Умножающий печаль - Георгий Вайнер

— Ты что, старая министерская крыса, ждешь от меня письменных резолюций? — взбесился я окончательно. — Не играй со мной! Я сказал — решить! Вот и действуй — по обстоятельствам…

— Есть! Решим по обстоятельствам!

Я обернулся — Марина лежала ничком, закопавшись лицом в подушки. Как в обмороке, как в коматозном сне.

Уже одетый, присел рядом с ней на край кровати, погладил ее нежно:

— Марина, сегодня ужасный день… Надо пережить его. Я должен выстоять сегодня… Потом мы сделаем все так, как ты говоришь. Я готов…

Ничего не ответила. Не пошевелилась. Ладно, надо пережить сегодняшний день.

Сергей Ордынцев: прощание

— Я Лору провожу на вокзал, — сказал я Коту. — А ты отсюда пока не высовывайся. Для тебя будет здоровее, а нам всем — поспокойнее…

Кот пробурчал под нос что-то досадливо-сердитое, ему было невыносимо быть ведомым, зависимым. Здравый смысл все-таки одолел кураж, он махнул рукой:

— Тогда не тяните Кота за душу — давайте прощаться…

Мы с Леной вышли на кухню, она притворила дверь и спросила:

— Солдатик, может, мне поехать с вами на вокзал?

Я помотал головой:

— Спасибо, не надо. Подержи тут Кота на сворке…

— Пустое! Он — самопрограммирующийся механизм. Его уговорить невозможно, проще убить…

Я посмотрел в ее круглое личико куклы Барби, подавшейся в банду.

— А тебе раньше приходилось стрелять в кого-нибудь?

— Конечно! В тетеревов, в зайцев, в лося стреляла… Меня отец лет с двенадцати брал на охоту!

— Ну, это все-таки другое!

— Естественно, другое! — подтвердила Лена. — Зверюшек потом, когда запал уходит, жалко до слез… А этих шакалов… Потом жалела, что яйца ему не отстрелила…

— Фи, девушка! Ты же невинная и нежная — забыла, что ли?

— Она и есть! Нераспустившийся цветок! Но когда я увидала, как он припустил к тебе с пистолетом навскидку, так я и распустилась сразу… — Она вдруг обняла меня и стала хохотать: — Если бы ты мог на себя взглянуть — в смокинге, с клювастым веником в руках и с криком «Шикадама!». Я боялась описаться от ужаса и смеха…

— Такие нежные и невинные на Западе идут в террористки и грабительницы банков, — подытожил я.

Она быстро, остро поцеловала, как прикусила.

— Ты все забыл! Пистолетчики, грабящие банки, — нищие обреченные отморозки. Банки берут изнутри, в тишине и благолепии, при полном непротивлении сторон…

Я видел через дверное стекло, как Кот запихнул Лоре в заплечную сумку-рюкзачок две толстые пачки долларов. Ну да, все правильно — она там, в деревне под Жиздрой, по казино и бутикам пойдет! У Кота свое, нетрадиционное понимание народной жизни.

— Все, поехали…

Заплаканная Лора тихо сказала Коту:

— Ты уж постарайся, побереги себя…

— Я буду! — заверил Кот. — Я буду беречь себя, носить на руках, тютюшкать, кутать, холить и лелеять. — Обнял ее крепко и твердо пообещал: — Приду! Не бойся, ни черта мне не станет! Ты же знаешь — я везун… Не прощайся навсегда…

По-моему, Лора не слышала, что он говорит ей. Нервно оглаживала его плечи, смотрела неутолимо и незряче. Она не прощалась с ним на неделю или на год.

Лора расставалась с ним навсегда.

Я крикнул: «Жду в машине!» — и вылетел из квартиры…

Мы ехали через проснувшийся, суетящийся, испуганно-злой город, я включил радио, и тревожная разноголосица дикторов в эфире звучала, как сообщение о войне. Вероломное нападение, военное вторжение, репортаж с разразившейся битвы, списки потерь, надежда на второй эшелон обороны.

— … Правительство России приостанавливает выплату по государственным казначейским обязательствам…

— Крупнейшие коммерческие банки страны заморозили депозиты…

— Тысячи вкладчиков безуспешно штурмуют банки и офисы инвестиционно-финансовых учреждений…

— По оценкам экспертов потери составят десятки миллиардов долларов…

— Биржа не функционирует…

— Угроза финансового краха страны…

— Нерезиденты покидают Москву…

— Потери иностранных вкладчиков пока не поддаются исчислению…

— Считается, что крупнейший западный инвестор Джордж Сорос потерял около 2 миллиардов долларов…

— Финансовая катастрофа грозит непредсказуемыми последствиями населению страны…

— Очередное ограбление народа…

— Тысячи и тысячи бизнесов будут закрыты…

— Технический дефолт…

— Дефолт… Дефолт…

— Премьер Сергей Кириенко объявил об отставке правительства…

Я почему-то вдруг вспомнил Палея, бормочущего, как в бреду: «… значит, меня убили!» При чем здесь Палей? Чепуха какая-то. От бессонной ночи звонко гудела пустота в голове, легкий сумрак застилал глаза, было зябко-дремотно, как с тяжелого похмелья.

Лора негромко произнесла:

— Я хочу вам сказать об очень важном…

Я не сразу и расслышал ее сквозь взволнованную радиоистерику и гул мотора, удивленно взглянул на нее.

— Да?

— Я знаю, что вы самый близкий человек Коту. Я хочу, чтобы вы знали. Если сочтете правильным, вы скажете Коту…

Из глаз ее снова неостановимо потекли слезы. Я протянул ей платок и попросил:

— Лора, не волнуйтесь… И не плачьте, а то я совсем потеряю соображение…

— Не обращайте внимания, это у меня от испуга. Они так жутко били Кота, я была уверена, что они его убьют…

— Все обошлось, не нервничайте. Все как-то устроится, — говорил я обязательные банальные глупости.

— Ничего не устроится, — покачала она головой. — Я по просьбе Кота подготовила файл. Он называется «Меморандум»… Там шла речь о «Бетимпексе», о концерне Серебровского «РОСС и Я», об огромном кредите, там были имена, фамилии, банки, счета…

— Да, Лора, я знаю — о Поволжском кредите.

— Там было не только о Поволжском кредите, там была масса чудовищных историй! Кот велел сделать так называемый почтовый ящик со стопором… То есть если я не подтвержу команду, через неделю вся эта информация вылетит в Интернет…

— Да, Лора, я догадывался об этом.

— Он считал, что это наша страховка, защита от врагов. На случай, если с нами случится что-нибудь. Кот, видимо, предупредил их об этом.

— И что?

Она судорожно вздохнула, в горле ее клокотали рыдания.

— Я впервые в жизни ослушалась Кота… Когда я прочитала все это, я поняла, что он ошибается. Никакая это не защита. Те, кто знает об этом файле, не разрешат ему жить на земле. Если файл будет обнародован, Кота просто необходимо станет убить…

— И что вы сделали?

— Не включила автоматический выпуск файла в Интернет. Он спит. Пока я сама не запущу его в сеть… Если Кот узнает, он решит, что я предала его… А это не так… Я только хотела оберечь его. Я бы лучше сама умерла.

Н-да-тес, вот такие пироги! Не знаю какие именно, но Хитрый Пес наверняка предпринял титанические усилия, чтобы нейтрализовать угрозу Кота. Мне бы очень хотелось знать — включает ли он в свои системные комбинации такие факторы, как женская любовь? Учитывает ли он, что женщина, пытающаяся спасти своего любимого, может совершить абсолютно непредсказуемый поступок?

Я запарковал машину у Киевского вокзала, положил ей руку на плечо и совершенно искренне предложил:

— Забудьте! Забудьте, Лора, об этом! Вы слышите, что происходит сегодня? Не до Кота сейчас никому, не до вас, не до дискеты! А когда он появится в вашей пейзанской благодатной дыре, наврите ему, что вы уничтожили файл…

— Как можно? — испугалась Лора.

Я вспомнил свою бесхитростную прямодушную подругу Лену, всю из себя нежную и невинную, и засмеялся:

— Обычно, по-женски. Немного бескорыстной лжи, как смазка, смягчает трение между любящими людьми. Скажите ему, что, когда к вам вломились «бетимпексовцы», вы от испуга нажали «delete» и стерли всю информацию! Что, кстати говоря, было бы только правильно…

Потом мы долго бесплодно толкались в кассах, пока я не подозвал милиционера, подарил ему на память десять долларов, и он через несколько минут принес нам билет на кишиневский поезд.

Я посадил ее в вагон, обнял на прощание и шепнул:

— Однажды все снова будет хорошо. Кота долго не будет… Пока не жди… Но он появится. Обязательно!

Ехал по забитой машинами Садовой, через жару, синий смог и пугающие новости по радио, и нервная дремота качала меня за рулем, как пьяного.

И долго не мог сообразить, что это такое звонит долго, резко, на мне, — пока не встряхнулся, поняв, что это звонит у меня в кармане сотовый телефон.

Выхватил трубку, включил и услышал рвущийся голос Марины:

— Серега! Серега! Сафоновцы сегодня убьют Кота…

— Подожди! Откуда ты?

— У метро «Динамо». Я убежала от своей охраны, еду к Лене Остроумовой… Они туда обязательно придут, они знают, что он там!

— Каким образом?

— Не знаю! Как я поняла, на твоей машине стоит радиомаяк, Сафонов всегда знает, где ты был, где находишься…