За горным туманом - Карен Монинг

Хок все еще не верил. Если бы он только произнёс имя Адама на гаэльском, он бы получил его настоящее имя.

— Так просто, Рушка? Ты хочешь сказать мне, что он был так самодоволен и уверен в себе, что назвался Адамом Блэком? — Амаден Ду[32]. Хок произнёс это имя мысленно в своем сознании. Дословно переведённое, оно означало Адам Блэк.

— Да. Но есть одна загвоздка, Хок. Сначала ты должен его найти. Он может оказаться у тебя в подчинении, только если он присутствует в этот момент и ты произносишь его имя, глядя прямо ему в глаза. А говорят, его глаза могут моментально свести с ума.

— Уже испытал это, — рассеянно пробормотал Хок. — Почему ты не рассказал мне всё это, пока он был ещё здесь? Пока не забрал Эдриен обратно?

Рушка покачал головой.

— Ты бы мне поверил, если бы я сказал тебе, что Адам из мифической расы? Что мы верили тому, что он принёс девушку сюда для какой-то странной мести? Лидия говорила мне, что ты даже не верил, что она из будущего до тех пор, как не увидел её исчезновение своими глазами.

Хок нахмурился и нетерпеливо потёр свой подбородок.

— Это так, — наконец, нехотя он признал он. — Но ты мог предупредить…

— Я сделал это, Хок, помнишь? Настолько, насколько мог в день похорон Зельди.

Хок сдержанно кивнул. Правда. Но его голова была так заполнена мыслями о его жене, что он поставил свои желания выше предостережений.

— Кроме того, даже если бы я думал, что ты поверишь, я всё же вероятно не рассказал бы тебе. Подчинять эльфов стоит лишь в крайнем случае. Это опасное дело. Настоящим именем ты можешь подчинить шута только один раз — и строго дословно по твоему приказу. Шут подчиняется только в точности тому, что ты ему говоришь. Скажи ты ему, «Я приказываю тебе принести Эдриен назад», и он принесёт её. Но она может быть мёртвой, потому что ты детально не указал в каком состоянии ее принести.

Хок отбросил голову назад и позволил вырваться скорбному воплю досады и раздражения.

Рушка продолжил.

— Или если ты сказал бы «Отправь меня к ней», он сделал бы, но ты мог бы оказаться мёртвым. Или превращённым в ящерицу, если ему придёт такая мысль в голову. Это очень опасное дело — пытаться подчинить эльфийского шута.

Хок потирал своё чисто выбритое лицо и смотрел пристально на языки пламени, сосредоточенно слушая, что дальше говорил Рушка. Он сортировал потоки сведений, тщательно их разбирая. Это можно было сделать. Да, можно. Когда Рушка наконец замолчал, они провели ещё какое-то время в полной тишине, только огонь потрескивал в камине.

— Если ты решишь попытаться, у нас всё ещё есть одна маленькая проблема, мой друг, — оповестил Рушка.

— Что там ещё? — рассеянно спросил Хок.

— Он ушёл. Как ты найдёшь его? Я знавал людей, которые искали легендарных эльфов всю жизнь, и никогда не видели хотя бы безпризорного келпи, Хок.

Хок задумался об этом на мгновенье, потом улыбнулся.

— Говоришь, он эгоцентричный?

— Да.

— Тщеславный, очевидно.

— Да, — подтвердил Рушка.

— Склонный к приступам гнева и обманам, как я полагаю, ты выразился бы.

— Да.

— И как показалось, он пришёл сюда, подгоняемый таким человеческим чувством, как ревность. Ко мне.

— Это правда.

— Хорошо. Тогда я собираюсь на самом деле встряхнуть его мерзкий мирок.

— Что ты задумал, Хок? — спросил Рушка, с едва уловимым намёком на улыбку на обветренном лице.

Хок усмехнулся и поднялся на ноги. Ему нужно было кое-что сделать.

Эдриен мчалась вверх по ступенькам Коттейл-Лейн, 93 с большей энергией, чем была у нее в течение нескольких месяцев.

— Мария! Мария! — закричала она, когда нырнула сквозь дверь, ища миниатюрную кубинскую женщину, которая стала для неё кем-то большим, чем её домработницей за последний месяц; сейчас она была скорее ей как мать и дорогой друг.

Эдриен решительно приказала Марии переехать в дом к ней, и постепенно они обе погрузились в восхитительные ритуалы их дружбы; чаепитие по ночам, утренние беседы, разделённые смех и слёзы.

— Мария! — позвала она снова. Тогда, заметив Луни, она подхватила её и закружилась с испуганным котёнком по прихожей.

— Эдриен? — она появилась в дверном проёме, а её глаза светились надеждой. Мария внимательно пробежалась глазами по Эдриен; её сияющее лицо, её искрящиеся глаза. — Ты видела его — доктора?

Эдриен быстро кивнула головой и крепко обняла Луни. Кошка издала раздражённое мяуканье и выгнулась. Обе женщины молча обменялись улыбками над головой кошки.

— И врач сказал… — подбодрила Мария.

— Ты была права, Мария! Это потому я чувствовала себя такой больной. У меня будет ребёнок Хока, Мария, — воскликнула Эдриен, не в состоянии больше удерживать новость в себе. — У меня внутри растет ребёнок Хока!

Мария захлопала в ладоши и радостно засмеялась. Эдриен со временем исцелится. Ребёнок от любимого мужчины может вселить надежду в любое женское сердце.

Хок нанял пятьдесят арфистов и шутов и научил их новым песням. Песням о ничтожном эльфийском шуте, который был изгнан из Далкита-на-море легендарным Хоком. И так как он сам был легендой в своё время, его сказания свидетельствовали о значительной истинности и неослабевающем могуществе. Актёры были восхищены эпическим величием такого неистового сказания.

Когда они отрепетировали до совершенства песенки и припевы о победе над шутом, Хок отправил их в графства Шотландии и Англии. Гримм сам сопровождал труппу актёров, путешествующих по Эдинбургу, чтобы помогать распространять сказание, пока Хок проводил поздние часы у свеч, записывая, перечёркивая и совершенствуя свой приказ для шута, к тому моменту, когда он придет. Время от времени, в ранние утренние часы, он тянулся к своему набору острых шил и клинков и начинал вырезать из дерева одного за другим игрушечных солдатиков и куколок.

На острове Морар Королева сдержала деликатный смешок своей маленькой рукой, когда напевы нового представления донеслись из-за моря. Адам зарычал.

Шут в течение долгих месяцев злорадствовал по поводу поражения Хока. Самодовольно он говорил Королю и любому, кто его слушал:

— Он может и красавчик, но ему не сравнится со мной. Всего лишь глупое миленькое лицо.

Король проказливо приподнял бровь, не в состоянии удержаться от того, чтобы не подразнить шута.

— Это он глупый? Он был побеждённым? Ох, ох, шут, кажется, поистине не зря мы дали тебе такое имя. Легенду о эльфийском шуте только что переписали. Целую вечность смертные будут помнить о твоём поражении, а не его.