Король зимы - Бернард Корнуэлл

— Но ты будешь сражаться за Артура? — спросила она.

— До конца, леди, — ответил я и смущенно добавил: — И за тебя тоже.

Она улыбнулась.

— Спасибо.

Мы повернули к небольшому источнику, бившему из устроенной в римской стене каменной ниши. Струя воды орошала сад, а из расселин между покрытыми мхом камнями свисали засунутые кем-то обетные ленты. Переходя через ручеек, Гвиневера приподняла край своего зеленого, цвета неспелого яблока, платья.

— В королевстве есть тайная партия Мордреда, — сказала она, словно повторяя слова епископа Бедвина, произнесенные им в ночь моего возвращения. — По большей части они христиане и молятся своему Богу о поражении Артура. Не понимают, что, если он будет повержен, им придется лебезить перед Горфиддидом. Впрочем, я заметила, для христиан это обычное дело. Будь я мужчиной, Дерфель Кадарн, мой меч снес бы три головы: Сэнсама, Набура и Мордреда.

Я ни секунды не сомневался в ее словах.

— Но если Сэнсам и Набур — лучшие из тех, кого могут выставить приверженцы Мордреда, леди, — сказал я, — то Артуру не о чем беспокоиться.

— Король Мелвас, подозреваю, тоже из них, — проговорила сквозь зубы Гвиневера, — и кто знает, сколько таких? Почти каждый странствующий священник в королевстве смущает людей вопросом: зачем им умирать за Артура? Я бы всем им снесла головы, но предатели не любят выползать на свет. Они таятся во тьме и бьют, когда ты повернулся к ним спиной. Но если Артур сокрушит Горфиддида, все они станут петь ему хвалу и притворяться, что всегда были его приверженцами. — Она плюнула, отгоняя зло, и резко повернула ко мне голову. — Расскажи мне о короле Ланселоте.

Мне показалось, что мы наконец добрались до главной причины этой уединенной прогулки под яблонями и грушами.

— Я не знаю его по-настоящему, — уклонился я от прямого ответа.

— Он хорошо говорил о тебе прошлой ночью, — сказала она.

— Да? — ухмыльнулся я.

Мне было известно, что Ланселот и его спутники все еще жили в доме Артура, и я, не желая встречи с ним, был очень рад, что он отсутствовал на обеде.

— Он говорил, что ты великий боец, — сказала Гвиневера.

— Приятно слышать, — кисло ответил я, — что иногда он не гнушается правды.

Я решил, что Ланселот правит по ветру, пытаясь обрести благосклонность Артура, и потому рассыпает хвалы человеку, который слывет его другом.

— Может быть, — задумчиво проговорила Гвиневера, — воины, пережившие такое ужасное поражение, как падение Инис Требса, всегда заканчивают перебранкой, взаимными обидами и обвинениями?

— Пережившие? — хрипло вскричал я. — Я видел, леди, как он бежал из Беноика, но что-то не заметил на его лице переживаний. Не припомню и перебинтованной руки, которую после он выставлял напоказ.

— Он не трус, — живо возразила она. — Левая рука его унизана воинскими кольцами, лорд Дерфель.

— Воинские кольца! — хмыкнул я, запустил руку в кошелек у себя на поясе и вытащил целую горсть таких штуковин. У меня их было теперь столько, что я без сожаления расшвырял всю горсть по траве, испугав шотландских борзых, которые боязливо жались к своей хозяйке. — Любой может набрать полные карманы воинских колец, леди.

Гвиневера некоторое время смотрела на тускло поблескивавшие в траве железные кольца, потом отбросила одно из них ногой.

— Мне нравится король Ланселот, — сказала она вызывающе, и это охладило меня и заставило умолкнуть. — И мы должны заботиться о нем. Артур чувствует, что мы все виноваты в падении Беноика, и самое меньшее, что можно сделать, это обращаться достойно и с честью с теми, кто выжил. Я прошу тебя быть добрым с Ланселотом. Ради меня, лорд Дерфель.

— Да, леди, — сказал я кротко.

— Надо найти ему богатую жену, — увлеченно продолжала Гвиневера. — У него должны быть земли и люди под его командой. Думнонии повезло, что он прибыл к нашим берегам. Нам нужны хорошие солдаты.

— Ты права, леди, очень нужны, — согласился я.

Она уловила в моем тоне легкую насмешку и поморщилась, но не отступилась.

— Король Ланселот, — сказала она, — стремится стать поклонником Митры, и мы с Артуром не будем ему в этом препятствовать.

Я вскипел от гнева. Слишком уж легкой и доступной казалась им моя религия.

— Митра, леди, — холодно проговорил я, — религия для смелых.

— Даже тебе, Дерфель Кадарн, я бы не советовала увеличивать количество врагов, — так же холодно отвечала Гвиневера, открыто давая понять, что она превратится в моего непримиримого врага, посмей только я встать на пути Ланселота, и уж наверняка сметет любого, кто захочет помешать Ланселоту пройти испытания в мистерии Митры.

— До зимы, леди, все равно ничего не будет происходить, — уклончиво ответил я.

— Но пусть это произойдет, — с нажимом сказала она и открыла дверь, ведущую в дом. — Спасибо, лорд Дерфель.

— И тебе спасибо, леди, — пробормотал я, поворачиваясь к выходу из сада и сбегая со ступеней.

Десять дней! Всего десять дней, думал я, понадобилось Ланселоту, чтобы превратить Гвиневеру в свою горячую защитницу. Я проклинал все на свете, клялся, что скорее превращусь в ничтожного христианина, чем увижу Ланселота пирующим в пещере над окровавленной головой быка. Я трижды ломал стену щитов саксов, несчетно погружал Хьюэлбейн по рукоять в грудь врагов моей страны, прежде чем был избран на службу Митре, а Ланселот только хвастал и принимал воинственные позы.

Я вошел в зал и увидел сидящих рядом Бедвина и Артура. Они выслушивали бесконечные жалобы толпившихся вокруг просителей. При моем появлении Бедвин сошел с помоста и отвел меня в сторонку.

— Я слыхал, что ты теперь лорд, — сказал он. — Мои поздравления.

— Лорд без земли, — горько усмехнулся я, все еще во власти неприятного разговора с Гвиневерой.

— Земли достаются с победой, — сказал Бедвин, — а победа достается в битве, лорд Дерфель, а боев у тебя скоро будет предостаточно.

Тут резко распахнулась дверь, и Бедвин умолк. В зал стремительно вошел Ланселот в сопровождении своих приверженцев. Бедвин поклонился ему, а я лишь кивнул. Король Беноика мельком глянул на меня, удивляясь моему присутствию в высоком собрании, но ничего не сказал и направился к Артуру, который тут же приказал внести на помост третий стул.

— Разве Ланселот уже член Совета? — сердито спросил я у Бедвина.

— Он король, — спокойно пояснил Бедвин. — Не станешь же ты требовать, чтобы он стоял, пока мы сидим.

Я заметил, что у короля Беноика все еще была забинтована правая рука.

— Полагаю, рана короля настолько серьезна, что он не сможет идти в поход вместе с нами? — едко спросил я.