Том 5. Следопыт или На берегах Онтарио - Джеймс Купер

— Сержант, мы должны позволить Мэйбл следовать влечению собственного сердца. Она молода, и ее не гнетет пока никакое горе. Упаси господь, чтобы по моей вине хотя бы одна пушинка заботы отяготила ее душу, полную радости. Пусть смех ее всегда будет таким же счастливым и звонким, как сейчас.

— Скажи, ты объяснился начистоту с моей дочерью? — быстро и довольно резко спросил сержант.

Следопыт был слишком честен, чтобы не ответить правдиво на вопрос, поставленный так прямо, и слишком благороден, чтобы выдать Мэйбл и навлечь на нее гнев отца, который, как он хорошо знал, рассердившись, бывал очень горяч.

— Да, сержант, мы поговорили откровенно, — ответил он, — но если Мэйбл можно полюбить с первого взгляда, то обо мне этого не скажешь!

— Неужто девчонка посмела отказать тебе, лучшему другу своего отца!

Следопыт отвернулся, чтобы скрыть гримасу боли, которая — он это почувствовал — исказила его черты, и продолжал, как обычно, своим ровным, спокойным голосом:

— Мэйбл слишком добра, чтобы оскорбить человека, она даже собаке не скажет грубого слова. Просто я не спрашивал так, чтобы мне могли отказать наотрез.

— Уж не ждал ли ты, что Мэйбл первая бросится тебе на шею? Она не была бы дочерью своей матери, если бы так повела себя, да и я усомнился бы тогда, моя ли это дочь. Дунхемы так же любят действовать в открытую, как и его величество король, но они никому не навязываются. Предоставь мне самому уладить это дело. Следопыт, и я не буду откладывать его в долгий ящик. Сегодня же вечером я переговорю с Мэйбл от твоего имени, ведь здесь ты — главное лицо.

— Я бы тебе не советовал, сержант, я бы не советовал. Я сам потолкую с Мэйбл и, думаю, в конце концов все уладится. Молодые девушки пугливы, как птицы. Они не слишком любят, чтобы их торопили и говорили с ними резко. Предоставь это дело мне и Мэйбл.

— С одним условием, дружище: дай руку честного разведчика, что при первой же возможности поговоришь с Мэйбл без обиняков и не будешь ходить вокруг да около.

— Я спрошу ее, сержант, непременно спрошу, но тоже при условии, что ты не будешь вмешиваться. Да, я обещаю спросить Мэйбл, хочет ли она стать моей женой, даже если она в ответ рассмеется мне в лицо.

Сержант Дунхем весьма охотно обещал не вмешиваться, ибо он упорствовал в своем заблуждении, уверенный, что человек, столь любимый и уважаемый им, не может не быть угодным и его дочери. Сам он женился на девушке много моложе себя и не находил ничего дурного в том, что между Следопытом и Мэйбл была большая разница в летах. Мэйбл была настолько выше отца по образованию и воспитанию, что он даже не мог постичь всей разницы между нею и собой; ибо такова одна из прискорбнейших особенностей общения образованности с невежеством, хорошего вкуса — с безвкусицей, утонченности — с вульгарностью, что судить эти высокие качества неизбежно призваны те, кто не имеет о них ни малейшего понятия. Так и сержант Дунхем был не способен вполне оценить вкусы Мэйбл или хотя бы приблизительно представить себе ее чувства, подчиняющиеся не столько рассудку, сколько безотчетным порывам и страсти. Но при всем том наш почтенный служака был не так уж неправ в оценке шансов Следопыта, как это могло бы показаться на первый взгляд. Зная, как никто, все неоспоримые достоинства этого человека — его правдивость, чистоту помыслов, отвагу, самоотверженность, бескорыстие, — сержант был не столь уж безрассуден, полагая, что подобные качества должны произвести глубокое впечатление на сердце каждой женщины, которой пришлось бы узнать их; величайшее заблуждение отца состояло в том, что он воображал, будто дочь его может сразу, по наитию, угадать все эти качества, которые он изучил за долгие годы дружбы и совместных скитаний.

Следопыт и старый солдат спускались с холма к озеру, продолжая беседовать. Сержант старался убедить друга, что только робость помешала ему добиться успеха у Мэйбл и что настойчивость принесет ему победу. Следопыт был слишком скромен, слишком неуверен в себе, к тому же его сильно обескуражило недавнее объяснение с Мэйбл, и он не очень верил словам Дунхема. Но отец привел столько доводов, казавшихся убедительными, и было так отрадно надеяться, что девушка еще может принадлежать ему! Читатель не должен удивляться, что ее недавнее поведение уже представлялось этому неискушенному сыну лесов в том свете, в каком ему хотелось бы его видеть. Правда, не все слова сержанта он принимал на веру, но уже готов был согласиться, что только девичья стыдливость и неумение разобраться в своих чувствах побудили Мэйбл говорить с ним таким языком.

— Квартирмейстер не по нраву Мэйбл, — заметил Следопыт в ответ на какое-то замечание своего спутника. — Для нее он всегда останется волокитой, у которого уже было четыре жены, если не все пять.

— Да, многовато! Я допускаю, что мужчина может жениться дважды, это не оскорбляет добрых нравов и приличия, но четыре — это чересчур!

— По моему разумению, и один-то раз жениться — целое "обстоятельство", как говорит мастер Кэп, — вставил Следопыт, заливаясь своим беззвучным смехом. Он уже немного успокоился, и к нему возвращалась его обычная жизнерадостность.

— Так оно и есть, дружище, и даже очень важное "обстоятельство". Если бы я не предназначил тебе в жены Мэйбл, то советовал бы тебе всю жизнь оставаться холостяком. Но вот и моя дочка. А теперь — молчок!

— Эх, сержант, боюсь, что ты все-таки ошибаешься!

  ГЛАВА XIX

Таков был этот безмятежный

И живописный сельский уголок.

Мэйбл ждала на берегу, и пирогу тотчас же спустили на воду. Следопыт переправил своих спутников через полосу прибоя с таким же искусством и ловкостью, как раньше их высадил, и, хотя Мэйбл порозовела от волнения и сердце у нее не раз сжималось от страха, ни капли воды не брызнуло на них, пока они плыли к "Резвому".

Озеро Онтарио похоже на вспыльчивого человека, который быстро загорается гневом, но так же быстро остывает. Волны совершенно улеглись, и, хотя, насколько можно было окинуть глазом, у берега еще пенился прибой, это была лишь узкая сверкающая полоска, которая то появлялась, то таяла, как тают круги, расходящиеся от брошенного в пруд камня. Якорные канаты "Резвого" едва виднелись над водой; Джаспер уже поднял паруса, готовые к отплытию, чуть только их наполнит долгожданный попутный ветер.

Солнце уже село, когда захлопал грот, и форштевень "Резвого" начал рассекать воду. Дул легкий южный ветерок, судно держало курс вдоль южного берега, намереваясь при первой возможности повернуть опять на восток. Ночь прошла тихо, сон отдыхавших людей был глубок и покоен.