Ганнибал: один против Рима - Гарольд Лэмб

Крит был пристанищем многих странных богов и самых разных людей. Среди них было несколько тысяч бывших римских военнопленных, которые стали теперь рабами мореплавателей из Кносса и Кидонии. Должно быть, Ганнибалу занятно было видеть, как они работают на полях, эти стареющие мужчины, которые шли маршем на Треббию и Канны тридцать лет назад. Ему было уже больше шестидесяти, и иногда он чувствовал груз своих лет.

То, что произошло на Крите, существует лишь в туманных главах римских морских анналов. После заключения мира с Антиохом галеры республики продолжали перевозить войска вдоль недавно открытых берегов Азии. Как-то некий Фабий Лабеон доставил отряд в гавань Крита. Видимо, этот самый Фабий потребовал, чтобы жители Крита прекратили враждовать друг с другом, а заодно и докучать новому римскому торговому флоту. Занимаясь этим, он обнаружил присутствие римских военнопленных. Очевидно, Фабий не знал, что Ганнибал находится в Гортине. По странному стечению обстоятельств Гортина была единственным городом, который сдал своих военнопленных-рабов. Либо жрецы храма (помня о тяжелых кувшинах с сокровищами) не выдали тайну Ганнибала, либо что-то неприятное произошло между ними и назойливым командиром флота.

Во всяком случае, Ганнибал исчез из своего дома, прихватив бронзовые статуи с дорожки. История умалчивает о том, какая сцена разыгралась в храме, когда римские военачальники или жители Крита в конечном счете открыли кувшины. Зато мы знаем, что Фабий требовал официального торжества по случаю своей победы на Крите и что, хотя сенат не принял такого решения (освобождение жалких 4000 пленных вряд ли равно уничтожению, скажем, 5000 врагов), изображение головы Фабия появилось ему в утешение на отчеканенных золотых монетах.

На этот раз Ганнибал держал путь далеко на восток, через пролив, в Вифинию. Здесь, на берегу спокойного внутреннего Мраморного моря («Предморье»), он будет недосягаем для римских легионов и галер. Вроде бы Сципион Африканский знал, что Ганнибал находится там, но Сципион сам находился за пределами римских границ.

Мрак еще более сгущается вокруг Ганнибала. У него было небольшое собственное владение в Либиссе, рыбацкой деревушке на берегу красивого узкого морского залива, упирающемся в Никомедию. Во время своих ежедневных верховых прогулок Ганнибал постоянно видел заснеженную вершину горы, названной Олимпом в давно забытые времена какими-то греками, испытывающими тоску по дому. Иногда он появлялся при лишенном всякой изысканности дворе царя Пруссия, который был союзником Антиоха в проигранной войне. Он был гостем и другом Пруссия, его советником по вопросам управления государством, — Пруссий был неграмотным и не особенно умным человеком. У него были с собой книги, и, возможно, здесь он напишет свое короткое историческое сочинение для народа Родоса.

Мраморное море фактически было тихой заводью беспокойного Средиземноморья, приютом темных холмов над прозрачной водой, между раздираемыми борьбой Дарданеллами и цитаделью Византии. Отваживаясь отправляться в глубь территории, Ганнибал должен был слышать разговоры галатов, кельтских горцев, которые все еще были вооружены длинными щитами и палашами и воспевали отвагу, как бойи и инсубры в прежние времена. Римляне уже задумали покорить галатов. К тому же зависимый от них царь Пергама не ладил с Пруссием.

Как обычно, Ганнибал подготовил тайный выход из своего дома. Это был большой дом с шестью выходами, отличавшийся особыми удобствами. Выйдя через боковую дверь в кипарисовый сад, Ганнибал мог уйти через небольшую калитку в каменной стене, окружавшей сад. Место это было тихим, не привлекающим внимания. Впервые Ганнибал, кажется, не делал попыток поддерживать отношения с внешним миром. Кроме слуг Пруссия, посетителей у него, наверное, не было.

Вифинский царь хранил свою тайну. Однако наступило время, когда посланники маленького царства были вызваны в Рим, чтобы дать объяснения по поводу их разногласий с Пергамом, который был теперь другом Рима. И во время собрания на Форуме один из посланцев упомянул имя Ганнибала.

Вышло так, что Фламиний услышал это. Именно это имя не давало покоя людям, которые сейчас правили в Средиземноморье. С их первого появления в затерянных за Пиренеями землях до последних походов в Азию Ганнибал противостоял им.

Сообразительный Фламиний передал слова вифинца в сенат, чтобы их там обсудили. Что мог Ганнибал замышлять в Вифинии? По условиям мирного договора с Антиохом он должен был сдаться.

После дебатов сенат уполномочил Фламиния потребовать, чтобы Ганнибал был ему выдан.

Когда посланцы Вифинии возвратились домой, их сопровождал Фламиний с эскортом. Высадившись в Никомедии, они немедленно направились к Пруссию, который спешно призвал своих слуг и охранников, чтобы с честью принять гостя из Рима. Однако выдать Ганнибала Пруссий отказался. Он был варваром, а великий карфагенянин находился под защитой его гостеприимства. Никакие доводы Фламиния не смогли переубедить Пруссия.

— Если вы хотите забрать Ганнибала, — сказал он, — вы должны действовать сами.

Как только Фламиний удалился, Пруссий послал своих вооруженных охранников занять посты у всех входов дома в Либиссе.

Слуга, увидев их, сообщил Ганнибалу, что неизвестные вооруженные люди встали у входов. Ганнибал подошел к главному входу и узнал вифинских охранников. Повернувшись, он направился через комнаты к выходу в кипарисовый сад. За дверью ждала еще одна пара вооруженных людей.

Через мгновение Ганнибал вернулся в комнату для трапезы и попросил у собравшихся там слуг кубок вина.

— Пора, — сказал он, — положить конец нервному напряжению римлян, которые устали ждать смерти ненавистного им старика.

Вместе с вином он принял яд, который всегда держал при себе все последние годы.

— Фламиний, — сказал он, — вряд ли достойный потомок тех людей, кто предупредил Пирра о том, что ему приготовлен яд.

Так умер Ганнибал в 183 году до н. э.

За морем в том же году умер и Сципион Африканский, завещав похоронить его за пределами римской территории. «Так, — писал Ливий, — он стал добровольным изгнанником не только в дни своей жизни, но и после смерти».

Слово о Ганнибале

В трудах современных ученых до сих пор встречается римская интерпретация истории времен Ганнибала. Некоторые современные специалисты в области военно-морского дела проявляют интерес лишь к тому, каким образом римскому флоту удалось получить господство над Средиземным морем. Многие военные эксперты довольствуются теми описаниями сражений, которые приводятся латинскими историками, и не особенно задумываются над тем, как эти сражения могли происходить на самом деле. (К счастью, Ливий и его последователи достоверно описывают элементы военного искусства Ганнибала. Справедливости ради надо признать, что римляне все же сумели оказать сопротивление такому выдающемуся стратегу, а потом и одержать над ним победу.) Поскольку римские летописи в большинстве своем дошли до наших дней, а свидетельства карфагенян не сохранились, ученым пришлось полагаться на Ливия и Полибия, заочно признавая достоверность использованных ими материалов. Увы, молчание неспособно говорить за себя, и потому мы смотрим на Пунические войны глазами древних историков, писавших для римского юношества в эпоху Августа.