Следователь и Колдун - Александр Н. Александров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И там, в колбе под шелком, что-то мерно пульсировало, переливаясь всеми цветами радуги.
…если бы следователь подошел ближе или свернул свое заклятье «двойного фокуса», колдовской удар псионического заклинания сокрытого внутри мраморного тайника пришелся бы прямо по нему, Фигаро. А так под раздачу попал лишь его эфирный двойник, но приятного в происходящем все равно было мало: сознание следователя словно располосовало на две части. Он стоял на лестнице, держась за стену, но одновременно с этим его засасывало внутрь сложной колдовской «розетки», замыкающей на себя все вводы-выводы его ауры. Происходящее было для Фигаро не опаснее движущейся картинки кинетоскопа, но до тошноты головокружительно.
Альтер-эго Фигаро больше не витало в воздухе над мраморной плитой, а стояло в огромном зале, пол которого покрывали черно-белые шахматные квадраты. Это, собственно, и была шахматная доска, просто очень большая. Он сам, одетый в черные одежды Ферзя, стоял на второй горизонтали, а с клеток на другой половине доски на него смотрели трое: Белая Королева, Белый Епископ и Белый Конь.
Белая Королева — очень красивая женщина, лицо которой Фигаро неоднократно видел на портретах в замке, улыбнулась, кивнула ему и сказала:
— Здравствуй, Виземир.
* * *
— Так, — Гастон перезарядил ружье, — похоже, прекратилось. И эти эфирные волны, вроде бы, стихают потихоньку.
— Экая гадость. — Искра пнула ногой окровавленный труп довольно крупного лешака, которого она только что забила насмерть ножкой от кресла. — И оберегов не боятся, прут как оглашенные.
— Да не работают в такую эфирную бурю обереги, — вздохнул администратор, — глушит их… Итак, что мы имеем: за полчаса три лешака, две пиявки, волколак и болотных огоньков без счету. Если все это добро начнет переть чаще… не знаю, сколько мы продержимся.
— Лешаки — ладно. — Искра отшвырнула в сторону кресельную ножку и взялась за кочергу. — Это так, мелкая дрянь. Вот пиявки — это да. Спасибо господину алхимику, что пожег их своими склянками, а то пиявку так просто не одолеть. И вы господин Гастон — эк вы волколака-то! Прям меж глаз — бам!
— Бам-то оно бам… — Администратор поежился. — Но я надеюсь, что Фигаро поторопится. Не ожидал я такого нашествия. Того и гляди, кикимора припрется.
— Кикиморы — не Другие. — Сальдо махнул рукой. — Их эфирные аномалии не интересуют. Хорошо хоть трясти перестало, а то я уже грешным делом подумал, что замок сейчас развалится к чертям. Думаю, что…
Договорить алхимик не успел — пол под ногами качнуло так, что со стола посыпалась посуда. Сальдо не был чувствителен к эфиру, но даже он почувствовал, как заложило уши и что-то глубоко внутри ощутимо дрогнуло, точно натянутая струна.
Гораздо более интересный эффект эфирный всплеск оказал на Искру. Летняя Королева взвизгнула, а затем от ее тела отделилось нечто похожее на застывшую в воздухе молнию — трещина ярко-голубого света, которая медленно проплыла по воздуху, замерла над столешницей и взорвалась.
Бабахнуло, завоняло серой и горелыми тряпками. Воздух завибрировал, и из этого марева на стол вывалилось существо.
Ростом чуть выше двух метров, оно походило на вставшую на задние лапы ощипанную курицу: дряблая синеватая кожа из-под которой выпирала сетка синих вен, птичьи ноги (язык не поворачивался назвать их «лапами»), маленькие ручки, ладошки с острыми когтями, которые существо застенчиво потирало друг о друга и голова — длинный клюв цвета жемчуга и черные мертвые провалы глаз.
Демон-Сублиматор.
Искра ничего не поняла; девушка просто хлопала глазами и удивленно рассматривала Другого. Сальдо с Гастоном тоже застыли как вкопанные, ошалело глядя на ужас, который до этого видели только на картинках в книжках.
Демон повертел головой, переступил с ноги на ногу и задумчиво уставился на алхимика.
К счастью, Гастон к этому времени уже вышел из ступора и успел отреагировать: он просто с размахну прыгнул на Сальдо, сбив его с ног и оттолкнув под стол.
Едва заметная волна тусклого дрожащего света отделилась от Демона-Сублиматора и чиркнула воздух, пройдя через то место, где секунду назад стоял алхимик, после чего ударила в стену, прожгла ее насквозь и ушла куда-то в сад, где взорвалась, разметав деревья и беседки.
Демон тяжело вздохнул и принялся неловко слазить со стола, сталкивая на пол чашки и тарелки.
— Надо бежать! — Гастон махал руками как ветряная мельница. — Надо…
— Гасите свет!!
— Что?‥
— СВЕТ, ГАСТОН, МАТЬ ВАШУ!
…удивительно, но администратор понял, о чем речь. Он взмахнул рукой, и свет — колдовской «светляк» под потолком погас.
Демон тем временем успешно слез со стола (кусок пола под его ногами немедленно превратился в раскаленную лаву; сублимация реальности вокруг уже шла полным ходом) и заковылял в сторону Искры, которая не понимая какая опасность ей грозит, перехватила поудобнее кочергу и уже готовилась огреть Другого.
Но тут, как уже было сказано выше, Гастон погасил своего «светляка».
Откуда-то сверху, с потолка, донеслось яростное чириканье.
Демон поднял глаза. Даже не смотря на то, что мимика его «лица» была не богаче, чем у птичьего черепа, администратору показалось, что он увидел в дырах глаз Сублиматора нечто вроде удивления.
А затем на демона всей своей массой рухнула Черная Вдовушка.
Вдовушки — пауки, сотканные из живой тьмы, невероятно сильные Другие боявшиеся, по иронии, лишь яркого света, приходили откуда-то из Внешних Сфер. Демоны-Сублиматоры, в свою очередь, были порождениями Конца Структур, эфирного хаоса, лежавшего на самом краю реальности, где исчезали последние логические конструкции и царило лишь безумие. Вдовушки искали источники «виталиса», а Сублиматорам было без разницы что перерабатывать в крошево первичной не-материи.
И вот теперь Паук Тьмы увидел Сублиматора — огромный бурдюк с «виталисом». И немедленно возжелал его сожрать.
— А вот теперь бежим! — Сальдо неожиданно резво вскочил на ноги. — Гастон, хватайте девушку и быстро в погреб! Тут сейчас такое начнется…
Они побежали. За их спинами рушились, плавились стены замка.
* * *
— Здравствуй, Виземир.
— Здравствуй, Джозефина.
Красивое лицо, но уж очень неестественно воспроизведено: ни морщинки, ни теней под глазами — идеально ровная кожа. Словно оживший портрет… или чье-то воспоминание. Светлые, тонкие как лен волосы, убранные в замысловатую прическу, похожую на арфу, бледные зеленые глаза, простое белое платье. И белая корона висевшая над головой Джозефины Оберн прямо в воздухе.
— Зачем ты вернулся?
— Я… — Фигаро кашлянул, — я… эм-м-м… вернулся за тем, что оставил здесь.
Лицо Белой Королевы застыло, словно в оживлявшем его кинетоскопе кончился завод. Зато ожил Белый Епископ.
Это был
