Коктейль со Смертью - Мария Эрнестам

Лена не ожидала от меня комментариев, да мне и нечего было сказать. Я думала, что на нас со Смертью никто не обращает внимания, я была почти уверена в этом. К тому же все эти люди, кроме Эйнара, умерли естественной смертью, хотя и с нашей помощью. А теперь патрон исчез, предоставив мне объяснять то, чего я сама не понимала. Но хуже всего было то, что я знала: мне никто не поверит. Для меня все кончено, а ведь Лена еще не знает о смерти Арвида.

— Поэтому мы легко получили ордер на обыск вашей квартиры. А сейчас я вынуждена попросить вас проследовать с нами. На улице ждет машина. Возьмите с собой самое необходимое, но когда пойдете в ванную, не запирайте дверь. Боюсь, вам придется провести ночь в участке. И еще вы должны сообщить, где находится ваш друг, которому так нравится изображать смерть. Если он действительно вам друг.

Она поднялась. Я тоже. На подкашивающихся ногах я прошла ванную и бросила в косметичку гель для умывания, крем, дезодорант, зубную щетку, расческу, шампунь. В зеркале я увидела бледную, как смерть, женщину. Веснушки выглядели как шрамы на мертвенно-бледном лице. Под зелеными глазами залегли синяки. Я уставилась в пустую корзину для белья. Окровавленная после инцидента с мишкой простыня тоже исчезла. Они сделают анализ и выяснят, что это кровь Габриэллы. Ее дьявольский смех раздался у меня в ушах: «Все кончено, все было кончено с самого начала!»

Сунув в косметичку еще какие-то мелочи, я вышла. Лена следила за каждым моим движением. Сумка с одеянием осталась в прихожей. Лена распахнула передо мной дверь.

И тут я вытолкнула ее на лестничную клетку и захлопнула дверь. Только теперь я вдруг поняла, что впервые делаю что-то по собственной инициативе и беру на себя ответственность. Лена начала колотить в дверь и что-то кричать. Я тоже закричала, но от напряжения, когда придвигала тяжелое бюро, чтобы забаррикадировать вход. Она попытается открыть дверь. Ей это не удастся. Она позовет на помощь коллег. Сколько это займет времени? Десять минут? Пятнадцать? Этого хватит, чтобы узнать…

У меня был только один способ узнать, кем на самом деле был мужчина, называвший себя Смертью. Только один способ доказать себе, что я не сошла с ума, и все было так, как было, что существует переселение душ и что у души есть цвет.

В дверь позвонили. Три раза. Вера, надежда, любовь. Двигаясь, как во сне, я прошла в спальню. Голова разрывалась от боли, но я достала из шкафа синее шифоновое платье и, сняв одежду, в которой была, надела его. Летний загар уже сошел, моя кожа в вырезе платья была мраморно-белой. Ничего, и так сойдет. Теперь чулки и туфли. На высоком каблуке. Когда я в последний раз надевала туфли на высоком каблуке?

Есть лишь одна возможность выяснить, как все эти люди принимали Смерть. Сиссела, Густав, Габриэлла, Эйнар, Арвид. Достаточно распахнуть одеяние и сделать вдох, чтобы убить человека. Но полиции этого мало. Они в это не поверят.

Я вернулась в ванную и начала густо припудривать лицо. Руки дрожали. За входной дверью раздался шум. Люди кричали и колотили в дверь. Я припудрила шею, наложила тени, подвела глаза, нанесла тушь. Получилось неаккуратно, но подправлять было некогда. Накладных ресниц тоже не было. Ничего, будут…в другой жизни.

Я расчесала волосы, надушилась, накрасила губы лиловой помадой и поглядела в зеркало, оценивая полученный результат. Неплохо. Разве что слишком драматично. Что ж, какова жизнь, такова и смерть. Я вернулась в спальню, залезла на кровать и сняла со шкафа коробку с красным тросом, купленным в Германии.

Ситуация была под контролем.

Краем глаза я увидела, как бюро у входной двери медленно отъезжает в сторону, и услышала что-то похожее на выстрел. Но мне было все равно. Я открыла балконную дверь и вышла. Прикрепила один из крючьев к перилам, обмотала шею тросом.

Было холодно. Ужасно холодно. Ветер хлестал в лицо, ледяные капли дождя мгновенно намочили волосы. Цветы догнивали в ящиках, оплакивая свою былую красоту. Привет, Малькольм, хотя тебя и нет. Я поняла, что мне недолго удастся сохранять равновесие на этих перилах. Они уже, чем в Герон-Сити, и никто не поймает меня, если я упаду.

В прихожей раздался топот ног.

Все кончено.

Я встала на стул в углу балкона и забралась на перила. Долю секунды я стояла там, женщина средних лет, нелепая в своем вечернем наряде, на высоких каблуках, женщина, о которой никто не будет скорбеть: слишком много горя она причинила людям.

В ту же секунду, как дверь на балкон распахнулась, я рухнула вниз. Я падала, падала, падала, пока веревка не положила конец моему свободному падению. Дерганье, треск, ослепительный взрыв темноты, секундная боль. Последняя мысль. Я так и не узнала, что думают антропософы о переселении душ. Так и не объяснила Кари, кто такой Джон. Темнота. А потом свет.

Тело внезапно испарилось. Я чувствовала, что я — это по-прежнему я, но стала легче, прозрачнее, воздушнее. Оглядевшись, я увидела женщину в серо-синем шифоне: она болталась на ветру. Вокруг шеи был обмотан красный трос, прицепленный к перилам балкона, который постепенно заполнялся людьми.

Женщина, трое мужчин, крики, звонки телефонов. Пока еще не появились соседи на других балконах. Недоумение, удивление, ужас в глазах полицейских.

Я была я и одновременно не я. Я опустилась ниже и посмотрела на все снизу вверх. Красивая картина, как я и предполагала. Изящные туфли на шпильке. Платье напоминало распростертые сизые крылья. Вдруг меня ослепил яркий свет. И появился Смерть.

Он был в одеянии с капюшоном, больше похожем на лохмотья. Кости пожелтели, в пустых глазницах копошились сытые жирные черви, хотя от головы остался только череп. В руке он держал ржавую косу. Я ощутила смрадное дыхание. Но он заговорил звонким и ясным, даже красивым голосом:

— Вот мы и встретились, Эрика. По-настоящему. Надеюсь, теперь твое любопытство удовлетворено.

Я посмотрела на себя, болтавшуюся на ветру, потом снова на него.

— Кто ты?

— Тебе это прекрасно известно, Эрика. Мы уже встречались.

— Так это ты стоял у меня за спиной тогда, у Никке?

— Мне пришлось поставить его на место. Он слишком увлекся своей ролью, Эрика, и забыл о том, что такое хорошо и что такое плохо. Но я не виню его. Ты кого угодно заставишь забыть о своем предназначении. Ты не такая, как все, Эрика.

— Так ты и есть Смерть!

— Да, я и есть Смерть. В моем истинном обличье. Может, не в таком привлекательном и человечном, как тебе хотелось бы, зато в подлинном.

— Но кто же тогда он?

Вздох. Один из червей выпал из глазницы на землю. Запах гниения. Я посмотрела вниз, но не увидела своих ног. От меня остался только голос.