтересно. Подозреваю, что кроме мучительной смерти ничего она для человечества не сделала.
– Да, смерть у нее была очень мучительной. А ты боишься боли, Юленька?
Я чуть не фыркнула. С того момента, как я связалась с вампирами, я чего только ни пережила. Что уж говорить про боль.
– А твое какое склизнячье дело?
– Тебе же интересно, зачем тебя сюда привезли.
Я фыркнула.
– Тебя тетя не отшлепает за то, что ты ей малину обгадишь? Она же так пыжилась… Надеялась, бедная, что я до вечера дозрею.
– Ты не дозреешь, – улыбнулся склизень, проводя пальцами по моей щеке и спускаясь ниже по шее, к груди.
Блин. Будь у меня руки свободны… Меня аж передернуло от отвращения. Казалось, что за его пальцами остается мерзкий липкий след. Но орать и требовать неприкосновенности я не стала. А вместо этого ехидно улыбнулась.
– Твоя тетя мне все расскажет. И подозреваю, что она не дотерпит до вечера. А мне интересно другое. Что за способности ты получил от отца?
Слизень от неожиданности даже убрал руку. Я вздохнула с облегчением. Тем более рука у него тоже была на редкость неприятная. Пухлая, с короткими толстыми пальцами, поросшими серыми волосками, и с какой-то пористой нездоровой кожей.
Гадость.
– Ты хочешь знать, что я получил от отца?
– Да. Или его тип силы
