Вампиры. Путь проклятых - Генри Олди

— Вы уверены? — Карина смерила Альберта еще более оценивающим взглядом.

— Да. Ну, хотя бы взять ваш «Мерседес», который похож на все что угодно, кроме «Мерседеса». Можно подумать, что вы относитесь к нему, как к живому существу.

— Это так бросается в глаза?

— Еще бы!

— А если это действительно так? Жить — значит существовать и вести себя. Согласны?

— Ради Бога, Карина, я в отпуске и вообще не люблю философии без повода. Если вам так нравится — пусть будет так. Кстати, мы уже почти приехали. Вы здесь никогда не были?

— Была. Но с тех пор прошло много времени.

— Карина, если вы инопланетянка, признавайтесь сразу!

— Увы! Это было бы слишком… интересно.

— Нет, не прикидывайтесь. Считайте, что я вас разоблачил.

Обычно улыбка Альберта на женщин действовала обезоруживающе, не устояла перед ней и Карина — рассмеялась, но тут же резко прервала смех.

Быстро темнело. Пахло соснами, двигались навстречу огни у въезда в кемпинг.

— Остановите, — попросила Карина, когда они подъезжали к воротам. — Я останусь здесь.

— Но почему?

— У меня нет с собой денег.

— Тогда я уплачу — ведь это я вас сюда затащил.

— Мы лучше переночуем тут.

— «Мы»?

— Я и он. — Карина кивнула в сторону ползущего на буксире «Мерседеса».

— Нет, так не годится. Я же сказал, что уплачу.

— Я против. К тому же, там попросят предъявить документы. А их у меня нет. Вообще нет. — Она сказала это спокойно, но нога Альберта невольно нажала на тормоз.

— То есть как… нет?

— А вот так. Нас не существует.

— Нет, подождите. — Что-то было не в порядке со смыслом произнесенной фразы. — Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Я просто хочу остаться тут.

— Ты собрала машину из частей других автомобилей и не зарегистрировала?

— Нет… Ты не поймешь. — Она тоже перешла на «ты». — А я не знаю, нужно ли тебе объяснять.

— И у тебя ни разу не проверили права?

— Мы ни когда не нарушаем правила дорожного движения.

Снова «мы» звучало, как относящееся к людям.

— Ну ладно, как знаешь, — нехотя сказал Альберт. — Но, по крайней мере, поужинаем вместе…

…Ночью Альберту спалось плохо, хотя никакие тяжелые мысли не мучили его. Скорее всего, сказывалась усталость: спать хотелось еще с утра, но он слишком хорошо убедил себя в обратном. Постепенно дождь стих и только последние капли завершали свой путь по длинным сосновым иглам, четко и звонко оповещая всех о своем падении на жестяную кровлю. За тонкой, едва ли но просвечивающейся стенкой тоже не спали: играли в карты. Тихо потрескивал радиоприемник. Поворочавшись на кровати, провисающей, как гамак, и скрипящей при каждом движении, Альберт, наконец, встал. Спать уже совсем не хотелось. Накинув куртку, он вышел из крошечного фанерного домика. В свете низкого мощного фонаря ярко зеленела уцелевшая трава; сейчас она казалась намного гуще, чем вечером. Неестественно яркими выглядели и закрытые чехлами автомобили; можно было подумать, что это чудаки-туристы пристроились здесь со своими странными палатками. Ближе к ограде появились и настоящие палатки. Света здесь было меньше, и сильный в центре кемпинга запах бензина и солярки отступал перед смешанным ароматом сырости, хвои и намокшего мха.

Побродив бесцельно несколько минут, Альберт направился к ограде, за которой должен был стоять «Мерседес» Карины. Здесь было почти темно, и только выбивающийся из щелей палаток свет помогал различать дорогу. Нога Альберта наткнулась на что-то твердое и он чуть не упал. Пошарив перед собой носком ботинка, он убедился, что перед ним лежит кусок ограды, достаточно большой для того, чтобы в образовавшуюся дыру могла въехать машина. «А они еще охраняют вход», — хмыкнул Альберт, и вдруг ему стало очень неуютно. Неясный смутный страх, возникший вначале как неопределенный импульс, вдруг охватил ого. Там, за оградой, его ждала смертельная опасность — Альберт не знал, что вызвало эту уверенность, но ему захотелось бежать подальше от этого места. Ноги слабели, по позвоночнику метались электрические мурашки. Ощущение опасности росло с каждой секундой. Оставаться здесь было нельзя, но уйти не было сил. Страх гипнотизировал, взъерошивал волосы на затылке и заставлял сердце замирать едва ли непосле каждого удара. Хотелось плакать, кричать, молить о пощаде неизвестно кого, но крик застревал в горле и неясно даже было, сколько прошло времени с начала предчувствия ужаса: секунда, две, или целый час. Понятие времени потеряло смысл, остались только страх и темнота. Собрав остатки воли, Альберт сделал шаг назад — и тут во тьме вспыхнули огромные глаза, на миг осветив оскаленные металлические зубы, и из леса донеслось рычание.

Альберт с воплем кинулся прочь. Кричал он беззвучно. Где-то в глубине рассудок говорил ему, что это были всего лишь автомобильные фары и звук заработавшего мотора, но все остальное — сердце, душа, или что там еще есть у человека, отказывались принять это простое объяснение. Увиденное во тьме не было автомобилем, не могло им быть, в крайнем случае, там находилось чудовище, принявшее вид автомобиля, ночной монстр технологического века.

Такого всепоглощающего животного ужаса Альберт не испытывал ни разу в жизни. Он мчался на подкашивающихся ногах, и пространство становилось такой же абстракцией как и время. Он знал, что за ним никто не гонится, но все равно казалось, что спина ощущает дыхание автомобилеподобного монстра. «Не сходи с ума!» — требовал рассудок, но голос его не был слышен. Теперь враждебным казался весь кемпинг — чудовище смотрело на Альберта каждым клочком тьмы, выглядывало из-за каждого домика, заставляло дрожать свет фонаря… Почти в полубреду Альберт ворвался в свою комнатку, ухитрился как-то включить свет, и только тогда смог более или менее взять себя в руки. Страх был с ним — Альберт почти физически ощущал непрочность стен, не способных устоять перед чудовищем с мордой автомобиля, — по крайней мере, теперь можно было попытаться разобраться в своих чувствах.

Что с ним такое случилось? Виноваты нервы? Но он обычно на нервы не жаловался. Переутомление? Этого объяснения было явно недостаточно. Дело не в автомобиле — теперь он вновь склонялся к тому, что там находился всего лишь автомобиль. Было что-то другое, заметное только подсознанию. Возможно, он уловил боковым зрением какое-то движение, возможно — услышал странный шум, вспыхнувшие фары довершили эффект. Конечно, и усталость сыграла свою роль… И все-таки — что могло так ужаснуть уравновешенного взрослого мужчину? Что это было?

Нервы… А ведь еще раньше, на дороге, ему уже чудился чей-то взгляд, но тогда это было не страшно, а просто неприятно. Может, так сходят с ума?