Записки под партами - Ники Сью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Просыпаться в чужой квартире для меня в новинку. Не сразу даже понимаю, где оказалась. Потом доходит и опять румянец на щеки лезет. Тянусь к телефону, вчера не думала ни о чем, кроме как о Матвееве. Опять корю себя, что не стоит впускать чужака в свою обитель, но, кажется, сердце уже само решило за меня.
На экране вижу сообщение от Игоря с поздравлением, удивительно, что он решил написать. Все же разошлись мы так себе. От папы ничего нет, да и от мачехи тоже. Как будто Таисии Филипповой в их жизнях не существует. К горлу подкрадывается обида, ведь со мной могла и беда приключится. Неужели я настолько ненужный элемент в их мозаике.
С грустными мыслями встаю, и иду в ванну. В зеркале замечаю на себе майку Дани и становлюсь морковкой, как только решилась натянуть ее на себя. Хотя она чистая и пахнет порошком, но все равно это слишком смущающий элемент. Однако вчера мне так не показалось. Приняла и не задумалась, видимо шампанское дало о себе знать.
После душа прихожу на кухню, в поисках воды. Иду тихо, на цыпочках, вдруг Даня еще спит. Но на столе замечаю записку, где он сообщает, что отъехал в магазин за чаем и булочками. Чувствую себя до жути неловко. Во-первых, одна в чужой квартире, а во-вторых, человек проявляет такую заботу, по отношению ко мне, как потом отблагодарить его. Мысли мои правда прерывает звонок в дверь. Спокойно иду открывать, полагая, что Матвеев просто не может ключи достать, руки вероятно заняты.
Но меня ждет сюрприз. На пороге стоит невысокая худенькая женщина лет тридцати пяти. Длинные русые волосы завиты в кудри, глаза яркие такие, как звезды в небе, пухленькие губки и прямой нос. На ней белое длинное пальто нараспашку, а под низом платье шерстяное чуть выше колен. Не сразу понимаю, кто передо мной стоит. Уж больно сходства мало.
Дама окидывает меня любопытным взглядом, оценивающе пробегается от лица до пят, а затем без всяких слов переступает порог. Не разувается даже, королевской походкой дефилирует вглубь квартиры, так будто я пустое место. Закрываю за ней дверь и на ватных ногах следую в комнату. Кто она такая, и что хочет, не пойму. Но явно не посторонний человек, иначе бы осталась у дверей.
- Добрый день, - решаюсь нарушить тишину я, стараясь выглядеть воспитанной. Женщина, однако, не обращает на меня никакого внимание, зато активно роется в книгах, которые лежат на полке возле телевизора.
- Что вы делаете? – Подхожу ближе, слегка наклоняюсь и пытаюсь разглядеть, чем она занята. В ответ получаю недовольный взгляд и она, наконец, подает голос.
- Ищу бумажку, здесь должна быть.
- Бумажку? – Переспрашиваю, опять же самым вежливым тоном, какой только могу воспроизвести.
- Ты иди с той стороны посмотри, если хочешь, чтобы я поскорей ушла отсюда. – Сообщает холодно и равнодушно она мне.
- А вы… - нерешительно спрашиваю я, - собственно кем будете?
- Матерью хозяина квартиры, - без всякого интересно сообщает женщина, чем ошарашивает меня с ног до головы.
- Ой, простите, пожалуйста, - тут же выдаю я. Неловко становится, не так, совсем знакомятся с мамами парней, к которым испытываешь симпатию.
- За что? – Дама, наконец, перестает рассматривать книги и переводит взгляд в мою сторону. Выглядит она как-то устало что ли, но при этом очень эффектно. Такая же красивая, как и сын. Только вот схожести внешней между ними никакой.
- Ну… - начинаю теребить кончики рукавов, устремляю взгляд на пол, будто там могу найти ответы на все вопросы.
- Милая моя, - женщина вздыхает и усаживается на диван. Закидывает ногу на ногу, да так эффектно, что я смущаюсь даже. – Ты особо-то сердечко не раскрывай. Все мужики козлы, они не стоят и гроша ломанного.
- Что? – Поднимаю на нее глаза, а она смотрит так, будто вспоминает самый отвратительный эпизод в своей жизни.
- Что мой сын, что любой другой, - устало, говорит, шатая ногой, - все они однажды уходят. Либо ты пользуешься мужиком, либо мужик пользуется тобой.
- Вы все не так поняли, - заикаясь, отзываюсь я. Мне начинает казаться, что мама Дани совсем не такую девушку, как я представляла рядом с сыном. Все-таки они богатые, красивые, а я… лягушка из болота.
- Да мне плевать спишь ты с ним или нет, - говорит мать Дани. И ведь не высокомерно звучат ее слова, просто тон режущий, как лезвием по стеклу. Не веет от нее лаской и теплом.
- Что простите…
- Даже если он решит жениться на тебе, однажды все равно бросит. Найдет себе молодуху и дело с концом. Мужики не думают о нас и наших чувствах, им плевать. Оставляют после себя потомство, которое каждый день напоминает о том, как тебя растоптали и выкинули. – Я смотрю на женщину перед собой и вижу, как каждое слово она выплевывает с такой ненавистью и с такой безысходностью. Будто ее поезд сошел с рельсов, будто дорогу к дому завалил камнепад, и пути назад нет, и вперед тоже.
- Я могу ошибаться, но любовь к мужчине и любовь к ребенку от него, это ведь разные вещи, - произношу тихо, потому что боюсь задеть, боюсь разозлить и показаться бестактной.
- Тебя просто не ломали еще, - отмахивается женщина и слега улыбается, хоть по лицу вижу, что ей не до радости.
- Ломали, только другими руками, - шепчу я, опуская голову. Думаю о маме, о папе, о мачехе и всех тех годах, которые прошли мимо. – Боль ведь не уменьшается от того, что вы отказываетесь ее принимать. Наоборот, она становится похожей на кирпичную стену, на железобетонную конструкцию, откуда не выбраться, даже если сильно захотеть.
