Замки из песка (СИ) - Князева Анастасия

– Мы гордимся тобой, сын, – вторил другой, мужской голос, при звуках которого по моей спине побежали мурашки.

Распахнув глаза, вперил взгляд в пространство перед собой, но так никого и не увидел. Их нигде не было. Они умерли. Давно. Это все игра воображения. Воспоминания ожили вместе с музыкой, и заставили меня поверить в то, чего не может быть. В комнате есть только мы с Мери.

– Дмитрий, – дрожащие пальцы девушки прижались к моим щекам, вырвав из оцепенения. Повернувшись, наклонился, прижавшись лбом к ее лобику. – Это… это невероятно!

– Это ты невероятная, Мери, – выдохнул я, обхватив ее голову руками. Губы придвинулись ближе, наглухо запечатав рот девушки. Я не хотел ничего слышать. Ни одно слово не сможет выразить того, что творилось в моей душе. Я желал ее. Отчаянно, до боли в мышцах, до скрипа зубов. Некий животный инстинкт кричал, что она – МОЯ. Эта девочка не может принадлежать кому-либо еще. Только моя. Вся. Целиком.

Жидкий огонь распространялся по всему телу, опаляя каждую клеточку, каждый миллиметр кожи. Язык проник в чувственные глубины девичьего рта, сплелся в божественном танце с ее собственным. Больше не было невинных ласк, какие я позволял себе в прошлом. Сегодня нами двигала лишь страсть. Она пропитала собой весь воздух, проникла в легкие каждого из нас и развела неконтролируемое пламя, способное сжечь нас дотла. Но, черт возьми, я был готов сгореть и обуглиться. Лишь бы она была со мной.

– Что же ты со мной делаешь, воробышек? – Немного отстранившись, чтобы глотнуть воздуха, прошептал я. – Ты нужна мне, Мери. Ты мне так нужна!

Секунда, вторая, третья. А она все молчит. Тишина убивает. Она причиняет невыносимые страдания, разрывает внутренности на части. Я был в ней слишком долго. Мне прекрасно известно, что таит это напряженное молчание. Каждый раз, оно приносило только боль и разочарование. В тишине отец сообщил о смерти мамы. В тишине я насиловал ее. В тишине хоронил отца. Тишина была символом потерь. И сейчас она вновь окружала меня, ее холодные тиски сдавливали мне горло.

Я старался! Черт возьми, я очень старался держать на расстоянии, контролировать свои желания и не переступать невидимую границу. Но я ведь не каменный. Мое сердце не из стали, как все, наверное, думают. Оно чувствует, любит, страдает. Оно скучает.

– Прости, – выдохнул я, проглотив всю неутоленную страсть. – Прости меня, девочка. Я не должен был. Не имел права. Прости…

Ее ладонь накрыла мой рот, не дав договорить. Мери вскинула голову, пронзив меня насквозь своим взглядом, одним махом выбив из груди весь воздух. Через прикосновения мне передавалась ее дрожь, я перенимал все эмоции девушки, наполняясь ими, словно флакон.

– Дай мне время, Дмитрий, – взмолилась она, едва слышно. Ее нижняя губа дрожала от сдерживаемых рыданий, голубая жилка на шее бешено дергалась. – Я хочу ответить тебе взаимностью, но, – голос сорвался, утонул в длинном всхлипе. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тебе, ко всему этому. Пожалуйста…

– Воробышек…

– Я не могу избавиться от этого, – горькие слезы заструились по бледным щекам, капая вниз. Плечи поникли, голова опустилась, она прижалась лбом к моей груди. – Тот день еще стоит у меня перед глазами. Мне казалось, я тогда умерла. Моя душа осталась там, а тело… – еще одно рыдание прервало короткий монолог. Я обнял ее, начал растирать дрожащие плечи и спину. Хотел вернуть ее к жизни, вдохнуть в Мери часть себя. Только бы она справилась. Только бы смогла выйти обратно, на свет. – Не требуй от меня больше, чем я могу дать, Дмитрий. Я не могу… У меня не получается…

– Тише, – повторял снова и снова, раскачивая ее из стороны в сторону, будто убаюкивая. Вскоре тело ее обмякло, дыхание выровнялось. Мери уснула. – Тише, жизнь моя. Все хорошо. Я рядом, птичка. И я не оставлю тебя. Любовь моя… Моя маленькая невинная девочка, – глаза заволокло слезами, а губы все продолжали повторять различные обещания. Я сам в них нуждался, чтобы успокоиться и ослабить тугой комок боли, образовавшийся в груди. – Я люблю тебя, воробышек. Очень сильно люблю. Ты – это все, что у меня есть в этом огромном мире. И я не оставлю тебя. Не смогу оставить. Никогда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

22. Мери 

Кромешная тьма поглотила все вокруг, заточив меня в своих бесконечных лабиринтах. Воздух был насквозь пропитан запахом опасности и угрозы. Я ощущала ее кожей, чувствовала на себе ее липкие прикосновения.

Сердце отбивало бешеный ритм, дыхание сбилось, легкие горели в огненной геенне, не справляясь со своей единственной функцией – дышать. Двигалась на ощупь, ступая босыми, истоптанными в кровь, ногами на раскалённый пол, покрытый мелкими кусками стекла. Острые кристаллы легко вонзались в кожу, раздирая ее, обжигая.

Нельзя останавливаться! Я должна двигаться, идти вперёд, продвигаться к единственному тусклому источнику света – приветливым язычкам пламени, маячившим где-то вдали. Там меня ждёт спасение и тепло. Там меня ждёт он...

Раскрыв рот, попыталась закричать, позвать его. Губы двигались, произнося заветное "Дмит-рий", но голоса так и не было. Отчаянный крик так и не вырвался наружу, засев отравленной колючкой прямо поперёк горла. Руками сжимала свою шею, ощупывала ее, растирала. Слезы застилали глаза, размазывая темноту неаккуратными мазками, развивались бесформенными кляксами по чёрному полотну.

– Услышь меня, пожалуйста, – мысленно молила своего любимого мучителя. – Помоги... Дмитрий...

Чье-то тёплое дыхание полоснуло по шее, запустив обратный отсчёт. Сильный, смешанный с запахом алкоголя и сигаретного дыма, запах проник в нос, оседая во рту тяжелым камнем. Мышцы вмиг напряглись, тело пронзило судорогой, ноги подкосились и я начала падать. И упала бы, но жёсткие, лишённые даже намёка на нежность, руки стальным кольцом сомкнулись на талии, оставляя на ней синяки. Короткий писк вырвался из меня и растаял в воздухе, пронзенный холодным стеклянным взглядом серых глаз. Тёмная, поросшая щетиной, голова склонялась надо мной, твёрдые губы растянулись в довольной улыбке-оскале злобного хищника.

– Ты очень красивая, малышка, – знакомый до боли голос зашептал мне на ухо, проник в сознание, и вытеснили все, кроме смертельного ужаса. Перед глазами запрыгали цветные пятна, дыхание сбилось, зубы сжались до хруста эмали, до боли в деснах. – Такая сладкая... Мне нравится твой запах...

Его лицо было прижато к моему, ненавистные губы ползали по коже, оставляя на ней кровоточащие язвы. Запах перегара вызывал тошноту, желудок скрутило от подступивших рвотных порывов. Напряжение росло, а вместе с ним усиливалось и действие яда. Холодный липкий пот облепил меня скользким панцирем, сердце застыло в надежде, что смерть принесёт избавление и положит конец безжалостной пытке.

– Н-е-е-е-е-е-т, – закричала из последних сил, раздирая глотку. Яркая вспышка осветила мрак, ослепляя. Душа покинула меня, тело упало мёртвой тушей, сложившись в позу эмбриона, руки обхватили плечи так крепко, словно пытались удержать последние остатки жизни.

Медленно густой туман рассеивался, пропуская свет в мою крошечную тюрьму. Очертания комнаты с дорогой мебелью стали вырисовываться перед глазами, возвращая меня в реальность. Затравленный взгляд упал на электронные часы, что стояли на тумбе. Семь утра.

Учащённо заморгав, постаралась отогнать остатки кошмара. В горле саднило, руки мелко дрожали, но голова уже начала проясняться. Отпустив плечи, поморщилась и легла на спину. На обнажённых предплечьях выступили красные отметины, по форме напоминающие мои собственные ладони. Отвернувшись, устремила взгляд в высокий потолок, стараясь не думать о том, что стало причиной их появления.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После небольшого перерыва сны вернулись, но теперь в них появился новый персонаж, которого я, без устали, звала на помощь. Только ему доверяла, лишь его имя слетало с, искусанных и потрескавшихся, губ. "Дмитрий, – повторяла я, пытаясь вырваться из лап Монстра". Его я постоянно искала, исследуя бездонную пучину, до краёв заполненную чёрной мглой.