Последняя тайна храма - Пол Сассман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Времени было в обрез. Халифа только успел по телефону предупредить Зенаб, что уезжает в короткую командировку («Не волнуйся, завтра утром буду дома»), и сломя голову помчался в аэропорт. В безумной гонке со временем, которую он вел по пути в аэропорт и внутри, пробиваясь сквозь очереди к паспортному контролю и с замиранием глядя на неумолимую стрелку часов. Халифа, только пристегнув ремни безопасности и откинувшись на спинку сиденья, осознал, что впервые в жизни покидает родную страну.
Зальцбург
Они приземлились в Вене в полчетвертого, а через час были в Зальцбурге. В аэропорту их ждала забронированная из Иерусалима машина, и, не теряя ни минуты, они выехали на автобан и помчались в южном направлении – Бен-Рой сидел за рулем, а Лайла ориентировалась по карте.
По обе стороны дороги возвышались зубчатые вершины Баварских Альп с крутыми, покрытыми лесом склонами. Внизу снега не было; но по мере того как они продвигались вверх, а поросли березы, вяза, ясеня и можжевельника уступали место плотным рядам елей и горных сосен, почва вокруг стала грязновато-белой. Не говоря ни слова, Лайла и Бен-Рой обменялись тревожными взглядами, вдруг почувствовав, что могут и не добраться до рудника. Однако, проделав такой далекий путь, не оставалось ничего, как давить на газ и молить судьбу. Свернув через десять километров на узкую извилистую дорогу, они продолжили взбираться вверх над пенистой горной рекой.
Лайла заметила, что всю дорогу Бен – Рой не спускал глаз с зеркала заднего вида, наблюдая за пустынной бетонной лентой автотрассы.
Мюнхен
Хотя самолет прилетел на двадцать минут раньше запланированного времени, Халифа ровно столько же, если не больше, провел на паспортном контроле, где коротко стриженная женщина с огромными грудями (он никогда в жизни не видел столь массивных) и кислой физиономией требовала от инспектора доказательств, что он не собирается нелегально оставаться в Германии, чтобы использовать все блага немецкой социальной системы. Полицейское удостоверение ее мало интересовало, зато открытая дата обратного билета и полнейшее незнание немецкого говорили явно не в пользу Халифы. Когда он наконец убедил ее, а потом купил карту дорог, арендовал «фольксваген-поло» и выяснил, как выехать на восточный автобан, солнце уже опустилось за горизонт и последние дневные лучи таяли в накрывавших землю сумерках.
В другой раз инспектор, несомненно, ехал бы медленнее, наслаждаясь необычными пейзажами: пышными лугами, лесистыми склонами, крохотными деревушками с луковичными церквями и опрятными черепичными домиками. Проведя всю жизнь среди безжизненных песков Сахары, Халифа почувствовал себя словно на другой планете. Но сейчас, когда Бен-Рой, возможно, готовился воплотить в жизнь свой коварный план, детективу было не до идиллических видов Баварии. Окинув беглым взглядом живописные окрестности, он вылетел на самый скоростной из трех рядов автобана и, не обращая внимания на придорожные знаки ограничения скорости до ста тридцати километров в час, понесся в глубь сгущавшегося мрака.
Всего один раз за поездку Халифа дал глазам расслабиться от непрерывного всматривания в горизонт, остановившись заправиться и заодно купить сигарет. Садясь обратно в машину, он случайно заметил тонкий слой снега на травянистой насыпи за бензоколонкой. Он никогда прежде не то что не трогал – не видел снега, и хотя секунды будто молотом стучали в его голове, инспектор не смог выдержать искушения – подошел и прикоснулся к северной диковинке. Погладив шершавую ледяную корку, он побежал в машину и, заведя двигатель, рванул вперед.
«Будет что Зенаб рассказать, – думал Халифа, пока холод еще колол ладонь. – Не поверит, наверное. Но я же и вправду его видел. Настоящий снег! Аллах акбар!»
Берхтесгаден
Они остановились около маленького придорожного хозяйственного магазина, чтобы купить фонари и теплую одежду. Оттуда свернули на проселочную неасфальтированную дорогу и устремились в гору. Уже стемнело, но небо было чистым и первые звезды прямо на глазах возникали на безоблачном небе. Полная луна окутала землю тусклым серебристым светом, так что все вокруг казалось отлитым из олова. Тут и там мерцали далекие огоньки деревень и ферм, а внизу, на магистрали Берхтесгаден – Зальцбург, две автомобильные фары медленно прорезали мглу ночи. За все время в пути им не встретилось ни одной машины; даже горное селение Обербау уже отошло ко сну, когда они проезжали мимо. Пейзаж был настолько безлюдным и тихим, что о пребывании человека напоминала лишь сама дорога да указатель с трудно выговариваемым названием «Россфельд-Хохен-Рингштрассе».
– Ты уверена, что мы правильно едем? – спросил Бен-Рой, переключая фары на дальний свет.
Лайла утвердительно кивнула, проведя пальцем по карте.
– Дорога поднимается к Хоэр Гроллю, а потом идет вниз обратно к Берхтесгадену. В книге Шлегеля говорится, что тропа к руднику начинается в самой высокой точке дороги. Надо искать какое-то разрушенное здание.
Израильтянин фыркнул и, бросив взгляд в зеркало заднего вида, резко тормознул на крутом повороте, так что гравий затрещал под колесами, а затем рванул вперед, пробивая фарами светящиеся дыры в темноте.
Они уже двигались по заснеженной области. Метровые белые стены ограждали дорогу с обеих сторон; сугробы на земле, густые комья на деревьях, блестевшие в серебряном свете луны, создавали нереальное ощущение зимней сказки. Сама дорога, однако, была чистой, и они продолжали беспрепятственно продвигаться вверх, к грозному, изборожденному скалистыми утесами Хоэр Гроллю. Наконец дорога выровнялась и около километра шла по плоской поверхности, среди густого соснового бора, пока вновь не начала снижаться. В этот момент на высшей точке длинной дорожной петли лучи фар с левой стороны поймали небольшое ветхое сооружение, занесенное густым покровом снега. Бен-Рой притормозил и подъехал поближе. На обочине стоял низкий столбик с желтой деревянной стрелкой, указывавшей вверх.
– Тропа Хоэр Гролль, – сказала Лайла.
Они поставили машину у края дороги и вышли. Звенящая тишина стояла повсюду, струйки теплого воздуха, вылетавшие из ноздрей и ртов, медленно расплывались плотными клубами пара в морозном воздухе. Не теряя времени, они переобулись в сапоги, надели альпинистские куртки и перчатки, взяли фонари и пошли по застланной плотным слоем девственно-чистого снега тропинке, трудно различимой в темноте и петляющей между деревьями, в лесную чащу.
Преодолеть первые несколько сот метров не составило большого труда: склон был не очень крутой, а снег доходил не выше лодыжек. Затем подъем стал сложнее, а ноги проваливались в снег по икры, а местами – по колени и даже по бедра. Ориентироваться становилось все сложнее, одежда не спасала от пронизывающего холода, и, если бы не желтые метки на стволах деревьев, они бы наверняка сбились с еле заметной тропинки.
Согласно книге Шлегеля, путь до рудника занимал тридцать минут, однако, петляя и проваливаясь в высоченные сугробы, они лишь через полтора часа достигли более ровной поверхности. Впереди виднелись темные очертания огромной каменной глыбы.
– Слава Богу, – с облегчением сказала Лайла, жадно глотая воздух.
Бен-Рой закашлялся и поднес к губам свою фляжку.
Отдышавшись и стряхнув хлопья снега, они водили лучами фонарей по поверхности глыбы, пока не наткнулись на вход в рудник: черную пасть, перекрытую тоненькими дощечками, Лайла и Бен-Рой обменялись короткими взглядами, едва различая лица друг друга сквозь плотную завесу пара изо ртов, и, огибая погребенные под снегом камни, подошли к руднику.
Всего три средних по силе удара потребовалось, чтобы разрушить символическую преграду у пещеры. Они осторожно ступили в сырой, зловещий коридор, уходивший в глубь горы. Деревянные стойки, вбитые через регулярные интервалы, поддерживали низкий, давящий свод; стены настолько облипли грязью, что, казалось, можно протянуть ладонь и соскрести ее. На мгновение Лайле привиделся издавна преследовавший ее кошмар: темное подземелье, без лучика дневного света, притаившаяся и наблюдающая за ней тварь. Однако тяжелая поступь Бен-Роя быстро прогнала эти фантазии и вернула ее к реальности. Под учащенное сердцебиение шла она за широкой фигурой полицейского, светя фонарем по насыпи и стенам. Пройдя десять метров, израильтянин остановился.
– Дерьмо!
– Что такое?
– Дерьмо!
Она подошла к нему и направила свой фонарь вперед. Через сорок метров свод шахты резко оседал, и груда обвалившихся камней перекрывала дальнейший путь.
– Дерьмо! – повторил Бен-Рой.
Берхтесгаден
Халифа подъехал к Берхтесгадену с севера, через Бад-Райхенхаль. Салон его «поло» к этому времени настолько пропитался сигаретным дымом, что по запаху больше напоминал котельную. С удивлением посмотрев на группу мужчин в кожаных шортах («о Боже, в такой холод!»), инспектор повернул в сторону реки Берхтесгаденер-Аке.
