Русская тройка (сборник) - Владимир Соловьев

Конечно, коррупционер коррупционеру рознь. И один только критерий касательно воровства с прибыли, а не с убытков, не работает. Коррупция страшна тем, что создала пресловутую «серую зону», о которой говорилось в начале данной главы. В эту зону постепенно задвигается вся деловая активность в попытке удовлетворить растущие аппетиты чиновников. В самом деле, ты же не будешь со своей прибыли платить взятки, которых с тебя требуют разнообразные сидящие у власти. У тебя всегда должна быть некая иная бухгалтерия. И вред подобной ситуации не только в снижении рентабельности предприятий и ухудшении инвестиционного климата, а в том, что оказывается невозможно ничего реально посчитать: ни валовый национальный продукт, ни валовый внутренний продукт, ни реальный темп роста промышленного производства. Мы все время обречены жить в некой иллюзии цифр, исходя из чего все наши прогнозы, ожидания и представления будут крайне далеки от действительности.

Это примерно то же самое, как руководителю принимать решения, притом что шестьдесят процентов информации от него утаиваются. Конечно, если он замечательный интуитивный политик, его решения могут случайно оказаться правильными, в любом другом случае все принимаемые меры будут направлены на достижение изначально лживых показателей, не отражающих реальную жизнь. Можно даже проследить, как в какой-то серьезный момент принимаются решения, лишь ухудшающие ситуацию.

Яркий пример: некоторое время назад вся страна боролась с последствиями мирового финансового кризиса. Ну и к чему это привело? К тому, что кризисные тенденции удалось обойти и наше государство благодаря ловким маневрам спасло от разорения нашу промышленность? Можно сказать и так. Но если смотреть объективно, то ситуация чуть более сложная. И сложность ее состоит в том, что в результате кризиса олигархи, которых полностью поддержало государство, стали еще богаче, но вряд ли у кого повернется язык сказать, что выросли доходы среднего класса или людей, работающих на этих самых олигархов. Этого уж точно не произошло. При всем при том никто не может сказать, насколько эффективным было вложение государственных денег в олигархов и что конкретно выиграло от этого государство. Именно поэтому наблюдается в обществе, во‑первых, конфликтоопасность самой темы олигархов, а во‑вторых, недовольство тем, как мы выходим из кризиса. Потому что все слова о том, что кризис несет в себе в том числе и колоссальные возможности, в частности потенциал модернизации и инноваций, так и остались на уровне благодушных рассуждений.

Неожиданно одним из врагов России оказался вызванный событиями на севере Африки и Ближнем Востоке политический кризис, так как цена на нефть опять пошла вверх, и вдруг стало ясно: зачем тратить нервы, усилия и время, бороться с чиновниками, препятствующими реальной модернизации и не желающими опускать планку своих запросов и пропустить в Россию бизнесы, способные открыть какие-то реальные производства. Зачем строить дороги, зачем вкладываться в инфраструктуру, зачем чем-то заниматься, вот же, все хорошо, нефть дорогая, сейчас бюджет опять наполнится, и можно будет выполнить все обязательства, можно будет, если угодно, обеспечить достаточно комфортный уровень жизни, чтобы с ним подойти к выборам, и дальше уже не напрягаться. Дальше уже все становится чудесно и нереально хорошо.

Но это «чудесно и нереально хорошо» – всего лишь передышка, после которой мы уже будем не просто сидеть на нефтяной игле, а насадимся на нее полностью, как в театре Образцова куклы, насаженные на руку, так что уже не поймешь, где заканчивается рука и начинается кукла. Так же и здесь будет не разобрать – где заканчивается нефтяная игла и начинается реальная экономика. А это означает, что при следующем критическом падении цены на нефть мы уже будем настолько не готовыми, настолько технологически отставшими, что ни о каком спасении речи быть не может. И опять же мы станем свидетелями худшего сценария. И подталкивает нас к нему не только цена на нефть, но и, самое главное, традиционное для коррумпированных чиновников нежелание хоть что-то трогать, потому что, когда схема работает и приносит деньги – зачем дергаться?

Для чиновников вообще отсутствие мотивации является одной из основных причин. Государство не формирует политические требования как таковые, зачастую отдавая на откуп «своим» целые направления и министерства, а «свои» думают – а зачем нам пилить сук, на котором мы сидим. Лучше мы тихо и настойчиво будем доить кошечку, как в известном анекдоте, когда женщина пыталась отучить пить своего мужа. Ей посоветовали найти на улице дохлую кошку и засунуть в бутыль с самогоном – муж выпьет, увидит кошку, и такое отвращение у него возникнет, что пить ему отныне станет противно. Женщина так и сделала, вечером приходит домой с работы и видит гигантскую пустую бутыль из-под самогона и мужа, выкручивающего кошачий трупик над тазиком: «Ну кисонька, ну миленькая, ну еще хоть двадцать граммчиков!» Так вот, подобный вариант для нашей экономики невозможен. В какой-то момент необходимо будет остановиться. Поэтому отсутствие государственной воли при накоплении нефтедолларовой подушки приводит к консервации экономики в ее худшем и наиболее уродливом виде, что неизбежно ведет к колоссальной опасности. Можно с уверенностью сказать, что де-факто такая ситуация является взрывоопасной, вредной для России.

Здесь опять же огромную роль играет профессионализм. Коррупционеры присосались к государственным компаниям с такой уверенностью, что многие из них уже путают, где компания, а где их личные деньги. Поэтому хобби высших менеджеров давно уже стали футбольные, хоккейные или любые другие клубы, а деньги, которые на это выбрасываются, настолько далеки от реальности, что сложно себе представить нефтяное или любое другое государственное предприятие в любой другой стране мира, которое могло бы себе позволить столь расточительное поведение.

Говоря о расслабленности наших чиновников и степени укорененности их привычки, как говорилось в замечательной советской комедии, путать свою шерсть с государственной, могу привести историю, случившуюся в одном крупном уездном городе-миллионнике. Бывший мэр, который совершенно не собирался уходить, был просто поражен, когда состоялась его отставка. Поразило его больше всего то, что вдруг он понял, что это не его личный бюджет, а все-таки бюджет города. Потому что господин мэр и его семья настолько расслабились, что оплачивали себе из бюджета все – включая телефоны, бензин на личные машины, личные путешествия, список можно продолжать, вплоть до строительства собственного домика, баньки и тому подобного на своем приусадебном участке. И это считалось совершенно нормальным. Гражданин даже не стеснялся. Не было никаких фирм-прокладок, ничего. Деньги платились непосредственно из бюджета. А что тут такого? Какой еще бюджет, город? Это все мое, моя казна! И никто ему особо возразить не мог, да и не хотел.

А действительно, что тут возразишь? Ярлык же на княжение его? Значит, и казна его.

Корпорации: мечты сбываются!

Одна из известных бизнес-легенд гласит, что в Соединенных Штатах Америки в течение долгих лет правил лозунг: «Что хорошо для «Дженерал моторс», то хорошо для Америки». Действительно, мощь и величие американской индустрии были связаны с компаниями настолько крупными, что их финансовому могуществу могли бы позавидовать целые государства. Крупнейшие корпорации определяли политику, и наиболее точное понимание западного отношения к их роли в обществе прозвучало, пожалуй, в самом начале Второй мировой войны. После вторжения фашистской Германии в Польшу Англия объявила Германии войну, и было предложено бомбить заводы Круппа, на которых производились «Мессершмитты». Ответ был следующим: «Как вы можете такое предлагать! Конечно, Германия наш враг, но ведь это частный капитал! Его нельзя уничтожать!»

Законы частного капитала настолько отличаются от законов большой политики, что немногие знают о том, как во время войны американские владельцы немецких заводов продолжали получать прибыль и контролировать финансовую деятельность, даже несмотря на то, что часть продукции этих заводов вполне могла быть использована против американских же солдат. Но законы бизнеса – это законы бизнеса. Немало режимов пало отнюдь не потому, что их политические идеалы не соответствовали образцам демократии, а потому что интересы вполне конкретных корпораций оказались под угрозой. Но при этом всегда можно было сказать, что после деятельности Рузвельта американские корпорации уже не пытались в том или ином виде захватить власть, понимая, что необходимо платить высокие зарплаты, соблюдать профсоюзные договоренности и всячески поддерживать политическую стабильность и наполнение казны деньгами. Любая попытка уклонения от уплаты налогов приводила к последствиям гораздо более страшным, чем судьба Ходорковского. Напомню трагическую судьбу руководства компании «Энрон», которое за небольшие по российским меркам проделки получило многовековые сроки, и никто не смог их отмолить – ни международная общественность, ни команда высокопрофессиональных и очень дорогих адвокатов.