Золотая планета - Сергей Кусков

Нет, конца им пока нет. И, наверное, не будет долго. Но теперь я хотя бы понимаю замысел режиссеров этих "случайностей", и на душе становится легче. Да и сами режиссеры: они не могут просто так привести меня за руку куда-то и сказать: "Хуан, это — то-то и то-то, тот-то и тот-то. И ты должен сделать так-то и так-то, а потом отчитаться". Это некрасиво, неэтично… Непрофессионально, в конце концов!

А потому я буду делать вид, что верю в их "случайности". Как они будут делать вид, что верят, что верю я.

Это началось вскоре после того, как мне вернули право свободного выхода — как и полагается всем "белым" людям, раз в четыре дня, вместе со всем караулом. Успехи на судебно-ораторском поприще, а после в борьбе с покусителями на жизнь иностранного президента начали топить лед, сковавшийся надо мной после марсианских погромов; звонок же королеве и активная фаза работы ДБ по школам не просто растопили его окончательно, а буквально взорвали. ДБ получил колоссальный улов, после которого королева по слухам смогла задавить не только атомного итальяшку Манзони, но и не дала рта раскрыть самой Несвятой троице. Офицеры не могли меня не "простить", их бы не поняли.

…Итак, меня начали выпускать в город.

По девочкам я больше не ходил. Эксперименты завершены, а в корпусе девочек и так выше крыши — иногда не знаешь, куда от них спрятаться.

Вначале я занимался разными делами, близкими людьми. Но дела быстро кончились, а близких у меня… Одна только мама.

Навестил "сорок четвертых". Не сказать, что девочки рады были меня видеть, но не прогнали, даже угостили кофе с эклерами. У них все замечательно, верховодит там Сандра, и они даже рады, что ушли на вольные хлеба. На обратном пути заехал к семейству Санчес, поговорил с благоверной по поводу грядущих больших изменений. Разговаривали спокойно, но холодно — там мне тоже рады не были. Тигренка не застал, и надо будет как-нибудь прогуляться еще раз, подгадав время в отсутствие благоверной.

Но вернувшись от Марины, вдруг понял, что одну четвертую законную от общего времени в принципе больше не на что потратить. Не в школу же возвращаться. Кстати, тоже дохлый номер — там вовсю экзамены, после чего будут сдвинутые каникулы. Или уже?..

Не важно. Важно то, что в свой третий по счету увал я остался на базе. Ввиду бесперспективности какой бы то ни было деятельности за ее пределами.

Девчонки были в шоке, и не только мои. "Пятнашки", у которых увал со мной не совпадает, заявились и потребовали отчетности, все ли у меня в порядке. Отчитываться перед любящими тебя "младшенькими" это что-то, скажу вам! И пройдя обязательные процедуры в виде пробежки, завтрака и разминки, я забурился в "музыкальную", как окрестили аудиторию для игры на гитаре, где до самого ужина юзал струны, штудируя самоучители по памяти. После же оного начал самостоятельно разучивать песни, причем не абы какие, а из собственного немаленького уже списка классики Золотого века.

На следующий день во время обеда, аккурат после физических занятий перед умственными, в столовую заявилась Оливия, и с не терпящим возражений видом уселась за мой столик. Я припозднился на тренажерах и был один — девчонки уже убежали.

— Говорят, ты вчера в увал не пошел? — хитро сузились глаза черненькой. Почувствовав подвох, я мило улыбнулся.

— Почему же не пошел? Пошел! Просто не вышел за территорию базы.

Она покачала головой.

— Тебе так нравится гитара?

Я молчал, соображая, чего она хочет. Не могла же она подойти просто так? В гробу она видала и меня, и гитару!

— Девчонки говорят, ты классно играешь, — продолжала она пластинку, видя отсутствие моей реакции. — И что тебе нужен толковый учитель.

А вот этот разговор впервые завела напарница Оливии, одна из моих самых первых слушательниц.

— Лив, солнышко! — усмехнулся я, ковыряя вилкой спагетти. — Давай сразу к делу?

— Я найду тебе учителя, — выдавила черненькая победную улыбку, откидываясь на спинку стула. — У меня есть необходимые связи. В обмен ты прекращаешь дуться на то, что мы тогда пытались тебя избить. И вообще на то, что я не считала тебя за человека. Идет?

Я отрицательно покачал головой.

— Лив, я не дуюсь за то, что вы пытались меня избить. Скажу больше, я бы удивился, не произойди чего-то подобного. А вот то, что ты не считала меня человеком… — Я покровительственно покачал головой.

— Но теперь-то считаю! — гневно воскликнула она, подавшись вперед.

— Узнав, что я — почти принц? Или что меня готовят для работы с охраняемым тобой объектом? — Ирония из меня так и лучилась.

— Вот ты дурак! — обреченно покачала она головой, издав мученический вздох. — Ангелито, я могу работать и с НЕ человеком! Это вопрос профессионализма! С этим посмешищем Себастьяном же работаю? А уж куда ближе к охраняемому объекту!

— Посмешищем? — Кажется, я криво улыбнулся.

— Мы над ним смеемся, — пояснила она. Не в лицо, нет. За спиной. Это не мужчина, это тряпка. Он чувствует и ненавидит нас за это.

— Фрейя тоже смеется, — ядовито продолжила она, растянув губы в довольной ухмылке. — И ее он тоже ненавидит, но ничего не может сделать тем более.

— …Так что все я могу, Чико! — закончила она, подведя железобетонную черту. — И могу, и буду работать с любым "клиеном"! Никаких преград для этого нет и быть не может! И на то, что ты — Веласкес, мне так же наплевать! Веришь?

— Верю… — честно покачал я головой.

— Ну, так как? Мир? — она протянула руку.

Я оглядел соседние столики. В столовой на данный момент осталось не так много людей, но те, кто был, напряженно всматривались в нас, даже не пытаясь делать вид, что разговаривают друг с другом.

— Мир! — пожал я ее ладонь. Все равно ведь придется! Какая бы она ни была внутри, меня она, наконец, зауважала, и это надо ценить. Как ценить и дружеский жест, на который решилась. Такие, как Бергер, на мелочи не размениваются, а нам еще работать и работать!

После ужина, когда все занятия окончились, и до самой ночи мы сидели в нашей оранжерее. Я, вновь подошедшая Оливия, гитара и несколько фанатеющих сеньорит. Пока, примерно в полпервого, не заявилась Кассандра и в приказном порядке не потребовала всем убираться, а мне — "быстро спать!" Так как я "совсем оборзел" и вообще, "нам завтра на полигон". Короче, взяла в музыкальной паузе музыкальную паузу.

Следующий увал прошел в бешеном ритме. Съездил домой, позанимался с Сестренками, вечером устроил им "выпускной экзамен"… Хотя об экзамене позже, в следующий раз. Времени не было. В "рабочие" же дни по прежнему занимался, разучивая и разучивая новые песни, набивая руку — при наличии минимально необходимой моторики дело двигалось достаточно быстро. И вот вечером, в преддверии очередного увала, Бергер заявилась вновь.