Золотая планета - Сергей Кусков

Та фыркнула, но спокойно, без эмоций — перекипело.

Дальше был обход всех прилежащих к дороге территорий и строений. Со стороны смотрелось серьезно — группа специалистов департамента в полной броне и при оружии с умным видом производит осмотр. Но мне было смешно — на самом деле группа состояла из троих сопляков, которым в настоящей безопасности вряд ли что-либо доверят, кроме стояния в оцеплении. Осмотр же заключался в том, что мы просто ходили и прислушивались к себе, к собственным субъективным ощущениям, не подводя действия ни к какому внятному из принятых на службе алгоритму. Не будь самых широчайших полномочий, нас бы вышвырнули за границу зоны, и были бы по-своему правы.

Но выгнать нас не могли. Более того, у нас было больше прав, чем у отряда департамента, подъехавшего чуть позже, быстро и четко, по-военному, взявшегося за дело. И несравнимо больше, чем у "рабочих лошадок", муниципальных сине-золотых гвардейцев.

Подполковник Гарсия, однофамилец нашей Нимфы, оказался мужиком толковым — не стал ничего объяснять или выслушивать, откозырнул и занялся своим делом, предоставляя нам делать свое, не вникая, что именно мы собираемся предпринимать. Лишь вкратце пояснил, как будет действовать его группа и где сидят снайперы, в качестве согласования планов. Я старался держаться с ним как можно увереннее, не показывать, что не просто новичок, а новичок в квадрате. Получилось, нет — не знаю, по лицу подполковника прочитать что-либо было сложно.

Наконец, зону оцепили, бойцы департамента и гвардейцы заняли свои места по периметру, к полосе же дороги начали подтягиваться зеваки. Прилет господина Марцелова — вещь неслыханная, тем более такой неожиданный. Еще несколько недель назад я бы и подумать не мог, что он возможен — так сильно раскалены были взаимоотношения между нашими государствами. Но, оказывается, в жизни все бывает, и удивленный народ стягивался к линии проезда машины, засвидетельствовать почтение.

Не знаю, как на других участках, но у нас почтение свидетельствовалось тихо. Главным шумовым центром стала группа молодых людей, студентов, развернувших огромный баннер с надписью, цензурная часть которого переводилась, как: "Иваны, шли бы вы назад, к себе домой?" Периодически парни выкрикивали кричалки мутного содержания, но их было не больше десяти человек, и особого беспокойства это не доставляло. Другие граждане, более степенного возраста и интеллигентного вида, выражали почтение тише, спокойнее — я насчитал около десятка плакатов с различной антироссийской символикой и риторикой.

Присутствовали и люди противоположной политической ориентации, но в меньшем количестве и с худшей организацией. В двух местах мелькнул российский триколор у кого-то на плечах, а так же несколько флагов, черно-желто-белых "имперок" Обратной Стороны. Однако, активисты русского сектора вели себя сдержанно и хлопот так же не доставили.

Но особенно умилили две сеньоры-латинос лет тридцати — тридцати пяти, одетые во все розово-белое, с накрашенными розовым щеками, с розовыми воздушными шариками-сердечками, привязанными к спинам. В руках они держали плакаты: "Хватит ненависти!" и "Давайте любить, а не воевать!". На головах у каждой были надеты смешные розовые рожки с белыми помпончиками, вроде тех, в которых бегают дети в Рождественскую ночь. Я пытался вспомнить, какое общественное движение они представляют, но так и не смог — мало ли их, тех движений в Альфе! Но настроили они меня на позитив, и это сказалось на дальнейшей работе как нельзя лучше.

Действо близилось к апофеозу, атмосфера вокруг становилась все напряженнее и напряженнее. Не знаю, как передать это ощущение… Вот будто ты стоишь по грудь в воде и ловишь телом волны — примерно так воспринимается эмоциональный фон толпы. Я нервничал все больше и больше, мне казалось, что что-то должно произойти, вот-вот, и именно здесь, на нашем участке. Но что — естественно, не знал

Еще раз попробовал войти в резонанс с Патрисией. Та не сопротивлялась, но вновь ничего не получилось, и я уловил по настрою, она этим огорчилась.

Паула ничего не могла сказать и ничем помочь — чувствовала себя предметом мебели и делала единственное, что возможно в ее ситуации, зыркала по сторонам, просматривая толпу тренированным взглядом телохрана. К сожалению, таких "телохранов" здесь и без нас хватает, и все тренированные, так что успехов на этом фронте я не ждал.

— Ладно, девчонки, машины скоро будут, пошли в обход по контуру.

Мы перелезли через ленточку, и под безмолвные взгляды гвардейцев оцепления медленно-медленно двинулись вдоль дороги. Кассандра шла чуть впереди, спина ее говорила, что она напряженно работает, но толку от этого не было. Паула мерно вышагивала сзади, как и положено самодвижущемуся неодушевленному предмету. Я, ввиду отсутствия надежд на напарниц, пытался компенсировать их, как мог, работая за троих, но повторюсь, мои способности ерунда, на границе статистической погрешности монстров вроде Лопес. Очень помогала психология, а так же природные навыки, которые открыл для себя еще в школе, в той жизни — способность читать людей по лицам. Я не считал это чистой экстрасенсорикой (хотя возможно, они и звенья одной цепи), скорее врожденной интуицией. Но сейчас были хороши все средства.

Психология… Без психологии телохрану никак нельзя. Причем не глубокой аналитической, над которой можно порассуждать вечером у камина, а мгновенной, вбитой на уровень рефлекса. Посмотрел, увидел в лице или жестах что-то не то, отреагировал. И как можно быстрее, так как скорость полета пули, и тем более иглы, если не успеешь отреагировать…

Но телохран в толпе ищет именно ОПАСНОСТЬ, непосредственную угрозу. Я же пытался копать глубже и с беглого взгляда понять, что за человек передо мной. Добрый? Злой? Добился в жизни чего-то? Нет? Ради чего пришел сюда и какую политическую линию поддерживает? И поддерживает ли вообще — может, просто так пришел, поглазеть? В работе отдела, который мы представляли, важны именно такие нюансы, а не только наличие оружия или нервного поведения, сопровождающего большинство непрофессиональных убийц, так называемых "мстителей".

Вот эта девчонка — просто любознательная сеньорита. Вспыльчивая, но с заниженной самооценкой. Скорее добрая, чем злая. Пришла потому, что ей интересно. А этот сеньор — корифей в политике, во всяком случае, сам себя таким считает. Лицо интеллигентное, любит и уважает себя, но, что плохо, не переваривает имеющих иную точку зрения, считая таких людей существами не совсем полноценными. О чем говорит его плакат с практически ощипанным перечеркнутым двуглавым орлом. А этот вообще подонок, вышел сюда ради сокровенного желания поучаствовать в драчке, если таковая возникнет. Ведь она возможна, просто черно-желто-белые сегодня настроены мирно. Следующий уже адекватнее, и не так плох. И точно не замысливает ничего дурного. А вот эта сеньорита… А та… А вон тот сеньор… А этот…