Приди, приди возрождение - Петр Мамченко

Забуза что-то сказал, но я не услышал, так же, как и ответа Хаку. Но, похоже, услышал Какаши:

— Не стоит недооценивать мою команду. Саске — последний из Учиха, и уже больше года владеет Шаринганом. Сакура — лучший теоретик выпуска. И последний, самый шумный, самый безалаберный шиноби Конохи… Но я, пожалуй, не буду рассказывать о его улучшенном геноме, раз уж вы до сих пор не догадались, пусть это будет для вас… сюрпризом!

Забуза что-то выдал в ответ, но мне некогда было выслушивать трёп джонинов, тип в маске опять нёсся меня, прямо на ходу складывая печати обеими руками. А поток чакры был таков, что его, наверное, даже обычный человек ощутил бы! Пришло время выкладывать козыри…

Не задумываясь, я сложил собственную серию печатей, запуская во врага самый мощный огненный шар, а затем обрушил на Хаку целый ливень шурикенов. Боец в маске частично отбил, частично увернулся ото всех. И, к моему огромному сожалению, мне не удалось сбить его с концентрации — если это вообще было возможно, помешать активации дзюцу, не выученного, а полученного, как часть улучшенного генома.

Я в три прыжка отскочил к самому краю моста, где совсем неизящно поскользнулся, и ушёл вниз, успев ещё уловить вскрик Сакуры, и крайне краткое, но весьма неприличное высказывание Какаши. Тадзуна промолчал, похоже, он уже перестал разбирать, что где происходит, всё же, бой происходил на очень приличной скорости. Надеюсь, им станет легче от того, что «Саске» исправил свою ошибку и вернулся к бою. И ещё больше надеюсь, что теневой клон продержится достаточно долго в клетке из ледяных зеркал, чтобы передать хоть какую-нибудь информацию, к моменту, когда его развеет этот злобный снегур! Нет, я не трус, но и не мазохист.

На верху, тем временем, что-то закричала Сакура, затем послышался громкий лязг, и голос Забузы:

— Не забывай про меня, Какаши! Пусть детишки поиграют вдвоём, не будем им мешать.

К сожалению, мост оказался слишком массивным, чтобы можно было что-нибудь рассмотреть сквозь него Шаринганом. Соблюдая предельную осторожность, я аккуратно высунулся сбоку, и не увидел ничего, кроме густого, как сметана, тумана. Отлично! Можно сесть с краю, и не тратить чакру зря. Я и так ополовинил свой запас, отправив клона, а ведь вернётся далеко не всё, надеюсь, противник тоже хорошо потратился на свою зеркальную пакость.

Туман приглушал звуки, но несколько раз я слышал громкий лязг. И совсем уж тихо звучал голос Хаку из-под ледяного купола.

И тем большей неожиданностью для меня оказалась боль в глазах. На секунду показалось, что мне плеснули в лицо кислотой, и сейчас глазные яблоки просто вытекут наружу. К счастью, это длилось недолго. Я вытер глаза рукавом, и поднялся на ноги. Мир вокруг обрёл поразительную чёткость, а в тумане я отчётливо видел следы чакры, и даже мог определённо сказать, что это техника Воды.

Клон всё же погиб, но перед этим сделал мне просто царские подарки — новую ступень Шарингана, и воспоминания о битве под куполом. Стремительные движение фигуры, переходящей от зеркала к зеркалу, траектории ледяных игл, углы атак. И пусть ко мне вернулось совсем немного чакры — это того стоило. Теперь я был уверен в своей победе.

Я подошёл к ледяному куполу как раз к моменту, когда тот начала раскрываться, разделяясь на отдельные зеркала. Красивое, хоть и не слишком практичное дзюцу, жаль, что мне никогда его не скопировать, даже владей я Водой и Воздухом. Но теперь, по крайней мере, я достаточно знал его, чтобы избежать ловушки.

Нет, Хаку всё же попытался воспользоваться своим битым козырем, манипулируя отдельными зеркалами, водой, из которой должны были подняться недостающие, и даже потоками воздуха, что должны были подхватить меня, и швырнуть в центр строящегося купола, но сейчас я видел, и с лёгкостью уклонялся от ручьёв и потоков ветра, каждый раз меняя позицию за считанные мгновения до захвата. Меня вполне устраивала позиционная борьба — громоздкое дзюцу явно выматывало Хаку.

В конце концов, он и сам понял это, и, с некоторым раздражением, сложил пару печатей. Зеркала просто взорвались. Шрапнель из льда ударила во все стороны разом, но именно я, стоящий почти в упор, сумел правильно защититься, плюнув огнём на встречу разящему льду. До меня долетело лишь несколько горячих капель, зато окружающие — Сакура, Тадзуна, и даже Какаши с Забузой, дружно вскрикнули, и, каждый на свой манер, пожелали много приключений на самые разные части тела невидимому в тумане обидчику.

А в следующий миг мы уже сцепились в ближнем бою. Мне пришлось признать, что в ниндзюцу я явно уступаю Хаку, но в ближнем бою Шаринган даёт некоторое преимущество. Не сказать, что подавляющее — хотя мне удавалось прерывать каждую начатую противником серию печатей, но и подловить Хаку для нанесения решающего удара пока не получалось. Да, он обзавёлся несколькими колотыми и резанными ранами, и пропустил несколько усиленных чакрой ударов, каждый раз поднимаясь с всё большим трудом. Но взамен я схлопотал несколько болезненных ранений ледяными иглами, и серьёзное обморожение левого плеча — оказывается, противник тоже мог проделывать кое-какие фокусы на голом контроле.

Сложно сказать, чем бы закончился этот бой на выносливость, но тут подул мощный ветер, и туман практически рассеялся, представляя всеобщему обозрению нашу гарантию победы.

— Узумаки Наруто наконец-то прибыл!!!

И я даже не знаю, чего мне больше хотелось в тот момент, обнять всё же подоспевшего на помощь товарища, или дать хорошего пинка этому раздолбаю!

В краткий миг всеобщего замешательства, я мгновенно осмотрелся, и выругался сквозь зубы. Нет, у нашей команды дела явно шли на лад. Какаши и Забуза выглядели хорошо потрёпанными, но амбал с мечом уже был зафиксирован несколькими призывными псами сенсея — совсем, как в каноне. Не по канону была Сакура, которой капитально досталось от ледяной шрапнели. Девчонка еле стояла на ногах, а под сандалиями уже образовалась небольшая кровавая лужица. Даже Тадзуне прилетело меньше — Сакура сыграла роль щита. Биджу, да из неё до сих пор кое-где лёд торчит!

— Перевяжи Сакуру, болван!

Наруто с удивлённым видом повернулся, и уставился на девчонку. А в следующий миг снова ударил ветер, и это была не техника. Это больше напоминало пустынный суховей — жестокая, горячая волна, предвестник страшной смерти.

Забыв про всё, я смотрел, как истекающие из печати на животе красные ручейки вплетаются в синеву обычной чакры Узумаки, как стремительно оплетаются красным узором всё тело, и чакра приятеля уплотняется и меняет цвет, красная с синим, в слиянии становящаяся оранжевой… Жуткое, и завораживающее зрелище.