Путешествие длиною в жизнь - Юрий Сенкевич

Вечер был тихий, бездельный, благостный. Нынче — Рождество. Герман объявил, что на самом деле он не Карраско, а Санта-Клаус, и раздал подарки: специально вез из собственного музея в Мехико образцы керамики индейцев майя. Фрагменты рельефных табличек, детали амфор, изображения людей и животных… Подлинность всего удостоверялась документом — IV век н. э. Очень неожиданно и трогательно.

Я достал из космических рационов индейку, а из собственных тайников шампанское. Настроение у всех было лирическое и немножко грустное. Вспоминали рождественские обычаи у разных народов. Карло предложил:

— Оставим "на ночь на пирсе башмаки, пусть утром в них окажется сюрприз.

— Да, одиннадцать пар башмаков, и в каждом — лоцман, — ответил Тур.

Лоцманская проблема вроде бы была решена: отыскана дау, подписан контракт, большего не придумать и не сделать. А тем не менее было тревожно: слишком уж беспокойный впереди ожидался поход.

26 декабря. 10.30 утра. Прощай, Бахрейн.

При отплытии, как всегда, без приключений не обошлось. Прицепились к дау, вытащили якорь, а про кормовой швартов забыли — парень на берегу замешкался и не отдал конец вовремя. Хорошо, что Эйч-Пи подоспел выхватил нож и перерезал веревку, иначе бы оторвали буксир. На выходе нас едва не затащило на волнорез…

16.30. Дау продолжала буксировку. Там, на шхуне, нашим связным был Рашад. Мы великолепно могли бы идти и сами: залив на диво был пуст, ветер дул северный, лучшего и желать нельзя. Но мы как назло должны были держать курс на восток, поскольку путь на юг преграждал полуостров Катар.

Нам порядком надоело быть буксируемой экспедицией. Изменили немного позицию паруса, опустили гуару, опустили по правому борту вертикальные кили — и двинулись медленно сами.

На рассвете возникла проблема с дау. Ее капитан предъявил претензию: он-де подряжался нас буксировать, а не сопровождать. Наша малая скорость его не устраивала: двигатель перегревался, в трюме много воды, и вообще надо спешить…

Шел пятый день пути после того, как мы покинули Бахрейн. В полночь стоял на мостике. Вахта была тройная: двое рулевых и штурман. Извлекли из воды боковые кили, переставили парус, ибо теперь мы уже шли на юго-восток, следуя изгибу колена.

С правого борта были груды нагроможденных друг на друга камней, с левого — корабли, десятки кораблей, больших и маленьких. Стоит рулевому на одном из них чуть-чуть зазеваться, отвлечься, срезать угол — ни умение, ни интуиция, ничто не спасет, только случай!

А мы летели, как мальчишки по лестнице, едва касаясь ступеней, — не свернуть, не остановиться, лишь бы голова уцелела, а синяки сосчитаем потом! Славный ветер, славная скорость! Славная ночь!

Разбудила нас тишина.

Ветра почти не было, яркое солнце, горы отступили и приветливо желтели вершинами. Ормузский пролив остался позади. Мы были в Оманском заливе, то есть в Аравийском море, то есть в Индийском океане. Ура!

Последний день года был днем удач.

— Дау! — крикнул Детлеф.

И действительно, в утренней дымке виднелась шхуна. Она приближалась, неспешно постукивая мотором. Рашад махал нам с борта. Вскоре он был среди нас, и все очень радовались, а Рашад больше всех!

Хорошо, что экипаж "Тигриса" опять был в полном сборе. Хорошо, что дно лодки, гуары, носовая заплата в добром здравии — Герман и Тору сплавали в аквалангах и установили это с абсолютной точносгью. Хорошо, что в 15.00 Норман установил связь с моими земляками и я поговорил с Ксюшей!

Стемнело. Стали готовить праздничный ужин. Посреди стола водрузили Ксюшину елку, хранимую с Эль-Курны. Тур поднял бокал за уходящий год. Норрис оделил каждого смешной игрушкой — кого слоном, кого лягушкой, кого крокодилом…

Нам с Германом предстояла вахта с двадцати двух до полуночи. Это тоже было хорошо, потому что я должен был выпить под бой курантов, как мы условились с Ксюшей, и прочесть ее письмо, которое со старта берег запечатанным.

До половины двенадцатого было спокойно. Герман слушал по радио испанскую музыку. Возле нактоуза, освещенные керосиновой лампой, ждали своего часа два стакана и бутылка с коньяком.

Вдруг ветер окреп и парус заполоскал. Пока его укрощали, время шло. Глянул на часы — без пяти! Переключил приемник на Москву и услышал голос Левитана — последние торжественные фразы, сейчас ударят куранты… А парус вновь, как нарочно, требовал внимания…

В общем, Новый год для нас с Германом наступил минут семь спустя. Мы чокнулись, обнялись, пожелали друг другу счастья. После этого я растолкал Детлефа и Эйч-Пи: второй год стоим на вахте, мочи нет, сменяйте!

Спать пошел не сразу: посидел на завалинке, прочел милое Ксюшино письмо и погрустил немножечко о ней, о маме, о Коле с Дашей, о доме на Ленинском проспекте, на который сейчас, вероятно, падает снег…

Год был емкий, ничего не скажешь. Думал ли я в прошлом декабре, что буду сидеть здесь, на камышовой палубе, и внимать ее шуршанию и скрипу? А мимо бесконечной чередой шли корабли, ярко расцвеченные, неопасные, — у них своя дорога, у нас своя. Они шли быстро и деловито, нагоняя мелкую волну, которая ощутимо раскачивала "Тигрис". Пылала оранжевая луна, слева, где Иран, темнели горы… Фантастика, а не ночь…

Посещение Омана было запланировано Хейердалом с самого начала. Цель знакомство с памятниками древней арабской культуры. Археологические раскопки подтверждали: в древности, в третьем тысячелетии до новой эры и чуть позже, Оман являлся частью региона Макан, объединявшего Аравийский полуостров и долину Инда. Расположенный на ключевых позициях африкано-азиатских торговых связей, Оман торговал с шумерами и их индийскими партнерами, посредничал, перевозил и поставлял лес, медь, диорит.

Легендарные медные рудники Макана — о них масса упоминаний в шумерских документах — были почти наверняка в Омане. Мог ли Тур, готовя экспедицию, забыть про Оман? А тут еще наши уключины нуждались в срочном ремонте. Так что надо было идти к Маскату, в Оман.

4 января вскоре после обеда нас нагнал большой полицейский катер. Подошел близко и сопровождал минут пять, а потом ни с того ни с сего ударил нас носом. Перекладины затрещали, мы с проклятиями выскочили из хижин, стали отталкивать невежливую посудину и оттолкнули с трудом. Мы так и не поняли, чего им от нас было надо. Наверное, рулевой бросил штурвал от изумления, завидев в родных территориальных водах плавучий стог сена.

Хорошо, что мы и были стогом сена. Это нас и спасло, а то бы наверняка получили пробоину. Полисмены удалились. Да, негостеприимно встречал нас Оман. Он вообще был не расположен нас встречать.