Мои Белые Боги - Алиса Кортно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отика нашелся возле кустарников с резными, широкими листьями. За ним с сонным видом, умирая от скуки, шел Изирда и записывал под диктовку данные осмотра сада. У великого изобретателя в руках то, что можно идентифицировать, как лазерную линейку. Правда, это не его изобретение. По необходимости драгэти делали такие вещицы для кораблестроителей. Увидев Сашу, Изирда заметно взбодрился, поприветствовал, передал ей дощечку, сказал: – Мы на воспитании, – забрал Форта с собакой и еще трех подростков, видимых в двух километров отсюда, и отправился с детьми-подростками купаться. Детей от Саши больше не скрывали, но она и сама не горела желанием встретиться. Большой труд – местные подростки. С нее вполне достаточно шефства над Фортом, на этом социальный долг в области воспитания подросшего поколения и формирования человеческого общества да будет исполнен. Отика поприветствовал девушку благородным кивком и молча оглядел ее наряд. В это чудесное, летнее утро на Саше одета светлая юбка-брюки и светлая блузка. С некоторых пор вестническая форма – прекрасная и живая – аккуратно сложенная лежит в шкафу. И видимо будет там находиться долго, потому что слишком уж непривычно носить одежду из живой ткани. То есть живую одежду. Ее ткут из растения ирибритус. Прокрасить нити невозможно, вот какой природный цвет проявляется после просушки, такой и остается на долгие-долгие годы. И нити, и ткань в целом питаются солнечными лучами и всасывают влагу из воздуха. В жаркую погоду, ткань «расслабляется», что способствует естественной вентиляции, во время холода «сжимается» и обладает свойствами шерстяной ткани. Форму ни в коем случае нельзя выбрасывать, сжигать, и непременно нужно периодически доставать из шкафа, чтобы напитать солнечными лучами. В противном случае можно получить серьезный выговор за жестокое обращение с одеждой и это еще если повезет, потому что ирибритус – дар Альмахатери и относится к нему нужно соответствующе. Если в процессе носки помять одежду (самым естественным образом), она выпрямится, если замарать – она вытолкнет всё лишнее. Не убиваемая вещь.
Из всех подаренных украшений на Саше только самое необходимое и любимое: кольцо и браслет с функцией «дозвониться» до драгэти и солноэ – брошь в форме алого лепестка. Полной неожиданностью стало, когда при посещении большего парката, где живет огромнейший, большей частью спящий, бурый дракон, собрались все вестники и все риспийцы и Саше, Перекоосу и еще одному риспийцу с благодарностью подарили солноэ-броши за спасение вестников. На Риспе эти дары и приставка к имени даются за весомую помощь вестничеству и даже там – это редкость, не говоря о том, что Саша – единственный в мирах человек с лепестком тюльпана. По виду так очень похож цветок Альмахатери на земные тюльпаны. За то, что находясь в смертельной опасности, девушка прикрыла чудо-шаром усатого вестника с именем Пааро Паблини, теперь к ней многие обращаются солноэ. Без сомнительной скромности надо сказать: когда тебя награждают, это очень приятно, а в старости можно не ломать голову о смысле жизни, что сделает ее значительно приятней. Всегда можно предъявить себе эту брошу и сказать: – Всё отлично! Жизнь прожита не зря.
– Приветствую, – сказала Саша.
– Наринмэ рологнорум утисус мариитус…, – и далее по списку пробежался изобретатель. Значение четвертого слова Саша не вспомнила и замялась: стоит ли говорить о том, что слово не знакомо.
– Ты не говорил о мариитусе, – уверенно сказала она.
Измерив кустарничек с маленьким желтым маячком в почве, Отика кивнул, окинул ее довольным взглядом и продиктовал высоту растения: – Три динады, пять версот. Ты быстро учишься. Пожалуй, даже для вестников быстро.
Саша записала данные по выборочному кусту, отметила рост и с надеждой спросила: Значит, мне уже можно самой ухаживать за садом?
– Мы говорили только о третьем отрезе. С новым днем сама начнешь приглядывать за ним. Где подача воды?
– На круглом камне, – она кивнула на выложенную кругом площадку, в центре которой бил родничок с вкусной, чистой водой. Вода! О, вода. Открыл кран и вот оно счастье. Конечно, Саша слышала о пустынях Африки, но в укреплении дело обстоит куда серьезней. Воду достают из глубин Горыянцы, а там в свою очередь она появилась по воле драгэти, принесших из миров несколько огромных льдин, а также из родного мира Риспа отдельно хранится и пока никак не трогается запас риспийской воды от Ральфа Форста. Льдины были растоплены, вода отстояна и очищена и теперь орошает вестнические сады.
– Трудись в меру, – сказал Отика и непроизвольно оглянулся, будто не хотел, чтобы кто-то услышал, – если Саша будет уставать, драгэти Аорон скажет мне: Саша вечером уставшая, отдыхает, я грустно одинок и смотрю на стену и как моя любимая сэвилья спит. Мои ночи стали тихими из-за твоей травы.
– Не продолжай, – смутилась девушка, – тут даже сорняков нет и взяться неоткуда.
Отика выпрямился и заговорчески посмотрел так, как смотрел, когда собирался говорить о некоторых важных вещах, а о других важных вещах говорить не собирался и о них надо будет догадаться через сказанные вслух слова.
– Драгэти Аорон сильно смягчился к людям. Теперь спокойно смотрит со своей доски на первый уровень, – запнулся Отика, подбирая нужные слова, – здесь, в Горыянцы мы не дома и неотвратимо меняемся. Когда белый смешивается с черным получается серый. Обязательно получается. Неотвратимо. Но если подобрать удачные пропорции и краски хорошие, то серый цвет получится насыщенным, благородным. Люди должны размножаться. Сейчас это их главная задача. Драгэти нужно воинство, нужна сила и я молюсь богам, чтобы это их стремление не переменилось.
– И драгэти умрут раньше, чем станут тиранами, – шепотом закончила мысль Саша. У Отики взгляд стал глубоким-глубоким, бездонным и он посмотрел в утреннее небо так, будто ожидая там кого-то увидеть и сказал: – С мориспен такое случилось. Знаешь, мы с Грисом эту ночь не спали вместе.
– Что, прости?
– Смотрели мои изобретения. Он сказал оставить их, не
